Испытание Огня - Гаврилова Анна Сергеевна - Страница 9

Именно в таком, слегка шоковом состоянии, рука об руку с их величеством, я выходила из студенческой столовой. Потом мы миновали небольшой зал и свернули в коридор, ведущий к башне факультета Огня. А вот дальше… дальше вышел небольшой затык, ибо народ, который шел впереди нас, дружно остановился на входе в общагу. У лестницы, увенчанной столбиками с охранным пламенем, что-то происходило.

И вот теперь тот факт, что я приближена к королю факультета, сыграл против меня. Будь я одна – осталась бы тут, в хвосте компании, незаметная и серая. Но так как я была с Кастом…

В общем, пижон нахмурился и, подобный ледоколу, уверенно направился вперед. А я, увы, за ним, на прицепе, всеми фибрами души чуя неладное. Правда, в последней надежде на спасение я все-таки попыталась выдернуть руку, но Каст держал очень крепко и отпускать не собирался. Так что к основанию лестницы мы явились вместе. И я бы даже могла почувствовать себя королевой, если бы на нашем пути стоял кто угодно, кроме куратора первого курса Эмиля фон Глуна.

Но перед нами был именно он. Глун! Чтоб ему пусто было. Высокий, плечистый, предельно суровый и в форменном алом балахоне, что само по себе намекало – Глун находится тут в качестве официального лица. То есть перед нами… черт, а ведь он сейчас не только куратор, но и исполняющий обязанности декана факультета Огня.

Едва мы с Кастом выбрались из толпы, губы Глуна дрогнули в улыбке. Хотя, если совсем честно, тут уместнее было бы более высокопарное определение: по губам Глуна зазмеилась улыбка. Ибо выражала она отнюдь не радость, а некое особенное, очень неприятное для нас, разумеется, предвкушение.

Мой спутник терять время не стал и сразу с места в карьер прыгнул.

– Лорд Глун, что происходит? – В голосе Каста прозвучали ледяные нотки.

– Ничего особенного, – спокойно отозвался куратор. – Но скажу честно, начинать без вас не хотелось. – И уже не нам, в сторону: – Господин Вирсель!

Вот только теперь я заметила невысокого худощавого мужчину, одетого в самую обыкновенную рубаху и не менее обыкновенные штаны. Он мялся в паре шагов от куратора Глуна с большой картонной коробкой в руках и выражением легкой растерянности на лице.

Этого мужчину я помнила очень хорошо. Сложно забыть того, кто, получив истерику от трех зарвавшихся магичек, предлагает новенькой заселиться на заваленный рухлядью чердак. А потом отказывается выдавать дополнительный комплект постельного белья и в дополнительном одеяле тоже отказывает.

Ну а самым обидным было то, что этот самый Вирсель, ни разу за этот месяц не поинтересовался, как мне живется в предоставленной «комнате»! И это при том, что моя жилплощадь в его ведомстве!

В общем, да, рядом с Глуном стоял комендант нашей общаги. Не маг, как и весь обслуживающий персонал академии, но такая же сволочь, как и остальные.

И вот после того, как господин Вирсель подобострастным поклоном обозначил свое присутствие, Глун окинул нас с Кастом новым взглядом и заявил уже всем:

– Господа студенты! Как вам уже должно быть известно, с сегодняшнего дня я исполняю обязанности декана огненного факультета. Мне очень жаль, что приходится начинать с неприятного, но что поделать – мне доложили о проблеме, и я вынужден ее решать.

Народ, который и так вел себя довольно тихо, словно в анабиоз впал. Когда Глун закончил эту часть своей речи, в небольшом зале, примыкающем к лестнице, наступила гробовая тишина. И единственным, кто не побоялся задать вопрос, оказался Каст.

– Что случилось?

И пусть титул «короля факультета» вообще-то неофициальный и декан (равно как и и. о. декана) считаться с ним не обязан, Глун осаживать не стал.

– В последнее время имеет место массовое и систематическое нарушение гигиенических норм, – ответил он. – Я говорю о проносе и употреблении пищи в стенах общежития. Вы… – взгляд Глуна скользнул по толпе и вновь к нашему «величеству» вернулся, – повадились есть вне столовой. Это нарушение. Это неправильно. Это никуда не годится.

Стоящий подле Глуна комендант бодро кивнул и потряс пустой коробкой.

После этого нам заявили:

– Принимать пищу в комнатах не только негигиенично, но и опасно. На кухне и в столовых установлены защитные заклинания, в общежитии таких заклинаний нет. Следовательно, у нас могут завестись твиры. Понимаете, чем это грозит?

Толпа загудела. Потом возмущенно запищали девчонки, сообразив, что им хотят запретить «прогрессивную» хлебную диету, которой научила одна… не будем показывать пальцем, кто.

Впрочем, оценить их реакцию в полной мере я не могла. Я стояла, буквально оглушенная словами Глуна.

Он ведь знает! Прекрасно знает, что у меня на чердаке живет твир! Более того, куратор видел Кузьму и понимает – зверь не опасен. Но тем не менее вся эта акция, все эти чертовы санкции посвящены мне. Мне и моему Кузьме!

Глун хочет оставить моего маленького котика голодным!

Не уверена, но, кажется, именно так проявляется материнский инстинкт. В эти мгновения вдруг стало совершенно плевать, что творится вокруг и какими могут оказаться последствия моих действий. Я просто шагнула вперед, желая расцарапать физиономию Эмиля фон Глуна так, чтобы на всю жизнь шрамы остались. За Кузю. За маленького ушастого лиса, который упорно мнит себя котиком. За нас!

И я бы точно это сделала, если бы не Каст. Пижон, успев среагировать, перехватил меня за талию, прижал к себе и прошипел в ухо:

– Успокоилась! Немедленно!

Я скрипнула зубами.

– Все, что вынесли из столовой, вот в эту коробку складываем, – одновременно прозвучал приказ Глуна. – И не заставляйте нас с комендантом Вирселем опускаться до обысков.

Студиозусы, однако, с места не сдвинулись, лишь во все глаза смотрели на и.о. декана. Правда, ровно до тех пор, пока Каст не махнул рукой, мол, гхарн с ним, сдавайте.

И вот тогда мимо нас потянулась вереница огневиков. Парням сдавать было нечего, а вот девчонкам…

Оказалось, очень многие из них действительно старались соблюдать ту самую «диету». Пирожки, булочки и прочие совсем неполезные продукты в коробку как из рога изобилия посыпались.

Ни стыда, ни даже тени угрызений совести при виде всего этого я не испытывала. Ну да, научила плохому и вредному, но они сами виноваты, нарвались. И вообще, тут не до поларских огневичек, со своими бы проблемами разобраться. Конечно, еду для твира у меня сейчас отберут, но оставались еще отданные мамой шоколадные батончики и несколько упаковок печенья…

– И даю вам ровно сутки на то, чтобы избавиться от еды, которая находится в ваших комнатах, – словно услышав мои мысли, продолжил куратор.

Я шумно выдохнула, на что мгновенно среагировал Каст, шепнув:

– Не волнуйся, Дашунь. Разберемся.

Угу, разберемся. Но конкретно в данный момент мне не оставалось ничего иного, кроме как вытащить из кармана широкой юбки салфетку с завернутыми в нее бутербродами и положить в коробку.

Однако этим ситуация не ограничилась. Едва я сделала шаг к лестнице, в намерении войти в общежитие, Глун заступил дорогу и сказал ровно:

– Второй карман.

Что‑о‑о?!

– Второй карман покажи, – потребовал куратор.

Он был строг и непримирим. И хотя мною по-прежнему владело желание впиться ногтями в надменную физиономию Глуна и параллельно высказать все, что о нем думаю, пришлось подчиниться. И не только потому, что куратор настаивал – просто после упоминания твира моя настойчивость могла показаться подозрительной. А светиться перед комендантом и остальными студентами не хотелось совершенно.

Тот факт, что во втором кармане юбки лежал завернутый в такую же салфетку пирожок, меня не смутил. Я молча, не глядя на Глуна, бросила выпечку в коробку и наконец-то была пропущена к лестнице.

Каст, снова шепнув, чтобы я не переживала, остался наблюдать за обыском своих «подданных», так что по ступеням я поднималась в одиночестве. И искренне пыталась последовать совету пижона – успокоиться. Просто эмоции в данной ситуации бессильны, тут рассудок нужен. Нужно взять себя в руки и понять – как решить проблему. Ведь выход безусловно есть!