Роковой мужчина - Торнтон Элизабет - Страница 58

• Предыдущая
• 58/108
• Следующая

— А если я этого не сделаю? — дрожащим голосом спросила Розамунда. — Если я останусь здесь, с тобой? Ричард, при мне они не посмеют тебя тронуть.

— Тогда меня увезут в Ньюгейт и там повесят. — Ричард говорил медленно и внятно, словно втолковывал очевидное непослушному ребенку. — Ты этого хочешь? Розамунда, я хочу погибнуть как солдат. Позволь мне хотя бы умереть с достоинством.

Розамунде хотелось закричать, но с губ ее сорвался только слабый стон. Глаза ее наполнились слезами.

— Я не могу… не могу…

— Розамунда! Розамунда…

Ричард привлек ее к себе и заключил в объятия. Первый его поцелуй был нежен и осторожен, но когда Розамунда отозвалась на него всем своим существом, Ричард разом отбросил всякую осторожность. Розамунда обвила руками его шею. Он на миг отстранился, но лишь затем только, чтобы распахнуть ее куртку. И снова с силой сжал девушку в объятиях.

Не отрываясь от его губ, она глухо проговорила:

— Я еще ни разу в жизни ни с кем не целовалась.

Ричард чуть отстранился и заглянул в ее глаза.

— Просто не верится, — сказал он.

Розамунда слабо улыбнулась ему.

— Такова участь дочери герцога. Мужчины просто боятся приблизиться ко мне. Или же… дело во мне самой. Может быть, они находят меня непривлекательной. Ты же сам, помнится, сказал нечто подобное — в том домике, в Челси…

Ричард запустил пальцы в ее густые волосы, наклонился к ее разгоряченному лицу.

— Я солгал, — хрипло проговорил он. — Ты, вне всякого сомнения, самая прекрасная и желанная женщина изо всех, кого я встречал в своей жизни.

От этих слов Розамунду бросило в жар, и однако же сердце ее сжалось от недоброго предчувствия. Ричард не сказал бы такое, если бы был уверен, что уйдет отсюда живым. Стало быть, эти краткие минуты — все, что дала им судьба.

А потому она не испортит этот драгоценный дар упреками и слезами.

Подавив свои страхи, она с улыбкой проговорила:

— Если б только я не была дочерью герцога…

— Да, — сумрачно отозвался Ричард, — если б только ты не была дочерью герцога.

Розамунда моргнула, безуспешно борясь с непрошеными слезами.

— Если б только… — снова начала она, и тут ее голос дрогнул, сорвался.

— Тс-с, помолчи, — Ричард снова поцеловал ее. — Не мучай себя.

Розамунда жалела, что в тесной комнатушке так мало света… потому что она жадно вглядывалась в лицо Ричарда, стараясь запечатлеть в памяти каждую его черточку — чтобы помнить его до конца своих дней. Впрочем, разве только в лице дело? Так или иначе, она никогда не забудет Ричарда Мэйтленда.

— А ты, — проговорила она, — самый благородный мужчина изо всех, кого я знала.

Ричард улыбнулся этим словам.

— Расскажи мне о себе, Розамунда. Я так мало про тебя знаю.

Ему и в самом деле хотелось узнать о ней побольше, но в то же время он стремился хоть как-то отвлечь Розамунду от горестных мыслей о скором и неизбежном расставании.

— И с чего мне начать? — спросила она.

— С самого начала, конечно. Какой ты была в детстве? Веселой? Печальной? Я хочу знать о тебе все.

— В детстве я была счастлива, — негромко ответила Розамунда, — да только все стало иначе, когда умерла моя мать.

И она начала рассказывать — вначале медленно, с запинкой, затем все увлеченней. Воспоминания детства понемногу захватили ее целиком, и Ричард, слушая Розамунду, думал о том, что, хотя ее светлость и умерла, когда дочери едва сравнялось пять, Розамунда до сих пор пребывала под сильным влиянием этой незаурядной личности. Воображение Ричарда рисовало ему образ женщины, которая обожала своих детей и страстно любила жизнь, которой тесны были строгие рамки светского этикета. А герцог Ромси, нежно любивший свою жену, был более чем снисходительным супругом.

— Когда мама умерла, — задумчиво говорила Розамунда, — с нею, казалось, умер для отца весь мир. Нет, не думай, — торопливо добавила она, — он вовсе не замкнулся в своем горе, не забыл о моем существовании. Напротив — именно мамина смерть побудила его окружить меня такой заботой. Он винил себя в том, что слишком потакал ее прихотям.

Она смолкла, и Ричард спросил:

— И потому твой отец сделал все, чтобы его дочь подольше оставалась под его опекой и защитой?

— Да, — ответила Розамунда и вздохнула.

Потом она продолжила свой рассказ, и Ричард мысленно исправлял тот, давний портрет леди Розамунды Девэр, который остался в его памяти после случайных встреч в Лиссабоне. Теперь-то он видел, что Розамунда вовсе не холодна и не высокомерна, а всего лишь отчаянно-стеснительна и не уверена в себе. Да и кто бы мог ее в этом обвинить? Люди, которые любили ее и которых сама она, вне сомнения, любила, ласково, но безжалостно подавляли каждую попытку Розамунды быть собой. Гувернантки, лошади да шахматы — вот и все, что было в жизни подрастающей Розамунды. Хорошо хотя бы, что у ее отца хватило здравого смысла не лишать ее единственной подруги — Кэлли.

Розамунда лукаво глянула на него.

— Между прочим, это ведь Кэлли придумала поехать в Ньюгейт, чтобы навестить тебя. Думаю, ты в ее глазах настоящий герой, а для Кэлли это многое значит. Язычок у нее острый… но ты так захватил ее воображение, что в ее присутствии никто не смел сказать дурного слова о Ричарде Мэйтленде.

— Весьма обязан этой леди.

Розамунда улыбнулась этим словам.

— А ты, Розамунда? Почему ты отправилась в Ньюгейт? Ты ведь уже сказала, что считала меня чудовищем.

Лукавые огоньки в глазах Розамунды померкли.

— О, это была самая обыкновенная бравада, — серьезно ответила она. — Кэлли раззадорила меня, и я приняла ее вызов. Только я хочу, чтобы ты знал вот о чем: именно об этом решении я никогда в жизни не пожалею.

Ее слова тронули Ричарда до глубины души. Он крепче обнял Розамунду, притянул к себе и поцеловал в макушку.

— Если б твоя мать могла тебя сейчас увидеть, — сказал он, — она бы тобой гордилась.

Розамунда подняла голову, ошеломленно взглянула на него:

— Ты так думаешь?

— Я это знаю! Ты истинная дочь своей матери, и кому знать это лучше, чем мне?

Розамунда не без труда улыбнулась… но и эта улыбка погасла, когда она ощутила, что Ричард напрягся.

• Предыдущая
• 58/108
• Следующая