Любовный поединок - Торнтон Элизабет - Страница 40
- Предыдущая
- 40/75
- Следующая
Настало время, когда мрачные предсказания Джереми стали сбываться. Бедность навестила их дом. Сначала это было не так заметно, потому что траур по отцу вынуждал их вести скромный образ жизни. Но постепенно штат прислуги сокращался, потому что охотников арендовать пустующие апартаменты Уорд-хауса не находилось. Был составлен реестр всего имеющегося в наличии имущества.
В первую очередь продали чистокровных и любимых всеми домочадцами лошадей и лишние экипажи, избавились от некоторых драгоценностей, часть одежды отдали в переделку, чтобы создать хоть какую-то видимость обновления гардероба.
Но когда прошло положенное время траура, Серена спохватилась, что у Летти проходят впустую самые светлые дни молодости. Об этом она завела беседу с Джереми.
— Я не знаю, откуда на нас свалятся деньги, — сказала она, — но что-то надо сделать для Летти. У нее все-таки есть приданое, милая мордашка и отличный характер. Она может найти себе хорошую партию. Но для этого ей надо появляться в свете, где она может встречаться с молодыми людьми ее положения.
Впервые за долгое время лицо Джереми осветилось улыбкой.
— Разумеется, — согласился он. — Все это касается и тебя тоже. Не думай, что я такой уж бездушный сухарь и домашний тиран, что все эти месяцы не размышлял над тем, как обустроить ваше будущее. Как только официальный траур закончится, обе мои сестрички вернутся в общество и, надеюсь, им не придется краснеть за свои наряды. Не отчаивайся, мы пока еще не нищие.
Этот разговор заставил Серену призадуматься. Джереми взял на себя заботу не только о Летти, но и о ней, Серене. Хотя Джереми не высказался так прямо, но он явно подразумевал, что, когда сестры его стараниями выйдут замуж, он ждет от них материальной помощи семье, чтобы расплатиться с долгами. Их обязанность, их долг чести перед семьей — удачно выйти замуж и как можно скорее.
Конечно, для Серены это было ударом. В каком бы долгу она ни была перед братьями и сестрой, она не могла его уплатить, как бы ей этого ни хотелось. Ведь она уже была замужем.
Или нет? Тут ее мысли начали путаться. Она не имела на руках даже брачного свидетельства. Первый и единственный раз она видела его, когда второпях прятала документ в карман своего платья накануне столь неудачной попытки убежать от Джулиана. Вероятно, Джулиан вновь завладел им. Но какова его дальнейшая судьба? Где он хранится теперь? Может быть, Джулиан решил освободить себя от всех обязательств и больше не возвращаться к своей строптивой женушке?
Не было большей муки, чем день ото дня предаваться подобным размышлениям. Любая самая плохая новость была лучше, чем эта, окутанная безысходным мраком, неизвестность. Когда Флинн ворвался с улицы в дом с криком, что кое-что узнал, она встретила его как посланца небес. Серена боялась спросить, какую же весть он принес с собой, зато Летти и Кэтрин сразу же обступили его с расспросами.
Оказалось, что игорный дом Рэйнора вновь распахнул свои двери перед посетителями. Сам хозяин отсутствовал, а всеми делами заправлял, вероятно по доверенности Джулиана, мистер Блэк, его правая рука. Вполне возможно, что Рэйнор решил проведать свои владения в Южной Каролине. Он раньше часто упоминал о таком намерении — отбыть в Америку и навести порядок на выигранной им когда-то в карты плантации. Год-другой он, вероятно, проведет там, раз ему так понравилось в чужих краях. Его письма к друзьям и распоряжения по поводу принадлежащей ему в Англии собственности наконец-то пересекли Атлантику. Мистер Блэк воспрянул духом и окунулся в кипучую деятельность.
Еще через несколько недель до Серены дошли новые известия о пребывании Джулиана в Новом Свете. Кроме плантации, он владел еще великолепным домом в Чарлстоне, который мог соперничать с любым лондонским особняком знатного лорда. Чарлстон имел репутацию «веселой столицы» штата Южная Каролина. Там располагались бесчисленные клубы и игорные дома, устраивались приемы, концерты и балы, где блистали красотой женщины, не похожие на худосочных прелестниц Европы.
Словно капля за каплей на голову узника, приговоренного к жестокой китайской пытке, эти новости сверлили череп и проникали в мозг Серены, когда Уорды вновь стали появляться в обществе. Джулиан там, вдалеке, живет на широкую ногу, вращается в высших кругах и не отказывает себе в удовольствиях, а она прозябает здесь в тоске по нему.
Что же! Она рада за него. Пора забыть этого негодяя, несмотря на настойчивые заверения Флинна, что майор Рэйнор — человек долга и только какие-то особые обстоятельства не позволяют ему дать знать о себе Серене.
— Все, что я хотела, я узнала о нем, — резко оборвала она темпераментную речь слуги и наперсника. — Он жив, здоров и процветает. Я вполне удовлетворена! Я перед тобой абсолютно искренна. Нас больше ничего не связывает. Надеюсь, что воздух колоний пойдет ему на пользу.
Это не она, а ее гордость говорила за нее. Оба они это прекрасно понимали. На самом деле не было на свете более растерянного и запутавшегося в своих мыслях существа, чем Серена. Она стыдилась того, что горюет о нем. Ее злило вопиющее пренебрежение к ней, но она не могла и забыть его.
Она сравнивала его с мужчинами, которые пытались ухаживать за ней. Джулиан впрыснул ей в мозг какой-то яд, приворотное зелье — она не могла даже представить себе, что эти существа, одетые в мужские камзолы и панталоны, являются мужчинами. Она видела в них только гримасничающих марионеток. Капитан Горацио Аллардайс когда-то играл в этом кукольном спектакле роль охотника за приданым, которое на самом деле уже растаяло. Он казался опасным любовником, мужчиной, за которым можно пойти куда угодно — в пучину бед, на плаху, на костер, но он только казался таковым, не в пример Джулиану.
Стивен Ховард — полная противоположность этим авантюристам. Удобный муж — нежный и дружелюбный — и не опасный. Как было бы хорошо делить с ним постель и рожать ему наследников — если бы Серену не влекла опасность!
Еще одна сплетня дошла до Серены — связь Джулиана с какой-то богатой красоткой в Чарлстоне. Дипломаты и купцы, пересекающие океан, охотно делились подобными новостями с лондонской публикой. Юная английская колония вызывала интерес и в клубах, и на танцевальных вечерах. Серена глотала эти новости, и ничто не дрогнуло на ее лице, не просыпалась ни 'одна крупинка пудры со щек и со лба.
— Дай майору Рэйнору еще один шанс! — начал было разговор Флинн и тут же получил удар по лбу брошенным меткой рукой Серены массивным блюдом. Он благоразумно отступил в коридор, прикрывшись дверью, но сквозь щель продолжал увещевать Серену:
— Мужчина есть мужчина! У него особый организм. Женщине на роду написано прощать мелкие мужские грехи.
Серена оскалила зубы, как хищный зверь.
— Твои грехи, Флинн, я тебе никогда не прощу. Ты не мужчина, а гнусный шакал, вертящийся около льва и подбирающий падаль. Не смей больше защищать его передо мной!
— Может быть, он тоже потерял память, как тогда вы, леди Серена!
В ответ ему в лицо полетел серебряный поднос. Если бы он попал в цель, то Серену обязательно судили бы за убийство.
— Не он, а ты виноват во всем! Ты устроил эту фальшивую свадьбу! Его я могу простить… Тебя никогда!
С этими словами Серена упала на постель и разрыдалась. Полный сочувствия, Флинн осмелился вновь вернуться в комнату и выдержать обстрел уже менее смертоносными предметами.
Потирая здоровую шишку на лбу, он все-таки навел в спальне госпожи маломальский порядок и тактично удалился.
Бедный Флинн! Он принял на себя удар, который предназначался Джулиану. Негодяй Рэйнор не написал ей ни единой строчки, хотя весь Лондон зачитывался его письмами к друзьям-приятелям и коммерческим агентам.
А на что она могла претендовать? Чек на пятьдесят фунтов и колечко, сорванное впопыхах с портьеры в игорном доме, которое она тщательно прятала под стопками белья в ящике комода, — вот вполне щедрая плата за доставленное ему плотское удовольствие. Их свадебный обряд был фарсом, и он и она в этом нисколько не сомневались. Оба они охотно играли свои роли в забавном спектакле. Она изображала веселую актрису Викторию, он — щедрого и темпераментного любовника. Когда она снова стала Сереной Уорд, он тоже решил покинуть подмостки. Возвращаться вновь на сцену он, видимо, не намерен. Чем-то она задела его гордость, или игра ему просто надоела.
- Предыдущая
- 40/75
- Следующая
