Восемьсот виноградин - Дейв Лаура - Страница 18

• Предыдущая
• 18/49
• Следующая

– А я вырос в Нью-Йорке. Мы устраивали забеги только под присмотром няни, а потом отправлялись на метро в центр – есть хот-доги в закусочной «Грейз папайя».

– Идиллическая картинка.

– Неплохое было время, – кивнул Джейкоб.

Он нагнулся, подобрал пригоршню камушков и принялся по одному кидать их вперед.

– Помню, как в детстве приезжал к бабушке с дедушкой в долину Напа. По вечерам я лежал в амбаре и смотрел на звезды. Странно жить в таком месте, где не видно звезд. Вот вырасту, думал я, и заведу себе собственный амбар.

– И собственные звезды?

– Именно. А ты, наверное, мечтала о собственном небоскребе. Когда переедешь в Лондон, у тебя их будет хоть отбавляй.

– Если останусь в Лос-Анджелесе – тоже.

Я впервые произнесла вслух, что буду делать, если мы с Беном так и не сумеем оставить случившееся в прошлом.

И все же при мысли о Лондоне горло у меня сжалось. Мой новый офис был расположен в небольшом здании рядом с Челсийским клубом искусств – рукой подать до нашего дома и архитектурной фирмы Бена. В прошлом месяце Бен ездил в Лондон и ходил этим маршрутом дважды в день, утром и вечером, отмечая по дороге те места, где нам захочется остановиться: кофейню в бывшем зимнем саду, художественную галерею на крыше, а также каждый театр в Уэст-Энде.

– Зачем оставаться в Лос-Анджелесе? Из-за работы? Я потому спрашиваю, что самому мне не понравилось быть юристом. Ужасно не понравилось. Правда, пробыл я им всего пять минут.

– Ты же говорил, что не работал по специальности.

– Работал. После университета переехал в Нью-Йорк и устроился в юридическую фирму, которая занималась реструктуризацией предприятий. Однако продержался я ровно пять минут – уволился еще до обеда.

Я понимающе кивнула. Кое-кто из моих однокурсников полностью разделял чувства Джейкоба. Ко мне это не относилось. Впрочем, особой любви к праву я тоже не питала. Сюзанна – вот кто действительно его обожал. Она любила спорить и доказывать свою правоту, а работая юристом, могла ежедневно заниматься и тем и другим.

Я не любила юриспруденцию, однако всегда считала, что сделала правильный выбор. А если меня одолевали сомнения, вспоминала свой выпускной. Родители специально приехали в Лос-Анджелес и после церемонии пригласили моего тогдашнего парня Гриффина Уинфилда пообедать с нами. За обедом папа произнес тост: «Рад, что тебя ждет легкая жизнь». Гриффин уставился на него, пытаясь определиться, насколько грубо хочет ответить, и решил ответить очень грубо. Гриффин сказал, что юристу подняться по карьерной лестнице не так-то легко. Однако он не понял, что имел в виду отец. Юриспруденция предоставляет путь. Если вкалывать, получишь награду: у тебя будет дело, на которое можно положиться.

С этим мой парень тоже не был согласен. Он считал, что успешными юристами становятся не самые трудолюбивые, а самые талантливые. Гриффин не уловил главного: для отца успех измерялся не высотой вершины, которой ты достиг. Как будто вершина – нечто объективное! Для отца мерилом успеха служило иное: насколько тебе удалось понять, чего ты хочешь в жизни, – понять, что тебе нужно для счастья.

Как раз этого-то я и не понимала. Надо признаться, что в последнее время я не чувствовала себя счастливой. Возможно, выбила из колеи подготовка к свадьбе или переезд в Европу. Знаю одно: я хотела перемен и надеялась, что Лондон мне в этом поможет.

– Так ты хочешь остаться в Лос-Анджелесе? Из-за работы?

– При определенном раскладе, может, и останусь.

– А при этом раскладе ты расскажешь мне, почему сбежала с примерки платья?

Мы уже добрались до развлекательного квартала Грейтона, который состоял всего из двух ресторанов на противоположных сторонах улицы. Зато рестораны были отличные: в них подавали свежайшие овощи с огородов, разбитых тут же на заднем дворе, а по понедельникам устраивали ночь спагетти. Несмотря на все гастрономические изыски Лос-Анджелеса, мне до сих пор не хватало этих спагетти.

– Сначала ты расскажи.

– О несостоявшейся свадьбе? Если верить моей невесте, работа для меня важнее наших отношений. Мы собирались расписаться в ратуше, а через неделю поехать сюда. После церемонии – обед в ресторане с несколькими друзьями и родственниками. В утро свадьбы невеста объявила, что такое торжество не по ней. Нужно нечто более запоминающееся: роскошное платье, камерный оркестр, дорогущий торт…

– Ты ей не веришь?

– Она терпеть не может торты.

Мы прошли через весь город и теперь поднимались в гору по направлению к дому моих родителей.

– Между нами не все было гладко, – после некоторого молчания продолжил Джейкоб. – Тяжело праздновать свадьбу, когда не все гладко. Такое ощущение, что вы оба просто притворяетесь.

Это я могла понять. Именно поэтому я так расстроилась из-за Мэдди. Теперь свадьба для меня будет неразрывно связана с тем, что я узнала о Бене и что он от меня скрывал.

– Вы с ней общаетесь?

Джейкоб указал на дом, вернее, перестроенный амбар на Стейт-стрит.

– Вон там мы живем.

– Так вы все еще вместе?

– Угу. Вместе.

До меня начало доходить. Джейкоб говорил, что в баре был с девушкой – этакой свободомыслящей вегетарианкой.

– Это та девушка, что любит чиа?

– Та самая.

Когда я попыталась связать воедино два факта, которые сообщил о своей невесте Джейкоб, в мозгу случилось короткое замыкание.

– Та, что хочет устроить роскошную свадьбу?

Джейкоб кивнул.

– Она непростой человек, как и все мы.

Опять это слово! На сей раз оно служило оправданием тому, что Джейкоб считал любовью.

– Думаю, ты тоже непростой человек, – с улыбкой добавил он.

– В каком смысле?

– Я, конечно, не знаком с мисс Юриспруденцией Лос-Анджелеса, но, похоже, ты очень привязана к Сономе. Или это просто увлечение такое – врываться к людям в офис и требовать, чтобы у тебя не отбирали дом?

– Очень смешно!

– Что я имею в виду: если кто-то строит жизнь вдали от места, которое любит, это непростой человек.

Я улыбнулась, немного удивленная его проницательностью.

– Ли – так зовут мою девушку – в Сономе не слишком-то нравится. Я подумал, ты могла бы показать ей, чем замечательно это место.

– Мой папа говорит, что человек либо любит Соному, либо чувствует себя здесь, как в клетке.

– Нужно напечатать это в туристическом проспекте.

Джейкоб оглянулся на свой дом и пошел дальше.

– Так почему ты уехала?

– Тебе не понять.

– Все непросто?

Я с трудом сдержала смешок.

– Да нет. Случилось два страшных неурожая подряд, а мне хотелось более стабильной жизни.

Джейкоб задумчиво кивнул и произнес:

– Есть в этом некая ирония, не находишь?

– О чем ты?

– В конечном итоге ты все равно очутилась в баре, одетая в свадебное платье.

Я в замешательстве уставилась на него. Почему Джейкоб возомнил, будто знаком со мной достаточно хорошо, чтобы сказать нечто подобное? И почему его слова меня задели, если это неправда?

Я ускорила шаг. Джейкоб тоже пошел быстрее.

– А что случилось у вас с Беном? Расскажи. У меня талант.

– Какой талант?

– Объяснять людям, что все не так плохо, как они думают.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты слишком много болтаешь?

– А тебе говорили, что ты постоянно уходишь от ответа?

– Просто ты задаешь слишком много вопросов.

Джейкоб улыбнулся, но продолжал стоять в ожидании.

– Итак… что случилось?

Я склонила голову набок, размышляя, как ему объяснить. И внезапно осознала, почему так сильно обиделась на Бена. Дело не только в том, что он скрывал от меня существование Мэдди. Дело в том, почему он скрывал.

– Бен во мне усомнился.

– Мы все сомневаемся друг в друге, – ответил Джейкоб после недолгой паузы.

– Мои родители не сомневались. Папа увидел маму в машине, и все. Конец истории.

– А ты уверена, что это конец истории?

– Нет. И какой же отсюда вывод?

Джейкоб молчал. Я видела: он знает, что между моими родителями что-то происходит, и пытается решить, сообщить мне об этом или не стоит.

• Предыдущая
• 18/49
• Следующая