В сердце моем - Томас Мелоди - Страница 60

• Предыдущая
• 60/95
• Следующая

– Мне очень жаль, что так вышло с проектом. Я знаю, как он был важен для тебя.

Александра услышала, как дрогнул голос Кристофера, и поняла, каких трудов стоило ему изобразить безразличие.

– Проект с самого начала был всего лишь лотереей. Этого следовало ожидать. Наша компания занимала недостаточно твердые позиции, потому что мне недоставало опыта.

Александра устало провела по лицу тыльной стороной ладони.

– Я действительно сожалею, Кристофер. Мне не следовало втягивать тебя...

Она принялась приводить в порядок вещи, рассеянно перебирая знакомые безделушки. Рядом с ее кроватью на треугольном пьедестале стояли египетские песочные часы, привезенные из Гизы: песок в них медленно перетекал из одной части в другую. Значит, Кристофер уже заходил сюда, был в ее спальне, касался ее вещей.

Александра обвела глазами комнату. Резные шкафчики с богатыми инкрустациями, заполненные миниатюрными статуэтками и геммами эпохи Цезаря – свидетельства безрассудных причуд коллекционера, – выдавали ее с головой. Рядом с кроватью стояла изящная золоченая лампа в форме вазы, покрытая арабскими письменами. Немногие смогли бы разгадать скрытое значение этой надписи.

Александра задумчиво коснулась блестящего стекла.

– «Блаженный покой в сердце странника, где голубка вьет себе гнездо», – прочел вслух Кристофер.

Александра удивленно взглянула на него.

– Когда-то эта лампа принадлежала мне. – Он пожал плечами. – Она стояла у меня дома вместе с песочными часами венецианского стекла, когда меня выслали в Индию.

С тех самых пор как Александра вернулась в Англию, лампа стояла у изголовья ее кровати, и все эти годы она принадлежала Кристоферу. Она огляделась. Все, что у нее было, представляло собой останки чьего-то прошлого.

Внезапно Александра почувствовала, как ее охватил гнев, будто в грудь ей ударили кинжалом. Вся ее жизнь предстала вдруг перед ней в ином свете, показалась ей никчемной, растраченной впустую.

Подойдя к окну, она оперлась о подоконник, рассеянно наблюдая, как огромная золотисто-рыжая кошка прогуливается по кирпичному карнизу.

– Когда я в первый раз уехала от отца и вернулась в Лондон, эту лампу привезли вместе с моими вещами. – Она посмотрела на отражение Кристофера в оконном стекле. – Должно быть, все, что было у тебя дома, упаковали и отправили в Англию тогда же. – Александра провела пальцем по хрупкому стеклу лампы и коснулась надписи. – Как ты думаешь, это означает, что голубка приносит покой сердцу странника или же сердце дарует покой голубке?

– Эти слова принадлежат поэту, – устало сказал Кристофер. – Не стоит искать здесь какой-то особый смысл.

– Кажется, ты называл подобные веши «напыщенной философией». Но, насколько я знаю, у тебя самого довольно много такой литературы. – Александра опустила голову и добавила: – Брайанна показывала мне твою библиотеку.

Кристофер снова пожал плечами:

– Я купил эту лампу у одного торговца-араба. Забавная вещица. Но мне она больше не нужна.

Высокая фигура Кристофера в расстегнутом сюртуке занимала все пространство дверного проема, и от этого комната казалась крошечной. Внезапно Александра поняла, что ее гость не собирается уходить. Ее потрясла та легкость, с которой он мгновенно отбросил от себя их прошлое и дорогие ее сердцу реликвии. Он просто не позволяет себе привязаться к чему-то вне своего дома, своей семьи, этой спасительной гавани, где он чувствует себя в безопасности. Александра замечала голодный блеск в глазах Кристофера, когда он говорил о принадлежащей ему земле или о своей работе, но это внезапное оживление сразу же гасло, как будто он боялся испытать настоящее сильное чувство, боялся полюбить кого-то или к чему-то сильно привязаться.

Александре хотелось заглянуть в глаза Кристоферу и увидеть того мужчину, которым он был когда-то, того дерзкого солдата-ирландца, который решительно двинулся сквозь гущу танцующих, пересек бальный зал и пригласил на танец дочь дипломата.

– Что с нами творится, Алекс? – тихо сказал Кристофер. – Ты вернулась в мою жизнь, и мы внезапно оказались в ловушке. На нас обрушилось все то, что когда-то нам мешало. Может быть, мы оба хотим всего лишь прощения, отпущения грехов? Кто знает... Многое в нашей жизни так и осталось незавершенным.

– Но так не должно быть, – прошептала Александра.

– Я приходил сегодня в музей, искал тебя. – Голубые глаза Кристофера смотрели настороженно. – В читальне тебя не было.

– Верно, я была в подвале... – Александра внезапно замолчала и принялась рассматривать туфли Кристофера. – Могу я взглянуть на твои каблуки?

– Пожалуйста... Мне хватит и одного каблука.

Кристофер озадаченно посмотрел на нее, словно беспокоился за ее рассудок, но все же согнул ногу в колене и продемонстрировал Александре свою подметку. На каблуке четко выделялось изображение льва:

– «Баггинс и сыновья». – Взгляд Кристофера скользнул по груди Александры. – А к чему эта инспекция? – спросил он с неожиданным интересом.

– Я сделала слепок с отпечатка обуви у себя в саду на прошлой неделе – след появился у меня под окном после той ночи, которую ты провел со мной.

Вместо того чтобы посмеяться над нелепыми опасениями Александры, Кристофер внимательно взглянул на нее и нахмурился:

– Только последний идиот стал бы лезть в окно, которое видно из особняка.

– Ты так ловко взламываешь замки и проходишь сквозь стены?

– Я воспользовался дверью. Сноровка приносит свои плоды. Не существует запора, который я не смог бы взломать. А тебе с твоей любовью к хлипким замкам просто нет оправдания. Когда я вошел к тебе той ночью, окно было открыто. Это что, в порядке вещей?

– По крайней мере в этом нет ничего необычного – Мэри часто оставляла окна приоткрытыми.

– Ни один взломщик не станет носить такие туфли. Если его не убьет первый же бродяга из его собственной братии, то тут же поймает любой уличный полицейский, который не зря ест свой хлеб. К тому же эти туфли слишком тяжелые, чтобы в них бегать. Кстати, к твоему отцу приходит много гостей?

– Ну, так, кое-кто, – с ужасом представила себе, что кто-то из друзей ее отца мог забраться к ней в окно. – Ты пугаешь меня.

– Тебе и следует бояться. Ты достаточно хорошо знаешь Лондон, чтобы понимать, какой опасности подвергаешься, оставаясь здесь одна.

– Ничего, скоро приедут Мэри и Альфред.

Кристофер огорченно покачал головой:

– Избави меня, Господи, от аристократов! – Он прошел мимо Александры и спустился по лестнице, чтобы проверить затворы на окнах. В свете лампы его черные волосы маняще блестели. – Только тебе могла прийти в голову мысль пригласить слуг в этот дом, когда вокруг люди работают по двенадцать часов в день ради того, чтобы не умереть от голода.

Александра почувствовала, что Кристофер говорит не столько от себя, сколько от лица целого класса жителей города, с которыми ей никогда не приходилось сталкиваться, разве что наблюдать из окошка кареты или встречать в музейных залах. То, что в его словах звучала насмешка, сейчас не имело значения. Он прав. Но он был прав и тогда, когда заметил недавно на крокетной площадке: каждый из них такой, какой есть. У них слишком мало общего, чтобы беззаботно резвиться на траве.

И все же что-то их до сих пор связывает. Крохотный клочок земли. Для безмятежных игр он слишком мал, но стоять на нем можно. И кто знает, может, его окажется достаточно для того; чтобы взрастить семена, которые они посеяли много лет назад.

– Ты умеешь качать воду насосом и разжигать печь? – поинтересовался Кристофер. Стоя в дверях спальни, Александра слышала, как на кухне хлопали дверцы и выдвигались ящики.

– Разумеется, – уверенно заявила она, хотя на самом деле довольно смутно представляла себе, как это делается.

– Это у тебя называется кладовой?

– Мне нужно сходить на рынок, – смущенно ответила Александра, не желая признаваться, что никогда в жизни там не была.

Кристофер вышел из кухни и встал напротив; приняв воинственную позу, он недовольно оглядел убранство ее комнаты.

• Предыдущая
• 60/95
• Следующая