Добродетельная леди - Торнтон Элизабет - Страница 23

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая

Это была лучшая гостиница в городе, как проинформировал их его светлость, перед тем как спуститься вниз и заказать ужин. Если говорить правду, подумала Брайони, это была единственная гостиница, которой кичилась деревня, если можно назвать небольшой ряд домов таким громким именем. Пока более удачливые путешественники давали отдых усталым костям на уютных перинах замка, Рейвенсворт посчитал целесообразным разместить свою компанию в живописной, но крохотной гостинице, больше похожей на большой деревенский дом, в захолустной деревеньке в добрых десяти милях от шумного Мальборо. Он хотел, как он выразился, защитить репутацию девушек, какая бы она ни была, от пошлого любопытства, а в отдаленных местах менее вероятно встретить знакомых.

Дверь в отдельную приемную распахнулась, и Рейвенсворт широкими шагами вошел внутрь. Он вопросительно окинул взглядом комнату.

– Вы в полном одиночестве, мисс Лэнгленд? Где же ваши спутники?

Брайони достаточно любезно, но без сердечности в голосе объяснила, что лорд Эйвери и Харриет пошли прогуляться. После утомительной езды в тесной карете глоток свежего воздуха может немного поднять настроение Харриет, решил лорд Эйвери.

Рейвенсворт молча переварил эту информацию, потом подошел к пылающему камину. Он протянул руки к огню и потер их друг о друга. Брайони обратилась к вчерашнему номеру «Таймс», лежавшему на ее коленях.

– Нет нужды спрашивать, не страдаете ли вы от упадка духа, мисс Лэнгленд, – учтиво начал он, поворачиваясь спиной к огню. – Ничто, как мне известно, не свернет вас с вашего пути.

Брайони услышала упрек в его словах и, снизойдя до ответа, слегка наклонила голову.

– Как скажете, милорд.

Он уселся в кресло напротив Брайони и удобно откинулся на подушки. Из кармана сюртука он достал простую серебряную табакерку и стал рассеянно постукивать пальцами по крышке. В глазах Брайони вспыхнул огонь, и Рейвенсворт, заметив его, резко сказал:

– Не будьте столь глупы, думая, что я приглашу вас составить мне компанию, девочка моя. Вы не возражаете, я надеюсь, если я буду наслаждаться в одиночестве?

Брайони объявила, что он может делать все, что захочет, и обратила все внимание на газету. Через несколько минут Рейвенсворт снова нарушил их молчание:

– Мисс Лэнгленд, Брайони, будьте так добры, удовлетворите мое любопытство.

Брайони вопросительно посмотрела на него и ждала.

– Меня интересует, как вы оцениваете произошедшее. Теперешняя ситуация не может быть счастливой для вас. И все же вы невозмутимы, спокойно читаете вчерашние новости, как будто окружающий мир вас совершенно не интересует. Вы не жалеете, что втянули себя и свою кузину в такую прискорбную ситуацию?

Брайони твердо взглянула на него.

– Я не вижу ничего дурного в моих действиях, милорд. Если бы была затронута моя совесть, это было бы другое дело. В такой ситуации я бы не успокоилась, пока все не исправила. Но не думайте увидеть меня с опущенной головой из-за какого-то незначительного несоблюдения приличий. Я невосприимчива к такой чепухе.

Рейвенсворт почувствовал, как в нем нарастает гнев, и прорычал:

– Вы что, совсем не понимаете, что прилично, девчонка? В вашем поведении, к сожалению, нет того, что подобает хорошо воспитанной молодой девушке. Говоря откровенно, мисс Лэнгленд, вы сами навлекли на себя этот позор.

– Вздор, – перебила его Брайони, не в силах терпеть несправедливость его упреков, и бросила газету на пол. – Позор? Что плохого я сделала? Я готова признать, что лишилась доброго мнения светского общества, которое я презираю. Разве плохо признать свое знакомство с дамой, которая проявила ко мне такую исключительную доброту? Я признаю, что с моей стороны было легкомысленно ставить мисс Уилсон в неловкое положение в Опере, но это было по неведению, а не по злому умыслу. – Ее голос дрожал от обиды и презрения. – Этот мир перевернут с ног на голову, милорд, когда христианскую леди сразу же осуждают за то, что она всего лишь выполнила свой долг, а так называемым благородным джентльменам позволено безнаказанно предлагать карт-бланш приличной девушке.

– Оставьте свои опасения на этот счет, мисс Лэнгленд, – язвительно заметил Рейвенсворт. – Я уже давно решил взять назад свое первоначальное предложение.

– Да как вы смеете, сэр! – воскликнула Брайони, вскакивая на ноги.

– Вы хотите сказать, что желаете, чтобы я повторил мое предложение? – с притворным удивлением поинтересовался Рейвенсворт, глядя в ее рассерженное лицо.

Она поняла, что он издевается над ней, делает из нее посмешище, и все ее тело задрожало от подавляемого гнева.

– Вы знаете, что не хочу, – ответила она с видом оскорбленного достоинства. – По-моему, я приложила все усилия, чтобы абсолютно точно выразить свое мнение на этот счет. Ваш образ жизни, ваше поведение отвратительны мне. – Она невольно поморщилась. – Короче говоря, милорд, мужчина, за которого я выйду замуж, будет не таким, как вы.

От этого последнего заявления у его светлости от гнева покраснела шея. Он неторопливо поднялся и угрожающе направился к ней. Брайони отступала, пока ее дрожащие руки не вцепились в край высокого буфета за ее спиной. Она остановилась.

Он неспешно подошел к ней и с напускной небрежностью оперся руками с обеих ее сторон о буфет. Его лицо было холодно-невозмутимым, но Брайони смутно сознавала, что оно скрывает какие-то более глубокие чувства. Ей не нравился слабый запах его одеколона, и она отвернулась, чтобы избежать его тревожащего влияния. Его близость была пугающей, волнующей, и она почувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Ей стало трудно дышать, и она раскрыла губы, чтобы вдохнуть воздуха.

Когда он заговорил, его голос оказался лишен всяких эмоций:

– Тише, Брайони. Ваше последнее замечание должно было ранить, не правда ли? И теперь, когда вы преуспели в своем достойном похвалы намерении, зачем так бояться? Умоляю, продолжайте. Как я припоминаю, вы остановились на том, что не выйдете за такого человека, как я.

Брайони взглянула на дверь и со смешанным чувством страха и отвращения подумала, не должна ли она хотя бы попытаться убежать от своего захватчика. Голос Рейвенсворта около ее уха, обманчиво мягкий, предостерег ее от этой попытки.

– Даже не думайте об этом! – Его рука схватила ее подбородок и повернула ее лицо так, что ей пришлось посмотреть ему в глаза. – Расскажите мне о таких, как я, мужчинах, Брайони, – тихо сказал он. – Я хочу послушать.

Она решила, что будет честна, даже если он убьет ее за это.

– Вы не человек чести, милорд, – начала она, трепеща от собственной отваги. – И вы непоследовательны. Вы критикуете меня за пустячное несоблюдение условностей, хотя сами считаете вполне приличным для меня стать вашей любовницей. Вас не волнует ни мое счастье, ни душевное спокойствие моей семьи. Вы думаете только о своем эгоистичном удовольствии. Я отдам себя только тому мужчине, за которого выйду замуж. Он будет...

– Мужчина, которому я отдам себя, – насмешливо передразнил его светлость. – Послушайте меня, мисс Брайони Лэнгленд. Мужчиной, которому вы отдадите себя, буду я, или вы вообще не достанетесь никакому мужчине. – Его тон смягчился. – Вы что, вообще ничего не понимаете, глупенькая? – Он наклонил голову к ее лицу, его взгляд скользил по каждой ее черточке, и Брайони почувствовала его теплое дыхание на своем виске. – Брайони? – хрипло пробормотал он, как будто спрашивая ее позволения на что-то.

Хотя она не боялась его, она смутно сознавала, что он представляет для нее какую-то угрозу, и, если она позволит ему любить себя, не будет, не может быть пути назад. Она колебалась. Его губы скользили по ее глазам, и воля Брайони к сопротивлению стала слабеть. Ее пульс участился, и она почувствовала знакомый трепет, который начал медленно распространяться по телу. Ее дыхание превратилось в неровные, судорожные вдохи. Она замечала эти симптомы со странной отчужденностью, как будто она была доктором, который осматривает пациента с приступом какой-то болезни.

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая