История русских обителей Афона в XIX–XX веках - Троицкий Павел В. - Страница 13

Но этим не ограничивается помощь Андреевского скита России в тяжкую годину. Монахи прибегают к главному своему оружию – молитве. «В наше „безверное” время вот уже год, как существует, и притом в самой столице России, Петрограде, также „обитель неусыпающих”, основанная по мысли митрополита Владимира (теперь Киевского). Год тому назад (12 февраля 1915 г.) Старо-Афонское подворье на углу 5-Рождественской и Дегтярной улицы по мысли преосвященного Владимира сделалось „обителью неусыпающих”: было заведено непрестанное пение молебнов о даровании победы с чтением акафиста перед чудотворной иконой Божией Матери, именуемой „В скорбех и печалех утешение”, а также и непрестанное служение панихид об упокоении воинов, на поле брани за веру, царя и отечество живот свой положивших», – сообщает скитский журнал[60].

Но положение русских афонских монахов стало нелегким. Прекратился приток новых иноков из России, прекратился и приток денежных средств. Некоторые русские обители обратились ввиду крайней нужды к своему правительству с просьбой о субсидии, другие делали займы в греческих монастырях[61]. Цены выросли в несколько раз. Затем наступил и страшный момент как для андреевцев, так для всех русских афонцев: полчища немцев и болгар разгромили Сербию и двинулись к Салоникам. До Святой Горы уже доносился гул пушечной канонады, но противник не смог одолеть союзных войск. Вскоре перестали показываться немецкие подводные лодки близ берегов Афона, а аэропланы и дирижабли тревожить афонское воздушное пространство. Когда прибыли русские войска в район Салоник, все русские святогорские обители выразили им свое приветствие и принесли в дар святые иконы. Все военнообязанные иноки, которые не имели возможности явиться на Родину в начале войны, отправились в Салоники, чтобы вступить в ряды армии. Еще ранее была организована дружина братьев милосердия для сербского фронта[62]. Как и все подворья русских обителей, Константинопольское подворье скита было занято турками и отведено под склад. В 1918 г. подворье было освобождено, составлены акты, по которым турецкое правительство обещало вернуть разграбленное имущество, и были временно размещены военнопленные.

Больничный корпус. Фотография начала XX в.

К сожалению, в те годы ухудшились и национальные отношения на Афоне. «Отношения между монахами греческих, болгарских и русских скитов в последнее время сильно обострились. Особенно нестерпимым стало положение русских монахов, которым приходилось подвергаться агрессивным выступлениям болгарских иноков Зографского монастыря. В одном из последних столкновений монахи Андреевского скита были прогнаны со своего участка земли в Кавале, причем около десяти русских монахов при явном попустительстве греческой администрации были объявлены военнопленными. Греческая администрация явно благоприятствовала немцам. Останавливающиеся у Афона германские подводные лодки находят радушный прием и производят фуражировку на острове. В последнее время продовольственная нужда на Афоне достигла небывалой остроты, но суда английской эскадры оказали большую помощь, разрешив провоз необходимых продуктов из Америки. Благодаря этому содействию, а также произведенной союзными правительствами реквизиции на некоторых греческих островах острота продовольственного положения на Афоне миновала»[63].

Но «острота продовольственного положения» миновала в первую очередь для греческих монахов. Греческие монастыри практически не понесли убытков во время Первой мировой войны. Некоторые даже немного выиграли из-за повышения цен на сельскохозяйственные продукты, чего не скажешь про русские обители, особенно келльи. Андреевский скит тоже имел слишком мало земли для обеспечения обители. Надо сказать, что война объединила разрозненное русское монашество. В июне 1914 г. в организованное келлиотами «Братство русских обителей» вошли Пантелеймонов монастырь и два русских скита, о чем был составлен соответствующий акт. Общей акцией «Братства», увы, неудачной, было снаряжение судна для приобретения в г. Александрии продовольствия. «Скинулись» многие русские обители. Но в октябре 1917 года судно с грузом зерна затонуло. Афонские монахи единодушно расценили гибель груза как наказание за проведение в Пантелеймоновом монастыре молебна о даровании победы Временному правительству[64]. В 1915 г. Кавала была занята болгарскими войсками, и, соответственно, Андреевский скит на время потерял свой метох «Нузлы», что, конечно же, отрицательно сказалось на благосостоянии обители. В 1917 г. метох был возвращен скиту, но ненадолго. В 1922 г. он был заселен беженцами из Малой Азии и окончательно отчужден от скита.

В 1917 г. была ликвидирована некая смута, причины и последствия которой пока нам неизвестны. Ясно только, что она была причиной натянутых отношений с монастырем. После завершения этой смуты стали возможны переговоры с Ватопедом о постройке скитом собственной пристани. Переговоры были долгими, но завершились успешно, и в 1917 году был получен официальный документ «на право иметь скиту при монастыре в отведенном здании свою собственную пристань»[65]. После того как русско-французский отряд[66] покинул Святую Гору, положение русских обителей значительно ухудшилось. Ватопедский монастырь сначала стал требовать обратно разрешение на пристань, а затем просто признал это соглашение недействительным. Нужда заставила скит в 1917 г. продавать имевшиеся стройматериалы и вещи, так как в сложившейся обстановке скит был не в состоянии платить проценты за взятые у греков деньги[67].

Внутренний вид скита. Современное состояние

В России шла Гражданская война, и афонское монашество было отрезано от родины. И все же сведения о страшных событиях доходили и до афонского полуострова, но монахи Андреевского скита и других обителей воздерживались от политических выступлений. Так, в ответ на призыв преосвященного Анастасия (Грибановского) «подать свой голос в защиту угнетенного большевизмом народа» настоятели трех крупнейших обителей ответили, что «едва ли в данном случае найдемся в состоянии произнести влиятельное слово к вразумлению наших соотечественников» (9 августа 1919 г.)[68].

Перед тем как говорить о «физическом» закате Андреевского скита, хочется сказать несколько слов о духовном устроении обители. Тот, кто за быстрым возрастанием обители пытается увидеть «сильную руку» Москвы, будет трудиться тщетно. Некоторые сетовали, наоборот, на какую-то «оставленность» как Российским государством, так и Церковью. Эта «оставленность» в XX в. из «некоторой» превратилась в «полную». Большими трудами и скорбями воздвигнут Андреевский скит[69]. Много раз братия хотела покинуть о. Виссариона (к тому времени о. Варсонофий уже отошел к Господу). Однажды один из монахов задремал, ему явилась благообразная жена и говорит: «Ты серайский постриженник?» – «Да», – отвечает монах. – «Нет тебе спасения кроме того места, да и другим скажи, которые хотят бежать, чтобы скит разорился, – не будет сего. Царь хочет послать скиту великое сокровище, да устроится лучше». И с Божией помощью добровольными пожертвованиями некогда могучего русского народа через 50 лет, кроме собора, храм имел еще 9 параклисов и большие помещения, в которых размещались не только кельи, но и мастерские, больница, даже аптека. Так «маленький монастырек» стал «красивым дворцом» и вырос до большого монастыря. Что же представляла собой обитель великороссов?