Во тьме - Шаттам Максим - Страница 50

Заставив ее подпрыгнуть, над ухом раздался голос Тэйера:

— Страшно, да?

Таттл скорчил гримасу.

— Мост крепкий, хотя построен давно, — заметил он.

— Если окажется, что Боб и его банда устроились здесь, это даже лучше.

Свет фонарей устремился вглубь туннеля. Балансируя между рельсами и корнями деревьев, полицейские медленно вошли в пещеру. Со стен свешивались стебли каких-то растений, в воздухе витал пьянящий запах пыли. Выхода с другой стороны не было видно, лишь сквозняк доказывал, что этот выход существует. Неожиданно фонари выхватили из темноты угрожающего вида угловатую конструкцию: ржавый рельс, за ним части механизма сцепки и, наконец, окрашенный охрой товарный вагон. С потолка медленно падали капли.

Раздвижная дверь вагона была закрыта; изъеденная ржавчиной, она почти потеряла форму. Должно быть, вагон стоял здесь с момента закрытия ветки — железнодорожная компания просто бросила его.

Аннабель повернулась налево, ее сердце бешено колотилось. Расстегнув кобуру, она медленно вытащила «беретту». И тут же заметила, что Тэйер смотрит на нее своими серыми глазами. Секунду ей даже казалось, что он смеется; но она ошиблась. Тэйер кивнул ей на дверь и, собираясь ее открыть, проскользнул вперед.

Таттл стоял сзади, на расстоянии метра. Аннабель направила на дверь пистолет и фонарь.

Тэйер потянул изо всех сил, удивившись, что дверь открылась довольно легко.

Они возникли из небытия, эти безумные глаза и оскаленные улыбки. Ужас охватил Аннабель, Джека и Сэма Таттла.

В одно мгновение их окружила смерть.

С наступлением вечера и началом очередного снегопада над Бруклином квартал Ред Хук как будто скукожился под защитой своих труб, доков и складов. Здание, которое намеревался посетить Бролен, находилось как раз в самой гуще белой патоки. В наползающем сверху тумане — жемчужной диадеме, украсившей город к ночи, — медленно таяли красные кирпичи. Детектив убивал время за мятным чаем в грязном баре, где кроме него торчали еще с десяток завсегдатаев. До него доносились рокочущие волны слов, которые он не понимал, целиком отдавшись погоне за ускользающими образами.

Немного погодя Бролен стоял возле остова машины невдалеке от склада, где — в этом он не сомневался — творили свои дела Боб и его мерзкая секта.

Под защитой густого снега, обильно засыпавшего улицы, детектив медленно поднялся по одному из пандусов. В предыдущие несколько часов он обдумал, с какой стороны лучше подобраться. Он старался двигаться осторожно, да и погода действовала с ним заодно. Бролен принялся искать лестницу, чтобы забраться на высокий козырек. Несколько движений — и он оказался на крыше, прямо над набережной. Массивные тени верхних этажей нависли над ним, защищая от ветра. Присев на корточки, он двинулся к противоположному краю. Как он и надеялся, внутри склада располагалась бетонированная площадка двора, такая же ветхая, как и все остальное здесь. Площадка упиралась в канал Говейнус, зеленая вода которого была частично скрыта спускавшимися с неба клубами тумана. Бролен спрыгнул вниз, в густые пучки травы, торчавшие из трещин между плитами, и принялся искать дверь; нашел он ее довольно быстро. Теперь в его распоряжении было много времени, и он мог не бояться быть замеченным каким-нибудь бродягой.

Вооружившись отмычками, Бролен стал отпирать замок. Для его пальцев подобная работа не была чем-то необычным: иногда ему приходилось этим заниматься. Со стороны могло показаться, что Гудини встал из могилы. На сей раз озябшим пальцам Бролена потребовалось менее десяти минут, чтобы открыть дверь из листового железа.

С шумом закрывшись позади него, она впустила детектива в непроглядную темень.

Ручка-фонарик пронзила мрак своим лучом, напоминавшим белый штрих мелом на черной доске.

Висевшая в воздухе пыль, оказавшаяся на пути этого луча, заблестела. Напротив Бролена высилась гора деревянных, полусгнивших от сырости ящиков. Он сделал несколько шагов вперед между мокрыми картонными коробками и всевозможным мусором. Потолок над ним заскрипел.

Застыв на месте, Бролен положил руку на «глок».

Скрип повторился — на сей раз чуть тише.

Он поднял голову и заметил, что часть крыши сделана из толстого пластика, который должен в дневное время пропускать внутрь солнечный свет.

Глупец, это крыша трещит под тяжестью снега.

Он возобновил поиски; Бролену чудилось, будто он оказался в трюме старого галеона: те же треск, скрипы и сырость. Обыскав два больших помещения, он углубился в тесный коридор, уходивший из длинного и низкого склада внутрь основного здания. В углу коридора были свалены в кучу несколько банок с краской. Дальше тянулись метры изолированных электропроводов, кое-где торчавших наружу из-под слоя сухой штукатурки. Луч фонарика был слишком слаб, чтобы пробиться через темное пространство, показавшееся Бролену огромным.

Действуй тщательно, вспомни доктора Фольстом из Портленда, она всегда говорила, что «надо быть техничным». Отбрось эмоции, забудь про уныние.

Тут Бролену на память пришло улыбающееся лицо Рейчел Фаулет. Он знал девушку только по чужим отзывам и фотографиям, но ради ее семьи надеялся, что она все еще жива — где-то, неизвестно где.

Ради нее, ради остальных. Сконцентрируйся. Как ты думаешь, где устроился Боб? Нет, не так: где он устроил храм в честь Калибана?

Он быстро прокрутил в голове всю информацию, касающуюся Боба и Калибана. Последний оставался «темной лошадкой», странным, почти сакральным существом, молитва на латыни ясно на это указывала. Возможно, как и большинство других преступников подобного рода, Боб был эгоцентриком, своеобразным гуру, замкнувшим все дела секты на себе.

Что еще?

Возраст неизвестен. Как минимум, тридцать лет, поскольку он манипулирует людьми — такими, как Шапиро и Спенсер. Лишен каких-либо предубеждений по поводу расовой и половой принадлежности его жертв, следовательно, убивает не ради сексуального наслаждения или не только ради него, это не главное. Он верит в то, что творит, у него мания величия. Он изобрел Калибана и всю эту тарабарщину. Он хотел сделать что-то грандиозное, поэтому создал здесь храм в его честь, для этого ему были нужны большой зал, самая торжественная обстановка. Он осторожен, ни одного следа, его никто никогда не видел, он выдумывает изощреннейшие способы похищения своих жертв, он умен. Само собой, параноик. В своем убежище он наверняка прячется в огромной комнате. Вытянутой вверх. Красное кирпичное здание уходило ввысь более чем на пятнадцать метров, находящимся здесь это давало ощущение превосходства над всеми остальными.

Бролен поискал лестницу. В этот момент он ощутил, как его сознание погружается в пучины Зла, нацеленного на Преступление; все, что он видел за свою жизнь, сейчас разом промелькнуло у него перед глазами. Тысячи фотографий изуродованных трупов, крупным планом — вскрытые тела с соответствующими заключениями экспертов, измученные страданиями, пронизавшими каждую их клеточку. Горы разверстого мяса на местах преступлений и в морге. Вдруг ожили прослушанные им пленки, на которых голоса убийц медленно рассказывали о том, как они убивают женщину или ребенка. Видеозаписи, снятые этими чудовищами, показывавшие жертв, понимавших, что им предстоит испытать невыносимые страдания и умереть, и все-таки продолжавших надеяться до тех пор, пока вид собственной крови не ослеплял их… Все это и многое другое.

Он преодолел коридор и услышал лязг цепи. Затем — леденящий душу женский вопль. Вдруг из темноты, вырванный белой вспышкой, возник красный силуэт: Бролен почти воочию увидел разорванный рот и помаду, сползшую от ударов по лицу куда-то на подбородок. Вопль был таким сильным, что, казалось, в нем не осталось ничего человеческого. Лишь на пороге смерти, в Царстве страдания можно так кричать. Губы начали растягиваться. Под нежной розовой кожей светились пурпурные прожилки. Вопль продолжался, ему не было конца, и вдруг с сухим звуком губы лопнули. Красные борозды пробежали по щекам, добрались до ушей, рот превратился в пасть демона, жаждущего запретных плодов. Тут и там выступили кровавые жемчужины. На нижнюю челюсть потекла маслянистая жидкость, и сходство с адским клоуном стало еще большим.