Роковое наваждение - Торнтон Элизабет - Страница 52

• Предыдущая
• 52/74
• Следующая

Но и у Сары нервы были не железными, и она, по ее собственным словам, превратилась за последние дни в “фонтан слез” — так много и часто доводилось ей теперь плакать. Ей, не плакавшей прежде никогда.

— Три дня, Сара, — шепнул Макс, коснувшись руки Сары, когда их карета поворачивала на развилке. — И на эти три дня освободи свою голову от всего, чем она была занята в последнее время, договорились?

Три дня. Звучит заманчиво. Только тянулись бы они подольше, эти три дня!

— Как ты сказал? — обернулась к мужу Сара и озорно улыбнулась. — Выбросить из головы все, о чем я думала в последнее время? Но ведь думала-то я только о тебе и о том, как мы с тобой ляжем в постель. Так что, именно это мне из головы выбросить?

Вместо ответа Макс наклонился к ней и принялся целовать. Но спустя несколько секунд Сара вдруг отстранилась и уперлась ладонью в широкую твердую грудь Макса.

— Что случилось? — спросил он.

— Если хоть раз в жизни ты вот так же улыбнешься хоть одной женщине, помимо меня, — ровным тоном отчеканила Сара, — то я…

— Ну-ну? — усмехнулся Макс.

"Я убью тебя”, — мысленно закончила Сара, а вслух сказала несколько мягче и неопределеннее:

— То я заставлю тебя пожалеть об этом. Запомни: твоя улыбка принадлежит мне. И только мне. Ты это понял?

Макс снова поцеловал Сару в губы, а когда они наконец отстранились друг от друга, она попросила рассказать о том, как он стал владельцем и издателем своего “Курьера”.

Максу хотелось продолжить более приятное занятие, но он прислушался к пожеланию супруги и приступил к рассказу.

Деревушка, в которой они решили остановиться, была, как и расположенный неподалеку Саутгемптон, переполнена отдыхающими, однако комната, которую получили Макс и Сара, была хороша — светлая, большая, с отдельным балконом, по железным прутьям которого вился дикий виноград.

— Как тебе удалось отыскать такое чудное местечко? — с восторгом спросила она у мужа.

Тот продолжал молча наблюдать за слугой, который распаковывал чемоданы, явно дожидаясь момента, когда тот уйдет, и Сара начала подозревать, что это путешествие — не такая уж стопроцентная импровизация, как ей показалось с самого начала.

Когда слуга вышел, Макс наконец ответил на вопрос Сары:

— Я провел в этом месте несколько летних каникул подряд, когда был еще школьником. Я часто болел воспалением легких. Потому-то мой отец и настоял на том, чтобы я занимался спортом. Так я и стал боксером — это очень развивает и силу, и легкие. И ты знаешь, помогло!

Сара никак не могла представить себе другого Макса — болезненного, слабого, бледного — и потому переключилась на то, о чем знала по собственному опыту.

— Анна у нас тоже всегда была слабенькая, — сказала она, — и тоже проболела почти всю школу. Лежала в своей комнате в постели, читала. Даже пробовала писать стихи.

Макс снял сюртук и с удовольствием швырнул его на спинку стула. За сюртуком туда же полетела дорожная накидка Сары. Затем Макс подошел сзади к своей жене и обхватил ее за плечи. Ему очень нравилось то, как Сара прогибается при этом назад, отчего ее груди поднимаются вверх и становятся совсем круглыми, похожими на диковинные спелые фрукты.

— Я тоже писал стихи, — небрежно заметил Макс. — И тоже когда учился в школе.

— Правда? — удивилась Сара. — Так ты еще и поэт?

— Хочешь, чтобы я прочитал что-нибудь?

— Мм-м, — потерлась она носом о его шею.

— Тогда изволь… Вот…

У молодой у леди Фарнхэм

Торчали.., э-э-э.., груди, словно пушки,

Но стоило лишь ей раздеться,

Упали вниз ее игрушки.

А муж ее…

— Подожди, Макс! Ты называешь это поэзией? Но это же просто нескладушки какие-то! Даже Саймон и Мартин лучше напишут, честное слово!

— Я сказал тебе, что писал стихи, но я же не говорил, что у меня есть поэтический дар, — хитро улыбнулся Макс.

Они оба рассмеялись — поначалу негромко, а затем, словно заражаясь друг от друга, все сильнее. У Сары от смеха даже глаза, казалось, стали чуточку светлее.

"Это сколько же лет я так не смеялась?” — спросила она саму себя.

От того места, где они стояли, до кровати был всего один шаг, но Сара, к удивлению Макса, все никак не могла преодолеть его.

— В чем дело? — не выдержав, спросил он наконец. Сара озабоченно нахмурила брови и махнула рукой, указывая на распахнутое окно.

— Ты хоть представляешь себе, который сейчас час? Наверное, полдень, — серьезным тоном сказала она.

— И что с того? — перехватил Макс ее руку. — Лично я не намерен терять ни минуты. Я и так столько времени, можно сказать, потратил зря: так и не занялся любовью с тобой прямо в дороге.

— В дороге? — поразилась Сара. — Ты думаешь, что можно это делать прямо в карете? Но там ее места мало…

— Вполне достаточно, — заверил ее Макс и тут же поспешил добавить:

— Я полагаю, что достаточно. Сам я в каретах любовью никогда не занимался, разумеется, но хотел бы проделать это.., с тобой.

Сара густо покраснела, пребывая в нерешительности. Прилично ли женщине ложиться в постель с мужчиной посреди дня, даже если это ее муж, но прийти к какому-то выводу так и не успела: Макс внезапно накинулся на нее и повалил на кровать. Оба рассмеялись, и Макс принялся целовать Сару, но потом вдруг оторвал губы от ее губ, приподнял голову, и взгляд его стал задумчивым и печальным.

— В чем дело, Макс, что случилось? — немедленно отреагировала Сара. — И почему ты так странно смотришь на меня?

— Потому что безумно хочу понять, что там происходит, в твоей голове. Хочу прочитать твои мысли и узнать твои чувства.

— Ты и так их знаешь.

— Неужели? Хотелось бы, конечно, в это верить, но… Сара не дала ему договорить. На этот раз она припала губами к губам Макса. После непродолжительных и бурных ласк Макс все-таки взял Сару — быстро, не раздевая, и ей эта новая грань их отношений показалась неожиданно привлекательной, и, уж во всяком случае, любопытной и приятной.

Сара буквально сходила с ума по своему мужу, по его ослепительной улыбке, мускулистому телу. Она жадно и чувственно отзывалась на каждое его движение внутри своего тела, а приблизившись к краю блаженства, не удержалась от слез радости.

Быть рядом с Максом и оставаться грустной было просто невозможно. Он то шутил, то выдумывал что-то неожиданное и новое.

Одной из таких выдумок Макса, которая очень понравилась Саре, была мысль о том, чтобы заниматься любовью не только в постели, но и в самых неожиданных местах. А еще точнее — там, где понравится и захочется. На пляже ли, в лесу ли он умудрялся найти скрытый от любопытных взоров уголок, где они с Сарой безотлагательно принимались заниматься любовью.

Они раз за разом наслаждались близостью и никак не могли насытиться друг другом.

Если что и шокировало при этом Сару, так это не искушенность Макса, к этому она была готова. А вот к чему она была совершенно не готова и что по-настоящему поразило Сару, так это ее собственная ненасытность и бурный темперамент. Такого она от себя никак не ожидала. Стоило ей иногда лишь мельком взглянуть на Макса, и в глубине ее естества уже начинал зарождаться теплый шар — предвестник близкой вспышки страсти.

Когда Макс и Сара не занимались любовью, они разговаривали, избегая при этом всего, что могло бы омрачить их короткое счастье. При этом Сара узнала немного больше о родителях Макса, с которыми ей еще предстояло познакомиться.

Макс был, как оказалось, единственным ребенком в семье и, естественно, единственным наследником. Вечером, перед ужином, Сара вновь вернулась к этой волнующей ее теме, когда они с Максом сидели на балконе. На сей раз речь пошла о доме, в котором жили родители Макса.

— Это место называется “замок Линдхерст”, — сказал Макс, делая глоток вина. — Поместьем в основном занимается отец, а моя мать помогает ему. Да ты не волнуйся, Сара, — добавил он, заметив испуг в глазах жены, — я уверен, что вы понравитесь друг другу. И не думай, пожалуйста, о том, что моя семья находится в родстве с английскими королями — мои родители очень добрые и совсем не заносчивые люди.

• Предыдущая
• 52/74
• Следующая