Роман о любви - Гарднер С. Энн - Страница 22

- Нет-нет, моя дорогая, заходи, - он жестом пригласил ее не останавливаться. - Я рад, что ты решила остаться. Пожалуйста, поговори со мной немного. 

Габриэлла присела на стоящий рядом с ним стул.

- Вы сказали, что я могу задать вам любые вопросы. 

- Да, конечно, - он тоже сел и стал ждать. 

- Почему именно сейчас? Я имею в виду, я знаю, что вы больны, но почему сейчас? 

- Когда ты умираешь, то больше не можешь лгать самому себе, - печально сказал Артур. 

- Лгать самому себе? Я не понимаю. 

- Когда у тебя нет надежды, что завтрашний день обязательно наступит, твоя жизнь может превратиться в… Я думаю, что наконец увидел себя. И самой строгой моей судьей оказалась Блейн, - он улыбнулся и отвел взгляд. - Даже сейчас она не позволила бы мне уйти без наказания за те поступки, что я совершил. И она права. Вот в чем разница между ней и мной, - Артур на мгновение умолк, прежде чем снова посмотрел на Габриэллу. 

- И что же такого особенного есть в Блейн, из-за чего она не дает вам спуску? 

- Ее честь.

- Честь? 

- Я много думал об этом в последнее время. Я был подлецом в том, что касалось твоей матери, - откровенно сказал Артур. 

- Подлецом? Это то, что вы думаете о себе? - Габриэлла встала и повернулась к нему спиной. - Вы обещали ей вечную любовь, а когда она забеременела от вас, вы бросили ее. Вы были подлецом? Это минимум из того, кем вы были, - закончив свои обвинения, Габриэлла повернулась к нему. От стыда он уставился в пол.

- Ты говоришь, как Блейн. 

- Что? - Габриэлла на мгновение растерялась. 

- Ничего. Ты совершенно права. Я не думал ни о ней, ни о вас всех, - Артур смотрел на нее, не моргая. 

- Как вы могли причинить ей такую боль? Даже сейчас… она хотела знать, как… - Габриэлла присела на стул, явно расстроенная. - Моя мама самая добрая, самая любящая женщина из всех, кого я знаю. 

Артур сел снова. Хелена все еще думала о нем. Он закрыл глаза и откинулся на спинку. 

- Она меня ненавидит? 

Габриэлла подняла голову и посмотрела на него. Теперь и он смотрел в глаза дочери. 

- Это так? Она ненавидит меня? 

- У моей мамы нет ненависти ни к кому, - Артур встал и, подойдя к окну, остановился к ней спиной, но Габриэлла увидела боль, появившуюся в его глазах. - Как вы могли причинить ей такую боль? - уже спокойнее спросила она. 

- Я любил ее… Я хочу, чтобы ты знала это. Она - лучшее, что когда-либо случилось в моей жизни... Я… хотел бы, чтобы все произошло иначе, Габриэлла. Прости, - грустно закончил он. - Ты никогда не узнаешь, как я сожалею об этом. 

- Возможно, я не единственная, перед кем вы должны извиниться. 

Артур обернулся и посмотрел на дочь. 

- Она встретится со мной? 

- Ну, у вас же есть необходимое для этого оружие, не так ли? - с сарказмом произнесла Габриэлла. Артур в недоумении ждал пояснений. 

- Отправьте Блейн, - она вышла из библиотеки, позволяя ему задуматься над тем, что только что сказала, но уходя смогла понять - последние слова попали именно туда, куда следовало, и ему больно. Она злилась и внушила себе, что имеет на это право. Все, что он дал ей, - душевную боль. И она не собиралась жалеть его только потому, что он умирал. 

Габриэлла закрыла дверь библиотеки, и вдруг эта мысль поразила ее. Отец… ее отец умирал! Но разве это имело для нее хоть какое-то значение? Да, это так! Теперь она запуталась еще больше, и это очень взволновало ее. Она подняла свои глаза и встретилась взглядом с глазами, полными злобы и обвинений. На секунду Габриэлла оказалась заморожена на месте холодом, который увидела во взгляде Блейн. И так же неожиданно эти глаза отвернулись от нее. Блейн прошла в сторону столовой, делая вид, что не заметила ее. Диана, шедшая сзади, на мгновение остановилась, увидев этот обмен взглядами. Она дождалась, пока Блейн не зашла в комнату, где был сервирован завтрак, и подошла к Габриэлле. 

- Все хорошо? 

Габриэлла сначала посмотрела на свои руки, а потом на Диану. 

- Да, спасибо. 

- Вы с Блейн опять поссорились? 

- Нет, я не знаю… Блейн… - Габриэлла замолчала. 

- На самом деле она хорошая, просто иногда кажется немного странной. Помимо новостей об отце… я думаю, с ней что-то происходит. Так что не будь слишком зла на нее. Она действительно очень порядочная. Блейн - это Блейн. Я думаю, мы злимся на нее только потому, что она все время такая правильная… но когда я оказываюсь в беде, Блейн - единственная, кому я звоню, - честно сказала Диана. 

Габриэлла отвела взгляд. 

- Я думаю, я просто сама виновата. У меня никогда никого не было... - она замолчала. 

- Ну, теперь-то ты не одна? - Диана улыбнулась и, взяв Габриэллу под руку, потянула ее в сторону столовой. - У тебя есть теперь как минимум одна сестра. 

Габриэлла посмотрела на Диану и ласково улыбнулась ей. 

- Да, у меня есть сестра!

В течение следующих двух дней Блейн с Габриэллой старались держаться подальше друг от друга, и их отчужденность не осталось незамеченной. Чейз, в частности, казался самым счастливым и хватался за любую возможность, чтобы побыть рядом с Габриэллой. 

Габриэлла упомянула за завтраком, что уедет рано утром, и это позволило Блейн начать дышать легче, чем в последние два дня. 

- Почему ты должна уехать так быстро? - спросила явно разочарованная Диана. 

- Я слишком долго была вдали от дома, но надеюсь, что ты очень скоро приедешь к нам, - улыбнувшись, сказала Габриэлла и положила свою ладонь на руку Дианы. 

- Да, я хочу встретиться со своей племянницей и племянником, - взволнованно ответила Диана. Габриэлла повернулась к Артуру. 

- Я поговорю со своими детьми… тогда позвоню вам. 

Артур улыбнулся и кивнул. 

- Ну, я надеюсь, что тоже приглашен встретиться с тобой еще раз, - промолвил Чейз своим самым чарующим голосом.

- Конечно, Чейз, - сердечно ответила ему Габриэлла. Эбигейл, как и Артур, не могла не заметить, что Блейн была единственной, кто, казалось, не обращал никакого внимания на их разговор. 

- Когда-нибудь я тоже хотела бы встретиться с ними, моя дорогая, - искренне произнесла Эбигейл. 

- Да, я тоже хотела бы этого, - честно сказала Габриэлла. Последние двое суток Эбигейл была так добра к ней, поэтому ответ не был простой вежливостью, он исходил из тех искренних чувств, которые наполняли ее.