Сегодня - позавчера 2 - Храмов Виталий Иванович - Страница 64

• Предыдущая
• 64/92
• Следующая

С каждым боем, с каждой жертвой, эгрегор крепчал. Ведь, погибшие не покидали его, души их целиком переходили в Сущность. Давление на меня усиливалось. А значит, не только на меня, но и на немцев. Это будет мешать им думать, парализует их волю, исказит оценку реальности. И поможет нашему маленькому отряду победить. Я уже вижу, что коллективный разум Братства, Товарищества нашёл оптимальное решение. И им удастся прорыв. И ничего немец не сможет сделать. Он будет постоянно отставать. На шаг, на тик. Но, отставать. Не сможет эгрегор немцев бороться с нашим.

И вдруг я понял - мне не перейти фронта. Сущность находится на пике могущества. Когда отряд окажется у "наших", Товарищество распадётся. Бойцов распределят по разным подразделениям, они войдут в состав иных Сущностей, жертвенные души погибших освободятся и вознесутся, а я - просто умру. Я - внутри Сущности, но вне её. Как и этот немец Вилли. И хотя генетически мы оба арии (иначе умерли бы уже давно, при наборе эгрегором определённой мощи), но не хватает нам комплектности. У него - разум европейца, не способный принять эгрегора подобного типа, у меня - порвана и изгажена душа. Эгрегора я вижу и чую, но не способен в него влиться. А, значит, он - отринет меня.

Сегодня. Сегодня всё кончиться. И вдруг я почувствовал огромное облегчение. Прямо, камень с души свалился.

- Сегодня всё кончится, - сказал я вслух, неожиданно для себя.

- Сплюнь, мерзость, - прорычал Некромант, вяло пихая меня ногой в ошмётке сапога, раз тридцать перевязанного скотчем, - мне тебя надо дотащить до товарищей с "пылающими руками и чистым сердцем". Или наоборот. Не помню. Они тебя посадят под стеклянный колпак и начнут препарировать. Как белую крысу. Вот житуха у тебя начнётся!

Всё это он бубнил, не открывая глаз, в полудрёме.

- Лучше ты сплюнь, что самому под стеклом не оказаться, - ответил я.

Некромант оскалился. Его сухие обожженные губы тут же полопались, выступили скупые капли чёрной крови. Но, ничего не сказал.

Судьба Голума.

Жертва.

А когда пришло время, бойцы пошли в атаку. Как я и предвидел - у них всё получилось. Отряд шёл с боем сквозь немцев, как раскалённый нож сквозь масло. Немец ничего не смог им противопоставить. Всё, что они могли - стрелять вслед.

А когда мы прошли, случилась вторая часть предсказания. Первым выбыл немец Вилли. А потом и мне прилетело.

Я был готов к этому. Был морально готов к смерти. Поэтому не удивился, не испугался. Сидел и смотрел на огрызки своих ног, пытался пальцами удержать убегающие из живота кишки. Только бы Некромант не вернулся! Ему - нельзя. Но, он - пришёл. Я хотел его остановить, крикнуть, прогнать, но ком встал в горле - я не хотел сдохнуть, как собака - в одиночестве. Он подошёл, встал на колени рядом. Впервые взгляд его стал человеческим, не стволами пистолетов.

- Простите меня, - сказал я ему, - Я завидовал вам. У вас есть Родина, которую не стыдно любить. За неё умереть... Я хотел вам помочь... Я старался, писал, вспоминал... Прости... Помоги... Мне так... БОЛЬНО!

И тут боль накрыла меня. Я хотел ему сказать, чтобы он бежал сейчас же, пока не поздно, но получился лишь дикий крик.

- Я тоже из будущего. Я - это ты. А ты - это я.

Зачем ты сделал это? Зачем ты убил себя? Зачем ты отринул Сущность Братства, его иммунитет, признался ему, что ты - чужой? Зачем признал наше единство? Я же - падаль, а теперь и ты ошкварился. Всё это время ты противопоставлял себя мне, это давало тебе силы и стремление расти, совершенствоваться. А теперь - ты - это я. И ты тоже - проклят.

Жертва? Ты это сделал специально? Интуитивно? Спасая мою душу? Давая надежду? Жертвуя собой? Ты хоть осознаёшь цену этому?

Я хотел поблагодарить его, но не смог. Не смог произнести ни слова. Мне было так больно!

Он встал, направил на меня автомат, кивнул мне. Он хотел меня добить, чтобы я не мучился. Он убивал меня. Хотя, я уже был мёртв. Поэтому его глаза сейчас не были глазами убийцы. В его глазах я увидел взгляд моего сына.

Огонь проглотил меня.

Перезагрузка

(1942г.)

Языки пламени лизали уже почерневшие поленья. Душистое мясо на шомполах. Костёр, шашлыки.

Я огляделся. Сидел я на берегу широченной реки, у костра на чурбаке. За кустами слышались голоса нескольких человек. Но, первый вопрос, который у меня возник - "Где я?", а потом - "Почему трава такая высокая? С какого перепуга кусты полностью зелёные, снег же только пошёл?"

На поляну вывалились Брасень, Прохор и Кот с охапками хвороста. Увидев эту троицу, я вспомнил, что это мир Кузьмина, что было чекистское мозгокопание, а всё остальное - мне причудилось. Может меня опять контузило и всё это мне привиделось? Все трое были в форме. Я тоже пощупал петлицы. Я - старший лейтенант. Но, Брасень - тоже старшина. А Прохор - сержант. Кот лишь был без знаков различия.

Они подошли, стали мне рассказывать что-то. Я не слушал. Курить хотелось, но в карманах не было ни привычных папирос, ни кисета с табаком, ни трубки, даже зажигалки и то не было.

- А где курево?

Этот невинный вопрос сильно их напряг. Все трое застыли, выпрямились, уставились на меня.

- Кузьмин? - спросил Кот.

- Нет, блин, Пушкин! Где моя трубка? Хоть папиросы?

Кот прыгнул к сваленным в кучу вещмешкам, выхватил Моторолу, крикнул в неё:

- Улей, Овода срочно вызывает Кот.

- Овод, - через несколько минут прохрипела рация.

- Объект требует курить, - косясь на меня, сказал Кот.

Я лапнул бок - кобуры нет. Оружия никакого. Гля, что происходит?

- Он в порядке? - спросила рация.

- Оружие ищет, - ответил Кот.

- Буду. Глаз не спускать! - рявкнула рация, щёлкнула.

- Кот, что это за шпионское кино? - спросил я его.

Они молча смотрели на меня.

- С кем связывался? И откуда ты Моторолу взял?

- Медведь, ты?

- Нет. А кто должен быть? Вини Пух?

- Ребята, похоже, Медведь вернулся!

- Я, честно говоря, что-то ничего не понимаю. Что я тут делаю? Что вы тут делаете? И почему трава уже так отросла?

- Медведь! Он!

Они подлетели ко мне, облепили, затискали, со слезами на глазах и дебильными улыбками на лицах. Что-то хором говорили. Что рады, что я пришёл в себя. Вот тут я испугался. Что со мной эти мозгоёжи сделали? Для меня "пропали"... А сколько же времени я "отсутствовал", что трава успела отрасти?

Заскрипели тормоза где-то неподалёку, послышался топот множества ног, на поляну вылетели Кельш с пистолетом и два бойца НКВД с автоматами. Бойцы мгновенно взяли всех нас под контроль своих глаз и стволов, а Кельш настороженно подошёл ко мне.

- Отойти всем!

Троица мгновенно отскочила. Кельш подошёл вплотную, наклонился, внимательно всматриваясь в мои глаза.

- Да, в чём дело, Колян Коляныч? Эксперимент не удался?

- Данилов?

- Упаси Господи! С чего вы взяли? Кузьмин я, Колян Коляныч. Забыли? Ведущий, как там вы обозвали, эксперт, что ли? Шаман, он же Медведь, он же Пух, он же...

- Когда война закончится? - так же настороженно спросил он.

- И когда же она, проклятая, закончится! А вас какая версия интересует? Наша с вами? Это от нас зависит. У Голума она не кончится.

Он отбросил пистолет, грабастал меня в объятия.

- Как же ты нас всех напугал, Медведище!

- Это чем же?

Когда все успокоились, расселись вокруг костра и бойцы осназа утопали восвояси, Кельш поведал мне печальную историю неудачного гипноза. Оказалось, что гипноз вырубил меня. А сознание старшины Кузьмина, считавшего себя умершем, заняло пустующим разум. Никто ничего не заметил. Эксперимент с гипнозом был признан неудачным - Кузьмин впал в буйство. Посчитали, что мне нужен отдых. Отвели в мою комнату. Кузьмин сутки молчал, а потом попытался застрелиться. Он же не знал, я, кстати, тоже, что патроны и в ТТ и в СВТ были заменены на беспороховые пустышки. Оружие отобрали, но Кузьмин отказался общаться с кем бы то ни было. Он пытался ещё и повеситься на собственной, вернее моей, гимнастёрке. Вот тогда наши доблестные чекисты и всполошились. Собранный консилиум, конечно, не смог догадаться, что в одном теле жили два сознания, они видели типичное раздвоение личности. Решили, что это от чрезмерных умственных нагрузок (нельзя не согласиться). Постановили, что это тело надо вернуть в привычную среду. А тут как раз полковник Степанов приехал в Горький с большой группой своих подчинённых получать новые орудия для своей мотострелковой бригады. Степанов, побыв, отчалил разруливать дела бригады. Так эта троица оказалась здесь.

• Предыдущая
• 64/92
• Следующая