Сексуальность мира как воля и представление - Врангель Данила Олегович - Страница 3

Деформация сознания социальными условностями

Ощущение неполноценности ложного естества трансформируется в социализацию сексуального(то есть функционального)вектора возможности как потенции и прикладной, и духовной в случаях осознания приоритета естественной истинности(но не условно-социальной), в противном же случае рефлексия зацикливается на собственной ущербности(в ключе понимания качества свободы естества)и совершенно непредсказуемо и неадекватно реагирует на встречный поток сигнала, травмируя сенсорную систему помехами неспособности к перевоплощению, которое необходимо для существования в эталонном поле условности.

Монстр Текста

Осознавая причинность чистым истинным мотивом воплощения возможного как безальтернативный вариант восприятия неизменности потока входящих сигналов, ощущаемых и осознаваемых как жизнь, можно принять как единственную альтернативу, подверженную волевому изменению, так называемую квазипричинность, регулируемую, естественно, тем же ключом, что детерминированное состояние текущего момента, однако в более широком диапазоне возможностей, в принципе, обусловленном лишь физиологической-интеллектуальной способностью носителя забрасывать загоризонтные маяки, закрепляя этим новую границу предельности расширения собственного психополя с единственной целью – расширение собственной личности в максимально возможной степени и генерирование гормона счастья путём созидания новых миров здесь и сейчас, поскольку больше их нет нигде, и не было никогда.

 Последнюю фразу стоит осознать и принять так как есть, поскольку так и есть в действительности.

 Естественно, остановить подобное движение расширения себя в бесконечность может только теоретическая смерть. Теоретичность которой допускает практику предположений(которые заняли всё интеллектуально-философское/понимая религию как раздел философии/ пространство всех времён и народов), изначально принявших прикладной и даже меркантильный характер. Собственно, все цивилизации базируются на аксиоматичности идеи смерти и элиты этих цивилизаций выжимали и выжимают всё энергетическое свободное из социального поля, в принципе бесцельно, поскольку социальные элиты никогда не обладали ни умом, ни даром видения всего в действительном свете, поэтому всё связанное с верой в смерть изначально мертво и никакого смысла никогда не несло, отчего вопрос этого самого смысла перманентно возникал и возникает в различных интеллектуальных кругах и трактуется всегда по-разному, но в любом случае учитывается конечность этой жизни.

 Хотя никаких оснований верить этому у конкретного человека просто не может быть.

 Таким образом, текст это вечный безначально-бесконечный континуум личностного и только личностного восприятия себя во всём и всего в себе, что понимаемо, осознаваемо, принимаемо и продолжаемо тем, которое только это и есть.

Вера

По своему принципиальному устройству религия и научное академическое познание мира как теория(теоретическая физика и пр. аналог.) не имеют никакого различия, поскольку и догма и аксиома в обоих случаях предлагают верить, подразумевая под аксиомами не эмпирическое два плюс два, а хитроумные системы, выстроенные на основании постулатов, не всегда возможных к практической проверке реальностью.

 Любой шулер знает значение одной единственной ложной карты в неимоверно сложной партии игры на деньги. Аналогично этому, один единственный ложный постулат по взятию его на определение этой самой ложности валит всю систему, выстраиваемую порой десятилетиями.

 Чего, конечно же, не всегда могут допустить академические школы, получающие за теоретические изыски практические деньги, хотя и с меньшим риском, чем игроки в покер.

Страх

В ключе работы второй сигнальной системы(собственно говоря, системы человеческой интеллектуальной чувственности, интуиции и рефлексии)имеет особое значение, отличное от ключа человека животного, являя собой множественный спектр возможностей не имеющих мотивации к воплощению вне этого состояния.

 Преодоление как способность проникновения помимо чистой познавательной функции имеет более важную, являющуюся базовым смыслом существования человека – генерирование гормона счастья.

 Состояние, определённое преодолением не имеет аналогов в физиологическо-духовной системе человек-сознание, поэтому бесценность страха познаваема лишь этим преодолением, вне которого обыкновенное человекообразное животное так и не осознаёт, что же оно такое в действительности.

 Стоило бы добавить, что проверка и поверка страхом единственная возможность и познания, и достаточного критического прорыва на следующий уровень человечности, поэтому страх в терапевтических дозах необходим в течение всей жизни.

Эйфория

Изначально это состояние восхищения миром оттачивает способность его любить, что доступно не совсем всем, но, тем не менее, доступно.

 Апробация эйфории аналогична вскрытию ящика Пандоры или вкушению плода некой девой, поэтому не вкусившие этой сладкой напасти надёжно защищены всю свою жизнь от депрессии, зеркальной подруге эйфории, которая всегда ревниво относится к пользованию своей любовницей кем-либо интеллектуально-чувственным, к иным она не проявляет интереса.

 Длительность стирает следы юношеских возможностей любить ярче солнца и не оплачивать счета за освещение. Это несколько печально с позиции юношества, но с позиции достаточной зрелости это не просто великолепно, это великолепно неимоверно и даже абсолютно.

 Ибо бесплатный сыр лишь в мышеловке к тому же он постоянно черствеет и теряет вкус.

 Искусство пользования эйфорией на виду её любовницы есть высшее искусство эксгибиционизма, несущее настоящее наслаждение жизнью до степени присваивания её себе, несмотря на завывания депрессии, не желающей просто так отдавать свою любовь, а тем более жизнь.

 Но воля свободного и творческого созидания всего во всём берёт инопланетные города.

 Использование эйфории как приманки для депрессии, издеваясь над той сладкой любовью к себе любимой на пару со светлой любовницей, можно вынудить темноокую красотку залезть в клетку в тот момент, когда она от ревности ничего не соображает, а потом всё оставшееся время возить её по внутреннему миру и показывать за деньги, имеющие обращение в этом мире.

 Хотела бы добавить, что, как я в другом трактате уже упоминала, эйфория хороша лишь на подиуме кратковременности термоядерного счастья, после которого её следует аккуратненько поместить(точнее, вежливо предложить пройти)в хрустальный гроб, где она заснёт на необходимое время, чтобы депрессия не сошла с ума, а жизнь продолжалась своей звериной естественностью.

Депрессия

Конечно же, это не более как команда собственного тела на изменение качественного порядка внешней среды.

Естественно, что животному это не нравится.

Но как раз чистое классическое животное человек не требует перманентного изменения качественного порядка, а чем более высока составляющая человечности(интеллектуальности), тем более вероятна модель поведения неадекватная команде тела, что говорит о незнании его, и более ничего.

 Это целительное состояние, вводящее в полумеречный мир пограничности внешнего и внутреннего, поэтому её стоит ценить и уважать, потому что мотив этой напасти позитивен, а при понимании этой позитивности можно даже попасть в зависимость от этого состоянии, полюбя его как высококачественный бульон, в котором есть все ингредиенты, стоит только вдумчиво их опробовать, оценить и применить во внешнем, бестолковом мире.

 Эйфория ничто в сравнении с депрессией результами своей терапии. Эйфория вредна(разве что очень кратковременная и мощная, но это отдельная интересная тема), тогда как депрессия очень и очень полезна и продуктивна.