Дикий город - Томпсон Джим - Страница 38
- Предыдущая
- 38/48
- Следующая
— Черт побери, послушай же меня, Джойс!
— Да я и так пытаюсь, Багз. Ты только скажи что-нибудь толковое, а я уж услышу, не беспокойся.
Поколебавшись, Багз подался всем телом вперед.
— Мне присылают письма. Требуют пять тысяч в обмен за молчание в одном деле. И я знаю, что писала эти письма ты.
— Вот как? Да как тебе подобное в голову могло прийти?
— Потому что это как-то связано с Дадли — с его смертью. Потому что я знаю: в тот момент ты была у него.
— Ах, так вот, значит, где я была!
Она уперлась локтем в кровать и опустила окурок в пепельницу. Потом снова откинулась на спину и, словно в дремоте, прикрыла глаза тыльной стороной ладони.
— Точно знать это, Багз, ты можешь лишь в одном случае — если сам тоже был там.
— Ну... Давай скажем так, что до конца я в этом не уверен. Лишь в той степени, в какой ты уверена во мне. Это что-то вроде давления. Другими словами, ты не можешь втянуть меня в это дело глубже, чем это могу сделать с тобой я.
— А знаешь, дорогуша, я вовсе не верю в то, что ты действительно так думаешь. Если бы ты действительно так считал, ты бы не стал волноваться по поводу этих якобы написанных мною писем.
— Как знать, вдруг я оказался смышленее, чем ты думаешь? Может, как раз тебе и следует проявить гораздо больше беспокойства.
— Ну что ж, — пробормотала она, — это уже звучит более определенно. Особенно из уст человека с твоим прошлым.
— А как насчет твоего прошлого? Или скажешь, что с полицией у тебя раньше дел не было?
— Дорогой, у меня и в самом деле их не было. Честно тебе говорю.
— Чушь. Ты не ребенок, и Дадли не мог быть первым, кого ты опоила своей дрянью. Это называется стиль деятельности, что-то вроде торговой марки конкретного типа работника. Некоторые девицы предпочитают заниматься воровством, другие мошенничают, третьи телеса свои выставляют. А кое-кто предпочитает хлоралгидрат.
Последнее сработало, заставило ее сбросить маску безразличного созерцателя. Все тело напряглось, а глаза под прикрывавшими их пальцами расширились от внезапно нахлынувшего страха. Несколько секунд она лежала абсолютно неподвижная, затем медленно села и спустила ноги на пол.
Багз ухмыльнулся. Она же спокойно взглянула на него, после чего ее губы также скривились, но это была уже совсем другая ухмылка.
— Да, — сказала Джойс, — некоторые девочки работают с хлоралгидратом. Крутые девочки. Которые работают с дальним прицелом... А потому, Багз, получается, что это мое мнимое уголовное прошлое не очень-то помогает тебе обезопасить себя? Чего я в общем-то и не хотела. Если же я и вовсе расхочу, то...
— То ты поступишь очень глупо?
— Возможно. Но только при других обстоятельствах. Однако тебе прекрасно известно, что в данном конкретном случае этих «других» обстоятельств просто не существует и что никто не станет устраивать какие-то сопоставления записей о приводах в полицию. Молния бьет только в одно место, и в этом месте окажешься именно ты. Это твоя идея — твоя прекрасная идея, — и именно за нее следует держаться.
— Ты имеешь в виду Форда. Он защитит тебя.
— Звучит вполне разумно, ты не находишь? Но это сказал ты, Багз, тогда как я и слова не произнесла.
— Но черт побери, — резко бросил Багз, — ты и так ничего мне не говоришь. Я понятия не имею о том, какова позиция Форда, или...
— А надо было бы иметь. Все, что от тебя требуется, это посмотреть на то, как он заправляет в этом городе, вспомнить, как он вытащил тебя из ниоткуда и привел ко мне... Когда требуется, он умеет быть неимоверно обходительным и симпатичным малым. Разумеется, он не может игнорировать очевидные факты, однако...
— Ты по-прежнему ничего мне не говоришь! Ладно, давай так, Джойс. Чего ты хочешь — что я должен сделать, — и как я могу быть уверенным в том, что мне это сойдет с рук?
В ее негромком смехе прозвучала фальшивая нежность. Она кокетливо глянула на Багза.
— Более приятного комплимента я еще в жизни не слышала. Разумеется, для своих лет я очень неплохо сохранилась, но...
— Комплимент?! Какой...
— Ну да. Сказать, что мне от роду всего один денек. Или ты не это сказал — то, что я только вчера родилась?
Она снова рассмеялась, но уже иначе — удовлетворенно, игриво. Затем встала и накинула на плечи соболиную накидку.
— Ну вот, Багз, потратил столько времени на то, чтобы повидаться со мной, а самому и сказать-то нечего. Ну ничего, в следующий раз, я уверена, ты будешь порешительнее, так ведь? Надеюсь очень-очень скоро получить от тебя какую-нибудь весточку, поскольку в противном случае мои чувства будут серьезно ранены. А если это случится...
Багз лишь застонал от охватившего его отчаяния и снова спросил, чего именно она хотела от него услышать — точнее, только начал было спрашивать, — но она остановила его задумчивым жестом.
— Я думала, Багз... К чему утруждать себя словами? Ведь в этом нет никакой необходимости, не так ли?
Багз посмотрел в ее насмешливое лицо, устало пожал плечами и промолчал.
— Во всяком случае, будет вполне достаточно одного-двух слов. Ты так не думаешь?.. Ну ладно. Пока.
И ушла, оставив последние слова повисшими в воздухе.
Багз ополоснул лицо ледяной водой и снова занялся делами.
Получалось, что он лишь все испортил. Фактически признал, что был в комнате Дадли, тогда как Джойс со своей стороны не призналась ни в чем. И он не испытывал никакого удовлетворения от признания возможности того, что она могла всего лишь блефовать, извлекая пользу из акта вымогательства, подстроенного кем-то другим.
А ведь этот другой определенно существовал. И была ли этим человеком сама Джойс, желавшая, чтобы ее мужа убили, или какая-то другая женщина, которой хотелось всего лишь (всего лишь!) получить пять тысяч долларов, он в любом случае оказывался крайним. Так или иначе, ему было выдвинуто требование, удовлетворить которое можно было только одним способом.
И все же Багз чувствовал, что это должна быть Джойс. Он был просто уверен в этом, и теперь эта уверенность лишь окрепла. Ведь письма-то перестали приходить, тогда как если бы не она была их автором, то он по-прежнему получал бы их, разве не так?
По-другому Багз просто не мог посмотреть на это дело. Джойс обозначила свою позицию, после чего отпала всякая необходимость в письмах. А теперь она ждала, рассчитывая его следующий шаг.
По мере того как шло время, она начала подталкивать его к совершению этого шага. Разумеется, ничего не делалось в открытую. Ни поступка, ни даже слова, которые хотя бы отдаленно можно было бы поставить ей в вину. А все так — то случайный телефонный звонок, то короткий визит к нему в номер. Всего лишь открытое и невинное проявление дружеских чувств, которые она питала к нему с самого начала. Как он себя чувствует? Все в порядке? Как идут дела? Нормально? Ну что ж, отлично. И так далее, и тому подобное.
Багз же чувствовал, что с каждым днем напряжение его все возрастает. Он превратился в комок нервов и переживаний, с трудом заставлял себя сосредоточиться на работе и был почти не способен отдохнуть или расслабиться. Он понимал, что дальше так продолжаться не может. Следует сдаться, уступить или...
Но он не знал как, был не способен пойти на это. И по мере того как нарастали его напряжение, тревога и страх, крепло и его упрямство.
Еще ни одному поганому полицейскому не удавалось вертеть им по-своему, ни одна смазливая бабенка никогда не отдавала ему распоряжений, никто не мог заставить его делать что-то такое, чего ему самому делать не хотелось.
Так обстояли дела, причем так они обстояли на протяжении всей его жизни. И если кому-то это не нравилось, они знали, как поступить в подобном случае. Они могли убить его, но изменить — никогда. Могли избить, но и тогда им было бы ясно, что они ввязались в драку.
Складывалась патовая ситуация, и никакие утонченно-настойчивые угрозы со стороны Джойс не могли ее изменить. Эта ситуация так и будет существовать в его сознании — по крайней мере до тех пор, пока он сам не захочет ее изменить. Его инстинкт к выживанию туго переплелся с непреклонной твердостью, а на уровне подсознания эта ситуация даже согревала его сердце, поскольку являлась источником благородных и жертвенных чувств, хотя при этом не позволяла ему ни отступить, ни продвинуться вперед.
- Предыдущая
- 38/48
- Следующая
