Френд-зона - Аврора Белль - Страница 23

• Предыдущая
• 23/77
• Следующая

Я не заметила, как Ник встал у меня за спиной.

— Сиси после ее первой операции. Они давали только двадцать процентов на успех. Макс держал ее, пока его не выпроводили медсестры. Он не покидал больницу в течение целого месяца. Мама приносила ему еду. Я приносил ему одежду. Он спал на стуле месяц. — Он глубоко дышит и тихо продолжает: — Когда Сиси плакала, Макс плакал вместе с ней. Все врачи и медсестры знали нас. Мама пекла пироги для них каждую пятницу. Когда Сверчка разрешили забрать домой, я перевез их к себе, чтобы я мог помогать и следить за Максом. Он не очень хорошо справлялся. Я нанял няню и взял его обратно на работу. Мама смотрит за Сиси, с тех пор как ей исполнилось пять лет. — Его голос колеблется. — Мы любим нашего маленького ангела больше всего на свете. Она — наше чудо.

Мое сердце разрывается от боли за моих друзей.

Я смотрю в сторону и вытираю слезы, я не заметила, что плачу. Ник сжимает мою руку, и мы продолжаем идти по коридору. Я слышу голоса других парней и девушек, их смех и разговоры.

Когда мы входим в гостиную, я удивляюсь. Его дом вовсе не такой, как я ожидала.

Я думала, что увижу темные цвета, мрачную мебель и абсолютно никакого уюта.

Как неправа я была?

Совсем. Этот дом, должно быть, оформлялся женщиной. Или несколькими. Я предполагаю, что его мать и сестры сыграли роль в оформлении и меблировке этого дома. Он потрясающий.

Комната с открытой планировкой, в которую мы вошли, была огромной. Стены мягкого персикового цвета. Высокий белый потолок с несколькими светильниками. Вся мебель из дерева, кроме диванов. Мягкие трехместные кожаные диваны песочного цвета, размещены вокруг огромного ЖК-телевизора, который установлен на правой стене. Между диванов большой квадратный столик из красного дерева. Левую часть комнаты занимает большой резной обеденный стол и красивые стулья, также из красного дерева. Парни установили покерный стол с картами и фишками в середине комнаты. В заднем левом углу комнаты закрытая зона, которую, как я предполагаю, занимает кухня, потому тут есть стулья у барной стойки. В комнате стоят книжные шкафы, китайский сервант и DVD-тумба. Эта комната просто великолепна.

— Мне нравится твой дом, — говорю я с трепетом.

Ник ухмыляется:

— Спасибо. Нам тоже нравится.

И ведет меня в левый угол, там действительно оказывается кухня.

По дороге я приветствую всех и целую Макса в щеку. Я восхищаюсь им и его способностью быть счастливым, невзирая на несчастье.

Ник достает тарелки и расставляет кексы на них. После я беру тарелки, чтобы поставить на обеденный стол.

Мы даже еще не начали играть, но я уже получаю удовольствие от происходящего. 

Тина выглядит великолепно в обтягивающих джинсах, свитере и сандалиях. Ее волосы собраны в высокий неряшливый пучок. На губы нанесен блеск.

Я хочу лизнуть блеск на ее губах, чтобы узнать каков он на вкус.

Я не знаю, что она делает со мной! Она, должно быть, колдунья.

Тина только что закончила расставлять тарелки с кексами на обеденном столе, когда Дух подходит и берет кекс. Она вытягивает руку, чтобы остановить его и указывает на другую тарелку.

— Нет, Дух, милый, твои тут.

Дух хмурится и спрашивает:

— Почему мои? Ты плюнула в них или добавила какое-то дерьмо??

Тина выглядит шокированной тем, что он так подумал, но отвечает:

— Хм, нет. Ты сказал, что любишь хрустящее арахисовое масло, поэтому я сделала тебе собственную партию.

Дух выглядит ошеломленным. Его брови подняты, рот открыт. Он тихо спрашивает:

— Ты сделала их специально для меня?

Тина выглядит так, как будто ей некомфортно, и краснеет. Она поправляет блюда на столе, которые и так стояли ровно.

— Э-э... — Она пожимает плечами и смотрит в пол. — Ты ведь съешь их?

Она идет на кухню, оставляя Духа в шоке, глядя на его личную партию кексов.

Макс подходит к нему сзади и ругает:

— Ты такой осел. Бьюсь об заклад, ты даже не любишь хрустящее арахисовое масло.

Все еще хмурясь, Дух тихо отвечает:

— Нет, я люблю, очень.

Макс наслаждается растерянностью Духа и ухмыляется.

Дух берет кекс:

— Итак, она действительно милая, да?

Макс ухмыляется сильнее:

— Да, — растягивая «а».

Дух качает головой и бормочет:

— Черт бы меня побрал. 

Я пряталась на кухне достаточно долго. Я выпрямляю спину и выхожу из кухни, когда появляется Сиси. Мой бог, как этот ребенок красив. Она смотрит на меня и улыбается, показывая кривые зубы.

— Привет, Тина!

Улыбаясь, я отвечаю:

— Привет Сиси. Как ты, мой ангел?

Она смотрит задумчиво.

— Я неплохо.

Неплохо? Просто неплохо?

Мне это не нравится. Дети должны быть счастливы. У них всё должно быть, по крайней мере, хорошо.

Я иду к ней, глажу ее по щеке и спрашиваю:

— Все в порядке?

Она вздыхает:

— Да, я думаю, да.

Я вижу, что она действительно не хочет говорить об этом. Нерешительность написана на ее милом личике.

— Ну, если ты хочешь поговорить со мной о чем-нибудь, — я говорю, идя к своей сумке, достаю бумагу и ручку и начинаю писать, — вот мой номер телефона.

Она смотрит на лист бумаги с удивлением, широко раскрыв глаза и шепчет:

— Я могу позвонить тебе в любое время?

Я отвечаю без колебаний:

— В любое время. Если ты когда-нибудь почувствуешь, что хочешь поговорить или тебе будет нужен совет — позвони мне, милая.

Выражения ее лица становится радостным, и она улыбается мне.

— Спасибо, Тина. — Она складывает бумажку и кладет ее в карман.

Мы выходим из кухни и узнаем, что пиццу уже доставили. Я кладу пару кусочков на тарелку для Сиси, отдаю ее ей и целую в лоб.

Миа было бы пять, если бы она была жива.

Я не могу унять боль, сжимающую мое сердце. Я думаю о ней каждый день и представляю, какой была бы моя жизнь, если бы она всё еще была здесь. Это сложный вопрос. Она не здесь. Я скучаю по ней, очень.

Макс говорит Сиси, чтобы она готовилась ко сну, и она направляется по коридору в комнату в дальнем правом углу. Я хочу увидеть остальную часть дома и уже замышляю улизнуть позже, и исследовать его.

Я чувствую кого-то позади себя. Рука прижимает меня к твердой груди. Я поднимаю глаза, и Ник смотрит на меня настороженно.

Мои глаза расширяются:

— Что?

Он качает головой и прижимает щеку к моему виску.

— Я не знаю. Ты выглядела грустной. Может быть, ты думала о Сиси. Ты выглядела так, будто тебя нужно обнять.

Я поворачиваюсь, чтобы сильнее прижаться к нему и обнять за талию.

— Мне всегда нужны объятия. Спасибо.

Он ничего не говорит, а затем:

— Персики.

Персики, о чем это он?

Я молчу. Он наклоняется ко мне ближе, утыкается носом в ухо, и я чувствую его губы на моей шее.

— Ты пахнешь персиками.

Ох.

Бабочки начинают порхать у меня в животе, и я обнимаю его крепче. Я чувствую, что-то твердое, что упирается мне в бедро. Тепло поднимается по моему животу.

О, боже. Это что...? У него...?

Мысль о Нике, твердеющем от моего запаха, накрывает меня, мои ноги подкашиваются, и я становлюсь влажной.

Его губы все еще на моей шее, я чувствую его дыхание.

— Черт, ты так хорошо пахнешь, Тина, что мне хочется тебя съесть.

Он нежно кусает меня за шею, я содрогаюсь и сдерживаю стон. Я ослабляю объятия и поднимаю к нему свои наполовину закрытые глаза. Я отвечаю хриплым голосом:

— Может, тебе стоит попробовать кексы вместо меня. Я уверена, что они вкуснее.

Ник закрывает глаза, в его взгляде видна боль.

— Я не думаю, что что-то может быть таким же вкусным как ты.

Он отворачивается и уходит. Я остаюсь наедине со своими мыслями.

Что только что произошло? 

Макс укладывает Сиси спать и включает радионяню, которая стоит на каминной полке. Ее спальня в конце коридора, когда она зовет, мы не можем услышать ее, если монитор не включен. Эта система работает хорошо, поэтому мы не должны ходить на цыпочках, когда она спит.

• Предыдущая
• 23/77
• Следующая