Воздушный стрелок. Учитель - Демченко Антон - Страница 44

– Ну вот, видишь, значит, по темечку тебе так и так будет прилетать, – усмехнулся Бестужев. – А значит, и статистика будет набираться. Или ты считаешь, что твой неизвестный неприятель в конце концов угомонится и оставит тебя в покое?

– Валентин Эдуардович. – Я покачал головой.

– Ладно-ладно. Насчет последнего – извини. Глупость сказал, – развел руками Бестужев. – Но кто мешает нам объединить разные подходы? Вы с Хромовым займетесь поиском по-своему, а я пошарю по своим каналам и… буду набирать статистику. Я ведь прав и вы уже что-то замыслили?

Хм. Утаить от прирожденного дипломата что-либо, не будучи специалистом его уровня, нереально. Тем более когда одного из заговорщиков, то есть командира своей гвардии, этот самый дипломат знает как облупленного.

– Скажем так, у нас есть одна идея, но оглашать ее мы не будем, – задумчиво протянул Хромов, и это были его первые слова за все время нашего с Бестужевым разговора. Когда же глава рода недоуменно приподнял бровь, гвардеец только развел руками. – О некоторых вещах боярину лучше не знать… до поры до времени.

– Он пока еще не знает, знает он или не знает… – медленно протянул я, вспомнив старую, потрепанную фантастическую книжку, читанную мною еще Там, в один из спокойных дней между рейдами.

– Хм. Я понял, – покосившись на меня, проговорил Бестужев и вздохнул. – Ну, вы уж там поаккуратнее, не попадитесь.

Мы с Хромовым вновь переглянулись и уставились на боярина, а тот, окинув нас взглядом, вдруг махнул рукой.

– Хотя о чем это я… гранд и ярый… это будут проблемы тех, кому вы попадетесь. Ладно, черт с ним. Делайте что хотите, но только попробуйте сдохнуть! На том свете найду!

Поняв, что разговор закончен, мы с гвардейцем поднялись с кресел и двинулись к выходу. Голос Бестужева догнал нас уже на пороге.

– Полагаю, глава клуба эфирников тоже «еще не знает»…

– Именно так, – после небольшой паузы ответил Хромов, бросив на меня короткий взгляд.

Ну-ну. Не надо делать из меня идиота. Как будто я не понимаю, что, не уведомив своего куратора в клубе, гвардеец ни за что не полезет в дело, которое может грозить обществу эфирников неприятностями… С другой стороны, тот же Хромов прекрасно понимает, что мне самому эти разрешения… хм, скажем так, до лампочки.

Спрашивается, зачем я вообще решил вовлечь в дело Хромова… А все просто. Если бы он, подумав, отказался от участия, это стало бы знаком, что, несмотря на заверения Брюхова, из всей этой каши конкретно так торчат уши клуба. Возможен был и вариант с приглашением моей важнючей и наглючей персоны к кому-то из эфирников повыше рангом того же бывшего полковника, с последующим задушевным разговором. Тут можно было бы предположить некие внутренние игры самого клуба. Тоже информация, почему нет? Ну и последний, сработавший вариант – молчаливый одобрямс.

Откуда у меня такая уверенность? Хм… конечно, ветвей возможных решений и действий тут могло быть куда больше, если бы не одно «но». В Эфире Хромов всего лишь подмастерье, зато в стихиях… короче говоря, не зря Бестужев интересовался у своего гвардейца мнением главы клуба. Кого еще и спрашивать, как не его крестника? А значит, большинство возможных вариантов решений, принимаемых на более низких уровнях, можно отсечь. Хотя, конечно, нельзя исключить, что глава клуба просто подставляет неименитого ярого. Нет, я далек от мысли, что сей господин позволит себе разбрасываться такими ресурсами, как высший стихийник из прогосударственного служилого боярского рода, но позволить ему оказаться на некоторое время в местах не столь отдаленных он вполне мог. Только… тут появляется другой вопрос, а именно: на хрена городить такой огород?!

Холодный, пробирающий до костей ветер ворвался в колодец старого доходного дома следом за въехавшим в услужливо распахнутые ворота широким и низким седаном. Ворвался и, с разочарованным воем заметавшись по кругу в тесном дворе, смерчем взмыл вверх, звеня жестяными отливами под слепыми черными окнами. Ветер поднялся над крышами, разметав над ними облако подхваченных во дворе снежинок и, словно облегченно вздохнув, помчался дальше по своим делам. А замерший у одного из подъездов «Руссо-Балт» погасил фары и, словно дождавшись, пока стихнут порывы неугомонной стихии, со щелчком отворил водительскую дверь. Из салона пахнуло теплым воздухом с легким ароматом дорогого табака, и на тротуар шагнул водитель авто. Мягко хлопнула дверь, машина послушно моргнула габаритами и затихла. Водитель бросил короткий взгляд на окна третьего этажа и двинулся к подъезду, скупо освещенному единственным со скрипом покачивающимся плафоном.

Мужчина поправил папку, зажатую под мышкой, и потянулся было к дверной ручке, но тут матовый, источавший леденцово-желтый свет плафон над его головой вдруг негромко хлопнул и погас, погружая подъезд в темноту. Рука человека автоматически дернулась, пытаясь ухватить рукоять табельного пистолета, но не успела. Ночные сумерки вдруг сменились непроницаемой мглой, и мужчина безвольно повалился наземь. Почти. Размытые, почти невидимые в наступившей у подъезда темноте тени в четыре руки подхватили бессознательное тело, так и не дав ему коснуться грязной кафельной плитки. Вновь моргнули габариты «Руссо-Балта», хлопнули двери, и машина, сделав круг, выехала со двора, чтобы уже через несколько минут раствориться в городском автомобильном потоке.

Найти место для допроса было несложно. Давешний карьер, в котором меня чуть не похоронили, подошел для этих целей самым лучшим образом. Разумеется, рассказывать Хромову, откуда мне известно это место, я не стал. Да он и не спрашивал.

Неприметная амошка, на которую мы сменили «Руссо-Балт» нашего пленника в одном из переулков Замоскворечья, запрыгала по замерзшим колдобинам карьера, и командир гвардии Бестужевых, пытаясь объехать наиболее опасные ямы, тихо заматерился, с бешеной скоростью вращая руль, в его лапищах кажущийся этаким бубликом. В ночной темноте та еще задачка, даже при условии использования «кошачьего глаза». А тут еще и наш пленник завозился, приходя в себя.

Скрипнули тормоза, машина застыла под боком у черной громады экскаватора, и мы с Хромовым принялись вытаскивать спеленатого по рукам и ногам типуса, подсунувшего мне визитку Прутнева. Ну да, собственно, именно поэтому Хромов с такой готовностью взялся помогать в этой затее… Все-таки так легко козырять именем кадровика клуба эфирников, это ли не повод вызвать интерес организации, не желающей афишировать свой состав?

Привязанный к тракам экскаватора пленник давно пришел в себя, но виду старался не подавать. Как будто подобное притворство могло ему помочь. Впрочем, этот факт очень быстро, хотя и несколько болезненно дошел и до нашего гостя. Аккурат с первым ударом ботинка сорок последнего размера, прилетевшим пленнику по ребрам от Аристарха Макарыча.

От самостоятельного допроса я устранился. Ограничился лишь тем, что еще во время подготовки к беседе передал Хромову список интересующих меня вопросов… ну и во время разговора подкидывал время от времени фразу-другую. И неплохо получилось, между прочим. Вопреки моим ожиданиям, господин Переверзев раскололся быстро и, что называется, до донышка. Хотя, если вспомнить мой торг с дедом в самом начале этой эпопеи… У ярых всегда находятся убедительные аргументы, м-да.

Под давлением гвардейца приказной пел как соловей и почти не пытался хорохориться. Пел, разумеется, под запись и будучи предупрежденным о ней. Ну а поскольку допрос вел Хромов, ничего удивительного в том, что бо́льшая их часть касалась клуба эфирников. Короче говоря, Аристарх создал у нашего собеседника полное впечатление, что попал он именно в руки товарищей из клуба, заинтересовавшихся тем, что кто-то посмел приплетать их к своим делам. Узнать допрашивающих, находящихся под эфирными масками, искажающими не только черты лица и голоса, но и эфирные следы, гость все равно не смог бы, так что опознания можно было не опасаться.