Похититель сердец - Томас Пенелопа - Страница 9

• Предыдущая
• 9/46
• Следующая

Наконец-то Даморна появилась в жилище Квентина! Нет, это было не просто жилище, не просто дом. Это были настоящие апартаменты! На окнах висели тяжелые шторы из желтой парчи, на диване и на креслах лежали парчовые же покрывала, отливавшие золотом. Мебель была сработана из какого-то темного дерева, судя по всему, махагона. Но пуще всего Даморну пленил громадный книжный шкаф. Книги стояли в нем длиннейшими рядами, и ни на одном корешке нельзя было приметить пыли: очевидно, Квентин давно приохотился к чтению! Один толстенный фолиант даже лежал открытым на столике у окна.

Девушка так увлеклась изучением окружающей обстановки, что не заметила того, что еще более внимательно ее саму изучают глаза Квентина.

— Выпрями спину, расправь плечи и держи выше подбородок, — внезапно приказал лорд Квент.

Не успев даже моргнуть от удивления, Даморна мгновенно исполнила все то, что ей повелели, но тотчас оправилась и спросила:

— А в чем, собственно, дело? Разве я горбата? Или сутула? Или подбородком продавила себе грудь? Никто раньше не делал мне подобных замечаний.

— Потому что никто не собирался сделать из тебя леди!

Квент с силой запустил пальцы в свою густую шевелюру.

— Черт побери! — воскликнул он, как бы вспомнив о чем-то, — только для того, чтобы выучить тебя говорить правильно, уйдет уйма времени, и тогда сама необходимость в твоей помощи отпадет!

— Но я говорю правильно!

— Для женушки фермера — да! Ты, милочка, станешь переростком раньше, чем отточишь свое произношение, а тогда на тебя уже ни один князь не обратит внимания.

— Князь? — Даморну качнуло. — Ты не говорил, что мне придется встречаться с князьями.

— Но и что не придется — тоже не говорил. Ты что, передумала? Смыться хочешь опять?

— Я… я не знаю. Думаю, что не хочу.

— В таком случае продолжаем беседовать. Квентин бережно приподнял девушке подбородок, который, кстати говоря, принял свое обычное положение. Пальцы лорда были теплые, но само прикосновение — холодно.

— Послушай, Даморна. Не вынуждай меня больше поднимать тебе подбородок. Он такой тяжелый, как будто в него набит свинец всех девичьих кротостей, стыдливостей, робостей и прочей чепухи. Однако ничего подобного, я разумею кротость и стыдливость, нет и в помине у тех людей, с которыми тебе придется встречаться. Совестливы да целомудренны людишки победнее, которые не имеют никакой возможности переменить свою горькую судьбу.

Квент умолк, отчасти довольный тем, сколь эффектно распушил перья своего цинизма перед этой деревенщиной, и подвел девушку к окошку.

— Ну вот, тут посветлее. Так, распрями плечи… Умница. Ах, да у тебя же красивая грудь! Прелестно. А кожа — прямо-таки белей молока. Увидев тебя, многие знатные дамы позеленеют от зависти.

Даморна почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Это нахал рассуждал о ее груди с таким видом, с каким обычно рассуждают о солении рыбы или чистке свинарников. Она была поражена подобным поведением, но не решалась квалифицировать его как непристойное. Даже говоря гадости, Квент оставался вполне ровен и почти безразличен ко всему на свете.

Приметив заигравший на щеках девушки румянец, новоиспеченный педагог тихо застонал от неудовольствия.

— Ты разве не слышала, о чем я тебя просил? — спросил он с мукой во взоре. — Не смей краснеть. Подобная застенчивость пристала только деревенской невестушке. А ты должна знать себе цену. Ты должна ежесекундно вспоминать о том, что знатна, богата, что твои наряды — самые лучшие! И они будут действительно самыми лучшими, поверь мне!

Квент взял Даморну за руку и вывел ее на середину комнаты.

— Ну-ка, пройдись. Займемся изучением твоей походки. Заклинаю, побольше грации, побольше уверенности в себе. Если ты сумела ввести в заблуждение миссис Мэлони, которая всерьез приняла тебя за настоящую леди, увидев в этом платьишке, то князей да лордов так просто не проведешь. Тут нужно обладать настоящим даром перевоплощения!

Даморна принялась ходить взад и вперед по комнате, а Квентин, стоя у стенки, с какой-то почти нечеловеческой пристальностью вглядывался в каждое ее движение. По временам его лицо озарялось улыбкой, но чаще на него набегали морщинки недовольства.

— Послушай, — говорил Квент, кривя рот и закатывая от досады глаза, — ты же не в хлев идешь, а на светский раут. Представь, что на раут. Твои шаги должны быть легки, походка — воздушна, невесома…

— Да что ты ко мне придираешься, — не вытерпела Даморна. — Что тебе нужно от меня? Считай, что тебе очень повезло, что мне некуда больше приткнуться в этом Лондоне, а иначе я и секунды не провела бы в твоем обществе.

Квент откинул голову и захохотал.

— Вот именно те интонации, которых я от тебя добиваюсь. Правильно, побольше огня, побольше норовистости, и ты сможешь убедить знатных леди, что принадлежишь к их кругу.

Даморна с удивлением воззрилась на своего наставника. Пусть в ней еще бушевал гнев, но похвала, первая за все время знакомства, согрела сердце. В глазах Квентина светилось одобрение, и девушка заулыбалась.

— Я устала от наших уроков. Пошли Дженни за чаем, — произнесла она именно таким тоном, какого ожидал от нее учитель, — повелительным. Напиток же был потребован самый дорогой — из тех, которые ей были известны! — Я буду пить чай в твоей комнате. Тут есть камин, а в моей — нет…

— Ну что же, ты заслужила свой чай, дорогая. Однако урок отнюдь не кончен: нам еще предстоит заняться правилами поведения за столом.

Квентин позвонил Дженни, а Даморна подумала, что более жестокого мужчины ей не приходилось еще встречать…

Ознакомив немного Даморну с принятыми в высшем свете правилами хорошего тона, Квентин отдал ее на поруки миссис Мэлони, ибо та была в свое время чуть ли не первой женщиной на лондонских театральных подмостках и могла посвятить девушку в тайны перевоплощения. В течение более чем десяти лет Мэлони изображала на сцене королев, знатных дам, иногда и сельских, однажды даже сыграла роль солдата, — словом, была женщина искушенная во всех смыслах.

Даморне понравились уроки нового педагога, хотя бы потому, что на них всегда присутствовали прочие пансионеры и на все лады расхваливали артистизм девушки. Одним из таких пансионеров был почтенный мистер Фалбоурн. Он отличался такой непринужденностью в общении и таким обаянием, что мог даже самую капризную и непреклонную даму убедить в чем угодно, всего лишь подав ей особым образом оброненный платок или, скажем, подняв с пола выпавший из нежной ручки веер.

Мистер Фалбоурн иногда замещал миссис Мэлони, если та мучилась приступами своего обычного ревматизма, и обучал Даморну танцам.

— Расскажите, пожалуйста, — попросил он однажды девушку, — как вы попали в «Белые Монахи»?

Даморна никак не могла взять в толк, о чем он спрашивает, но очень скоро выяснилось, что «Белыми Монахами» называется тот самый пансион, или скорее, приют, куда привел ее Квентин в их первую встречу и где ей довелось принять ванну. Этот приют получил свое название от Дома Кармелитов, еще до Реформации предоставленного властями в распоряжение криминального мира, но только в качестве убежища для всех разорившихся и должников. Эти самые должники и до сих пор имеют право искать пристанища в «Белых Монахах» и, надо сказать, ищут его весьма деятельно: весь дом забит ими от подвала до чердака. Но здесь жили не они одни. В приют постоянно прибывали всякого рода преступники: убийцы, проститутки, ворье. В «Белых монахах» этот темный народец находил искреннюю поддержку. На крик «помогите!» выскакивали участливые пансионеры и бросались на незваного гостя, терзавшего под покровом ночи какого-нибудь беднягу.

«Что ж, — подумала Даморна, — подобное пристанище подходит мне как никакое другое: что может еще пожелать женщина, угробившая сельского сквайра?..»

Квентин обычно уходил из дому исключительно по вечерам, как стемнеет. Шляпа надвигалась на самые глаза, а воротник плаща поднимался так, что скрывал лицо совершенно. Возвращался он только наутро, когда все еще мирно посапывали в своих постелях. Отоспавшись, Квент немедленно поднимался к Даморне, и начинались прежние занятия: осанка, походка, правильное произношение…

• Предыдущая
• 9/46
• Следующая