Рождение Ассира (СИ) - Кузьмичёв Юрий Игоревич - Страница 60

- Честно говоря, если до этого мне было грустно, – задумчиво сказал я в пустоту; – то теперь мне еще и невыносимо стыдно. И если я сейчас же не напьюсь, то просто ускачу в сторону баронства Клавье мстить в одиночку, как Рембо; – встретив своего друга Грума, поднимающегося по лестнице в своих золотых доспехах, я прихватил его с собой, и мы спустились вниз и отправились в излюбленную нами таверну.

- Я и не думал, что ты приедешь раньше остальных орков, – начал я вялый диалог, когда миловидная служанка принесла нам глиняный сосуд с гномьим аналогом водки, а стол уже ломился от всевозможных явств и закусок; – ты с твоим доспехом был очень популярен, казалось, что тебя просто не отпустят.

- Да что там, – махнул своей лапой орк, сильно польщенный упоминанием предмета своей гордости; – после того как ускакал Тур все стали заниматься сборами, а мне собирать нечего. Отец остался с вождями, а я решил, чего сидеть раз беда такая случилась, надо поддержать друга, вдруг он на подвиги собирется, а меня нет.

- И, черт побери, ты оказался прав, – сказал я, наливая в стаканы ядреный напиток и поднимая его в руке; – ну, не чокаясь, давай помянем мою бедную Илену, – орк грустно сдвинул брови и мы выпили.

- Не доверял я твоим черноволосым выкормышам бездны и правильно делал, – рубанул орк ладонью воздух и снова налил нам выпивки; – как можно было прошляпить нападение? Что ж ты, Ксандр, баб то сторожить поставил? Бабы, – значимо поднял левую бровь орк; – они нужны для другого, друг, уж я то знаю поверь; – не преминул похвастаться на поприще постельных успехов орк в который уже раз; – а ты им, тошно сказать, мечи дал. Эхх. Слушай больше меня, доблестного воина великого народа орков! – Грум почему то пропустил мимо ушей всю свистопляску по поводу моего возвышения чуть ли не в сыновья бога, и отношение ко мне не изменил. Я не стал интересоваться вызвано это его неверием или тем, что он просто не обратил на это внимание, в конце концов приятно иметь кого то рядом, кто называет тебя просто по имени и запросто общается тет-а-тет. В связи с полным отключением фильтра алкоголя организмом, пьянеть я начал довольно быстро и как это обычно бывает просто сидеть и болтать стало неинтересно. Как раз кстати пришелся местный менестрель с инструментом сильно похожим на земную гитару в пять струн.

- Что, инструмент понравился? – заметил мой интерес орк и пьяно рыгнул, вылизывая жирные от свиного окорока пальцы; – или менестрель хочешь, чтоб что то сыграл. Я его знаю могу договориться Мы с ним вместе на свидание как то ходили к одной даме.

- Инструмент интересный. Думаю я c мог бы даже на таком сыграть, хотя не уверен, что еще помню как это делается, – прищурился я, продолжая разглядывать «гитару». Орк поднял свой тяжелый металлический зад и, сказав что то вроде, ща все будет, этот парень сговорчивый, пошел на возвышенность на который восседал на стуле молодой музыкант. Тот, увидев кто к нему идет, спал с лица и, прекратив играть, вжался в стул сжимая свой инструмент будто саму душу. Зеленый начал что то тому говорить, тыча на меня пальцем, но менестрель видимо его не слышал вовсе и орк, абсолютно бесцеремонно отвесив юноше подзатыльник, вырвал его гитару и пошагал обратно к нашему столику.

- Говоришь можешь, значит играй, чего уж там, – а мне и вправду захотелось попробовать, ведь последний раз это делал еще в студенческие годы. А излить по пьяной лавочке душу в песне – ничего лучше быть не может. Все таки не зря на земле, знатно надравшись, я приезжал именно в караоке. Сделав несколько переборов, я запел. Поправив звучание голоса, имитируя голоса исполнителей земных песен, я затянул любэ, кино, ддт и еще несколько грустных песен других коллективов. Народ не понимал о чем я пою, но звучало это так душевно, красиво и проникновенно, что никто не рисковал мешать мне, зал затаился и внимал крику моей пьяной души. Но самое интересное на чем я себя поймал так это то, что грустил сейчас я больше не о потерянной Илене, а о далекой родине, о родителях и друзьях оставшихся где то далеко и оплакавших мою смерть, о невозможности пройти по улочкам своего детства, где я рос и делал первый глубокий глотки жизни, в этот момент я особенно сильно, буквально всеми фибрами оголившейся, разбережённой души осознал, как мне всего этого не хватает. И еще я прощался. Именно теперь, я прощался со своим былым и принял настоящее, то что есть у меня сейчас со всей ответственностью. Как так вышло, что за какой то месяц на меня навалилось столько этой самой ответственности, сколько не наваливалось ни на одного знакомого мне человека. И я эту ответственность осознал и ради нее готов был теперь на все. Что то отмерло в моей душе и прилети сейчас какой-нибудь Бог и предложи вернуться на Землю, я отказался бы не задумываясь.

Проснувшись, но еще не открыв глаза, я в полной мере прочувствовал себя куском мяса, которого усердно били, готовя стать отбивной. Острая боль в голове, отвратные ощущения во рту, будто выпил из отхожего места, тяжесть в груди и жесткая свистопляска в желудке. Включив свой иммунитет, организм очистился, но вот дымка липкого тумана, блуждающего меж извилин мозга, а также легкая тяжесть в груди осталась. Открыв один глаз, а потом второй, я обнаружил над головой купол палатки, снаружи раздавались звуки характерные разбитому лагерю, кто то рубил дрова, кто то помешивал варево в котелке, еще несколько человек стучало ложками, другие гремели оружием. Приподняв голову, я чуть не взвыл от расстройства, в нескольких сантиметрах прямо на моей голой груди комфортно расположились две черноволосые макушки. Ну почему, почему я не могу как герои в американских фильмах бухать и изливать душу бармену, а потом спокойно идти спать домой. Почему я обязательно нажираюсь в усмерть и творю всякую хрень? Ведь после кувшина гномьей мухаморной настойки я четко помню, что перешел на обычное легкое вино. Все, терпение кончилось, при первом же свободном окне, делаю самогонный аппарат и создаю спирт, а потом и водку с прочими алко радостями 21 века. Научу местных и пусть для меня делают нормальных адекватных напитков, потому как кислое вино, которое я никогда не жаловал, постоянно бухать невозможно. И все же, кто эти две голые дамы, так удобно устроившиеся на моей тушке? Потянувшись щупом к голове одной из них, я оказался в сознании …. Кого бы вы думали? Риммы! Жены моего Патриарха, ну то есть не моего, а венту! От неожиданности я тут же выскочил в реальность и меня бросило в жар. Ну что я за сволочь такая? Только потерял одну невесту, как бросился под юбку чужой жены и кого то еще. Продинамил свою дорогую эльфу, перед которой в очередной раз стыдно. Потерзавшись немного, я вновь нырнул в ее сознание и скопировал кусочек памяти последнего дня.

Как оказалось, девушки пришли в трактир потому как услышали, что во тьме ночного города происходит какое то не здоровое шевеление, справедливо озаботившись, что я в состоянии легкого помешательства от потери могу натворить что то непоправимое, приписали сиё шевеление заслугам моей скромной персоны, надо сказать, что вполне справедливо приписали. Протолкавшись среди толпы людей, набившихся в средневековое кафе как селедки в бочку, они обнаружили меня, стоящего на помосте для менестрелей. Рядом был молодой как оказалось сын местного купца, а рядом с ним переминался с ноги на ногу смертельно бледный судья, босоногий и в одном лишь шелковом ночном платье.

- Дорогие мои подданные! Други! – поднял вверх руки пошатывающийся из стороны в сторону я; – доколе???- ответом мне был гомон толпы, пытающейся понять, что сие слово значит.

- Я спрашиваю - Доколе мы будем терпеть беспредел аппарата местной судебной системы? Бур-жу-азия обнаглела! Федеральный судья взяточник! А приставов так и вовсе нет, – судя по лицам людей и их молчанию, они ни фига не понимали, что я несу, хотя я бы сильно удивился, если бы они поняли; – но я, как ваш новый президент. Как глава гос аппарата власти, просто обязан вмешаться! Ко мне на нашем внеочередном заседании с моим другом Грумом, обратился мой гражданин Николай!