Выбери любимый жанр

Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий - Судникова Ирина В. - Страница 34


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

34

— У меня только и есть, что Бог да вы!

Павел велел ему встать и идти за собою из церкви, потом остановился, быстро посмотрел на него и сказал:

— Ступай домой. Со временем я сделаю из тебя человека.

С этой минуты Аракчеев стал одним из доверенных и близких к Великому Князю лиц. (1)

* * *

Вскоре по восшествии своем на престол Император Павел пригласил к себе Державина, бывшего в то время сенатором, и объявил ему в весьма милостивых выражениях, что, зная его за честного человека, хочет сделать его правителем канцелярии Государственного совета. Говоря о назначаемой Державину должности. Государь, вместо полного названия «правитель канцелярии Совета» употребил слова: «правитель Совета». Хотя смысл был ясен несмотря на выпуск слова «канцелярия», однако наивный и до крайности тщеславный Державин вообразил, что Император говорит не о существующей и всем хорошо известной должности, а учреждает для него какую-то новую, несравненно высшую, так, чтобы он был не делопроизводителем Совета, а как бы безграничным начальником его. Когда на другой день вышел указ, в котором краткое разговорное выражение «правитель Совета» было заменено полным формальным выражением «правитель канцелярии Совета», то Державин приписал разрушение своей созданной тщеславием фантазии ничему иному, как интригам своих врагов, и вследствие этого решился объясниться с Государем. Приехав во дворец, Державин приказал доложить о себе Императору и был немедленно принят.

— Что вы, Гавриил Романович? — ласково спросил Павел.

— По воле вашей, Государь, был в Совете, но не знаю, что мне делать?

— Как не знаете? Делайте то же, что делал Самойлов[11].

— Я не знаю, делал ли что он, — отвечал Державин, — в Совете никаких бумаг его нет, а сказывают, что он только носил Государыне протоколы Совета, потому осмеливаюсь просить инструкции.

— Хорошо. Предоставьте мне, — сухо сказал Государь.

— Не знаю, — продолжал Державин, — сидеть ли мне в Совете или стоять, то есть быть ли присутствующим или только начальником канцелярии?

При этих словах Павел вспыхнул. Быстрым движением он отворил дверь в соседнюю комнату, где находилось множество придворных, и во весь голос закричал:

— Слушайте: он почитает себя в Совете лишним. — Затем, обратившись к Державину, грозно прибавил: — Поди назад в Сенат и сиди у меня там смирно, а не то я тебя проучу.

Державин был поражен, как громом, и вышел из царского кабинета почти в безпамятстве. Чтобы смягчить гнев Государя, он бросился к разным любимцам его, прося их заступничества, но все отказались вмешиваться в это дело. Тогда Державин обратился к средству, которое и прежде удавалось ему не раз, — он написал оду на новый 1797 год и послал ее Государю. Ода понравилась, и Державин получил снова доступ во дворец. (1)

* * *

К Державину навязался какой-то сочинитель прочесть ему свое произведение. Старик, как и многие другие, часто засыпал при слушании чтения. Так было и в этот раз. Жена Державина, сидевшая возле него, поминутно толкала его. Наконец сон так одолел Державина, что. забыв и чтение, и автора, сказал он ей с досадою, когда она разбудила его:

— Как тебе не стыдно, никогда не даешь мне порядочно выспаться! (1)

* * *

Однажды Император Павел спросил графа Ростопчина:

— Ведь Ростопчины татарского происхождения?

— Точно так, Государь.

— Как же вы не князь?

— А потому, что предок мой переселился в Россию зимою. Именитым татарам-пришельцам, являвшимся летом. Цари жаловали княжеское достоинство, а являвшимся зимою — шубы. (1)

* * *

Раз за обедом у Государя, на котором также был и генерал-губернатор Сибири Пестель, присутствующие разговорились: какое из пяти чувств в человеке сильнее?

— Я полагаю, что зрение, — сказал Ростопчин, — вот, например, генерал Пестель живет постоянно в Петербурге, а хорошо видит, что делается за несколько тысяч верст в Сибири. (1)

* * *

Изгоняя роскошь и желая приучить подданных своих к умеренности, Император Павел назначил число кушаний по сословиям, а у служащих — по чинам. Майору определено было иметь за столом три кушанья.

Яков Петрович Кульнев, впоследствии генерал и славный партизан, служил тогда майором в Сумском гусарском полку и не имел почти никакого состояния.

Павел, увидя его где-то, спросил:

— Господин майор, сколько у вас за обедом подают кушаньев?

— Три. Ваше Императорское Величество.

— А позвольте узнать, господин майор, какие?

— Курица плашмя, курица ребром и курица боком. — отвечал Кульнев.

Император расхохотался. (1)

* * *

Сын графа Ростопчина, сильно мотая в Париже, задолжал значительные суммы денег. Кредиторы, зная, что у него нет собственного имения, с требованием об уплате обратились к отцу. Старик решительно отказался платить долги за сына, предоставив кредиторам поступить с ним по законам. Молодого Ростопчина, по приговору суда, не замедлили заключить в тюрьму, где он и высидел определенное время. По окончании срока Ростопчина выпустили, и он по законам Франции не подлежал уже более преследованию своих кредиторов. После этого старик Ростопчин немедленно пригласил к себе всех кредиторов и к крайнему их удивлению заплатил каждому должную сыном сумму, причем сказал:

— Я и прежде мог бы это сделать, но хотел проучить молодого человека: а то вы сами знаете, что русские не любят быть в долгу у французов. (1)

* * *

Когда Ростопчин уже находился в отставке и жил в Москве весьма уединенно, к нему приехал родственник его, Протасов, молодой человек, только что поступивший на службу.

Войдя в кабинет, Протасов застал графа лежащим на диване. На столе горела одна свечка.

— Что делаешь, Александр Павлович? Чем занимаешься? — спросил Ростопчин.

— Служу, ваше сиятельство. Занимаюсь службою.

— Служи, служи да дослуживайся до наших чинов.

— Чтобы дослужиться до вашего звания, надобно иметь ваши великие способности, ваш гений! — отвечал Протасов.

Ростопчин встал с дивана, взял со стола свечку, поднес ее к лицу Протасова и сказал:

— Я хотел посмотреть, не смеешься ли ты надо мной?

— Помилуйте! — возразил Протасов. — Смею ли я смеяться над вами!

— Вижу, вижу! Так, стало быть, ты и вправду думаешь, что у нас надобно иметь гений, чтобы дослужиться до знатных чинов? Очень жаль, что ты так думаешь! Слушай же, я расскажу тебе, как я вышел в люди и чем дослужился.

…Отец мой был хотя и небогатый дворянин, но дал мне хорошее воспитание. По тогдашнему обычаю, для окончания образования я отправился путешествовать в чужие края; я был в то время еще очень молод, но имел уже чин поручика.

В Берлине я пристрастился к картам и раз обыграл одного старого прусского майора. После игры майор отозвал меня в сторону и сказал:

— Herr Lieutenant! Мне нечем вам заплатить — у меня нет денег, но я честный человек. Прошу вас пожаловать завтра ко мне на квартиру. Я могу предложить вам некоторые вещи, может быть, они вам понравятся.

Когда я явился к майору, он провел меня в одну комнату, все стены которой были уставлены шкафами. В этих шкафах за стеклом находились, в маленьком виде, всевозможные оружия и воинские одеяния: латы, шлемы, щиты, мундиры, шляпы, каски, кивера и т. д. Одним словом, это было полное собрание оружия и воинских костюмов всех веков и народов, начиная с древности. Тут же красовались и воины, одетые в их современные костюмы.

Посреди комнаты стоял большой круглый стол, где тоже было расставлено войско. Майор тронул пружину — и фигуры начали делать правильные построения и движения.

— Вот, — сказал майор, — все, что мне осталось после моего отца, который был страстен к военному ремеслу и всю жизнь собирал этот кабинет редкостей. Возьмите его вместо уплаты.

34
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело