Роман о Тристане и Изольде - Бедье Жозеф - Страница 23
- Предыдущая
- 23/27
- Следующая
Поутру Тристан надел на себя длинный плащ, весь изодранный, покрасил местами свое лицо киноварью и зеленой шелухой ореха, так что стал походить на больного, изъеденного проказой; в руки он взял чашку из сучковатого дерева для сбора подаяния и трещотку прокаженного.
Он вошел в Сен-Любен и начал бродить по его улицам, выпрашивая измененным голосом милостыню у каждого встречного. Только бы ему удалось повстречать королеву!
Она выходит, наконец, из дворца; Бранжьена, слуги и стража сопровождают ее. Она направляется в церковь. Прокаженный идет за слугами, вертит свою трещотку и молит жалобным голосом:
– Королева, подайте мне что-нибудь; вы не знаете, как я нуждаюсь!
По мощному телу и осанке Изольда его признала. Она вся дрожит, но не удостаивает его взглядом. Прокаженный ее молит. Жалко было слышать его! Он тащится за нею:
– Королева, если я осмелюсь подойти к вам, не гневайтесь; смилуйтесь надо мной, я вполне этого заслуживаю.
Но королева зовет слуг и стражу.
– Прогоните этого прокаженного, – говорит она им.
Слуги толкают его и бьют. Он сопротивляется и кричит:
– Сжальтесь, королева!
Тогда Изольда громко рассмеялась. Ее смех звенел еще, когда она вошла в церковь. Услышав ее смех, прокаженный ушел. Королева сделала несколько шагов по церкви, затем ноги ее ослабели, и она упала на колени, головой наземь, руки крестом.
В тот же день Тристан распрощался с Динасом в таком огорчении, что, казалось, он лишился рассудка; и судно его отплыло в Бретань.
Увы, королева вскоре раскаялась, когда узнала от Динаса из Лидана, что Тристан уехал в такой грусти. Она поверила, что Перинис говорил правду, что Тристан не бежал, когда его заклинали ее именем, что она напрасно прогнала его. «Как это! – думала она. – Я тебя прогнала, милый Тристан! Отныне ты будешь меня ненавидеть, и никогда я тебя не увижу. Никогда не узнаешь ты, как я раскаиваюсь, какую кару хочу наложить на себя в доказательство и в слабый знак моего раскаяния!»
С того дня, чтобы наказать себя за свою ошибку и безумие, белокурая Изольда облеклась во власяницу и стала носить ее на теле.
Глава XVIII
Тристан – юродивый
Вновь увидел Тристан Бретань, Карэ, герцога Гоэля и жену свою, белорукую Изольду. Все его ласково встретили, но белокурая Изольда его прогнала, и для него ничего не осталось в мире. Долго томился он вдали от нее, но однажды решил снова повидать ее, готовый на то, чтобы она снова велела позорно избить его своей страже и слугам. Он знал, что вдали от нее его неизбежно и скоро постигнет смерть; так лучше уж умереть сразу, чем умирать медленно, каждый день. Кто живет в скорби, подобен мертвецу. Тристан желает смерти, жаждет ее. Пусть же королева по крайней мере узнает, что он погиб из-за любви к ней; если она узнает это, ему легче будет умереть.
Он ушел из Карэ, не сказав никому, ни родным, ни друзьям, ни даже своему милому товарищу Каэрдину; он ушел, нищенски одетый, пешком: никто не обращал внимания на бедных бродяг, что странствуют по большим дорогам. Он шел до тех пор, пока не достиг берега моря.
В гавани снаряжалось в путь большое торговое судно; уже моряки натягивали паруса и поднимали якорь, чтобы отплыть в открытое море.
– Да хранит вас Господь, добрые люди, и счастливый вам путь! В какие края вы направляетесь?
– В Тинтажель.
– В Тинтажель? Добрые люди, возьмите меня с собой!
Он садится на корабль. Попутный ветер надул паруса, и судно понеслось по волнам; пять ночей и пять дней плыло оно к Корнуэльсу, а на шестой пристало к гавани Тинтажеля.
За гаванью возвышался над морем замок, хорошо укрепленный со всех сторон: можно было в него войти только через одну железную дверь, и два надежных сторожа охраняли ее день и ночь. Как проникнуть в замок?
Тристан сошел с корабля и сел на берегу. Он узнал от проходившего мимо человека, что Марк находится в замке и недавно собирал двор.
– А где же королева и ее прекрасная прислужница Бранжьена?
– Они также в Тинтажеле, я недавно их видел; королева Изольда казалась печальной по обыкновению.
При имени Изольды Тристан вздохнул и подумал, что ни хитростью, ни удальством ему не удастся увидеть снова свою возлюбленную: ведь король Марк убьет его…
«А не все ли равно, если даже убьет? Не умру ли я от любви к тебе, Изольда? И что делаю я каждый день, как не умираю? А ты, Изольда, если бы знала, что я здесь, согласилась ли бы ты побеседовать со своим милым, не велела ли бы выгнать его своей страже? Пущусь на хитрость, оденусь юродивым; это безумие будет великой мудростью. Иной примет меня за слабоумного, а будет не умнее меня; тот сочтет меня дурнем, кто сам еще более дурень».
Проходил рыбак в куртке из грубой шерстяной ткани с большим капюшоном. Увидев его, Тристан сделал ему знак и отвел в сторону:
– Друг, хочешь променять свою одежду на мою? Дай мне свою куртку – очень она мне нравится.
Рыбак посмотрел на одежду Тристана, нашел ее лучше своей, тотчас взял ее и быстро удалился, радуясь обмену.
Затем Тристан обстриг наголо свои светлые кудри, оставив на голове только крест из волос; вымазал свое лицо снадобьем из чудодейственной травы, привезенным из его страны, и тотчас цвет лица и облик его изменились так поразительно, что ни один человек на свете не мог бы его узнать. Он вырвал в огороде сук каштанового дерева, сделал из него палку, привесил ее к шее и босиком отправился прямо к замку.
Привратнику он показался несомненно помешанным, а он спросил его:
– Подойди-ка. Где ты так долго был? Тристан ответил, изменив свой голос:
– На свадьбе аббата из Мона, одного из моих друзей. Он женился на аббатисе, толстой особе в покрывале. От Безансона до Мона все священники, аббаты, монахи и церковнослужители были приглашены на эту свадьбу; и все они, с палками и посохами, прыгают, играют и пляшут на лугу, под тенью высоких деревьев. Но я их оставил, чтобы прийти сюда, потому что сегодня я обязан прислуживать при королевской трапезе.
– Войдите же, сеньор, сын косматого Ургана, – сказал ему привратник. – Вы велики ростом и волосаты, как он; весьма похожи на вашего отца.
Когда Тристан вошел в замок, играя своей дубинкой, слуги и конюшие столпились вокруг него и стали травить его, как волка.
– Поглядите на помешанного, у-гу-гу!
Они кидали в него камнями, колотили его палками, но он терпел это, прыгая, предоставляя себя на их волю; если на него нападали слева, он оборачивался и бил палкой направо.
Среди смеха и крика, увлекая за собой беспорядочную толпу, он добрался до порога залы, где под балдахином, рядом с королевой, сидел король Марк. Он подошел к двери, повесил на шею свою дубину и вошел. Увидав его, король сказал:
– Вот славный собеседник. Пусть приблизится. Его привели, с палкой на шее.
– Привет тебе, дружок! – сказал Марк. Тристан ответил, до крайности изменив голос:
– Государь, добрейший и благороднейший из всех королей, я знал, что при виде вас мое сердце растает от нежности. Да хранит вас Бог, славный повелитель!
– Зачем пришел ты сюда, дружок?
– За Изольдой, которую я так любил. У меня есть сестра, которую я к вам привел, прекрасная Брюнгильда. Королева надоела вам, попробуйте эту. Поменяемся: я отдам вам сестру, а вы дайте мне Изольду; я ее возьму и буду преданно служить вам. Король засмеялся:
– Если я тебе отдам королеву, что станешь ты с ней делать, куда ее уведешь?
– Туда, наверх, между небом и облаком, в мое чудное хрустальное жилище. Солнце пронизывает его своими лучами, ветры не могут его поколебать; туда понесу я королеву, в хрустальный покой, цветущий розами, сияющий утром, когда его освещает солнце.
Король и бароны говорят промеж себя:
– Славный это дурень, на слова мастер!
Он сел на ковер и нежно смотрит на Изольду.
– Друг, – сказал ему Марк, – откуда явилась у тебя надежда, что моя жена обратит внимание на такого безобразного дурака, как ты?
- Предыдущая
- 23/27
- Следующая