Школа Добра - Ли Марина - Страница 43

• Предыдущая
• 43/149
• Следующая

– А вы кто? – спросил он и с независимым видом пнул какой-то камешек, который немедленно улетел в сухую траву. – Конюх?

– Скотник, – уточнил мужик и переложил косу из одной руки в другую.

– А с трактирщиком что не поделили?

Мужик заметно вздрогнул и оглянулся по сторонам:

– Тише ты, чего орешь? Не так все было, – вздохнул тяжело. – В первый раз я на самом деле траву косил. Сухую.

– На подстилку, – догадался Пауль.

– Ага. А потом понеслась... зеваки пачками валят...

– Как? Валят? – растерялся молодой детектив. – Наоборот же, стороной обходят...

– Да, нет. Не стороной. Толпами прямо ходят, почти каждую ночь, особенно в полнолуние.

– А зачем вы тогда меня звали?

– А чтоб подтвердил, – мужик зло сплюнул. – Мол, да, живет в поле под Городеей незнамо какое существо. Нам официальной бумажки страсть как не хватает.

– Я не могу! – возмутился Пауль Эро. – Это нарушение, это против правил, это незаконно, в конце концов.

– Так-то оно так, – мужик еще раз переложил косу из одной руки в другую и двинулся в сторону студента. – Только не думали мы, что ты через поле попрешься. Наши тебя и у дуба ждали, и у чертовых ворот, Васька с косой у русалочьего пруда залег. А я... я тут... вот... не должен ты был опознать в нас людей. Ночью-то. Да с перепугу.

"И не опознал бы, – с пугающей очевидностью понял Эро. – Испугался бы, ужаснулся, задумался бы, возможно, вызвал бы сюда бригаду исследователей, но не опознал... Если бы мужику по нужде не приспичило..."

– Так что, прости, студент, планы меняются. Будем тебя в жертву приносить неведомой твари.

И мужик с косой наперевес кинулся к Паулю. Тот же, несмотря на свою длинноногость, был чудовищно неуклюж, зацепился за первую же кочку, растянулся пластом и был бит злым тяжелым сапогом несколько раз по ребрам. Видимо, мужик, перед тем, как пустить в ход косу, решил помучить бедолагу. Это будущего сыщика и спасло.

Потому что Альфред Ботинки не так просто числился лучшим другом Эро, он действительно знал его, как облупленного, насквозь видел, можно сказать. Поэтому, когда Пауль засобирался в таинственную экспедицию, отказываясь толком объяснить, что к чему, Альфред просто выдвинулся следом. Идти за другом через поле он не мог, по понятным причинам, пришлось ползти. Но успеть вовремя, чтобы огреть озверевшего мужика подвернувшейся под руку палкой по голове, Ботинки успел.

– Альф, – прохрипел Пауль. – Ты как никогда вовремя...

– В следующий раз подумаешь, что тебе дороже: жизнь или вероятность того, что вся слава достанется не тебе одному.

– Да я...

– Да, ты. Осел ты, Поль, хоть и друг мне.

Мужика они связали и транспортировали до ближайших гвардейцев. Эро подробно объяснил, в чем заключался коварный замысел жителей деревни, сам по себе довольно безвредный до того момента, пока они не захотели узаконить своего "чудища". Ну, и попытка убийства деревенских тоже не украшала.

Это было первое дело, которое, как уже говорилось ранее, денег юному сыщику не принесло, но натолкнуло на идею о том, как можно в этой жизни жить хорошо и весело, даже если ты студент факультета Ботаников в Школе Добра.

К этому-то сыщику и потащил нас Вепрь, со словами:

– Со своих возьмет недорого, если вообще возьмет, – спрятался ко мне в карман и нехорошо хихикнул.

Инструктаж на тему "Как вести себя в комнате ботаников" был краток:

– Главное, улыбаться и смущаться. Юла пусть лучше вообще молчит, а ты, Аврорка, ресницами хлопай и улыбайся. Глупо, словно с Веником разговариваешь.

Аврорка покраснела, а я возмутилась:

– Почему это Юла пусть молчит? Это вообще-то моя шкатулка.

– А потому, что ты, – Вепрь ткнул в меня кончиком хвоста., – не умеешь с мужиками общаться!

– Да с чего ты взял?

Подлый мыш хмыкнул и обличительно выдал:

– А с того, что Виног после разговора с тобой пулей умчался на свою полевую практику, не дожидаясь остальной группы и никому ничего не объясняя. Ты же прорыдала полтора дня в подушку. И объяснять что-либо, между прочим, отказалась.

Настала моя очередь краснеть. Ведь сто раз себе клялась, не спорить с этим маленьким серым командиром, потому что язык у него без костей, а наглости хватит на роту выпускников Академии королевских гвардейцев.

***

Пауль Эро, к моему ужасу, поиски шкатулки начал с обыска нашей комнаты. О, да! История его заинтересовала! Еще бы!!! Случай воровства в Школе Добра!!! Говорят, вещь невиданная!

После нашей комнаты он перешел в соседнюю. И в следующую. И в следующую после следующей... А я, наивная, хотела сохранить шкатулку в тайне... Через тридцать минут после окончания разговора с известным сыщиком о том, что я являюсь счастливой обладательницей коробочки, заряженной на шестнадцать использований, знал только наш этаж. А к вечеру уже все общежитие

– Ты что творишь? – шипела я беспомощно на сыщика.

– Пропажу найти хочешь?

– Ну, хочу...

– А я хочу найти вора. Поэтому не мешай!!

В тот вечер спать я ложилась злой до безобразия. Злой на себя, на Аврору, на Вепря, на Эро и Ботинки, на Винога, который уехал, ничего не объяснив, на всю мою семью... И снова на себя...

Вертелась в постели, крутилась, сбивая простыню к ногам, а одеяло, наоборот, к голове. В конце концов, не выдержала, тихонько выскользнула из кровати, стараясь не разбудить остальных домочадцев, халат надела прямо поверх ночной рубашки и на цыпочках пробралась в коридор. Спустилась на этаж ниже, прошла мимо умывальников, мимо комнаты для мальчиков и комнаты для девочек, остановилась у тяжелой дубовой двери, оглянулась по сторонам – только свидетелей мне не хватало – прижалась лбом к прохладному дереву, зная о том, что хозяина комнаты все равно нет дома, и прошептала:

– Прости. Пожалуйста, прости!!! И... спасибо!

А потом развернулась и, подхватив юбки, бесшумно убежала. Не к себе на этаж, а в фейское крыло. Потому что было грустно, потому что хотелось плакать, потому что я нуждалась в поддержке друга.

Друг был лицом синь, и волосами, и глазами, а одеждой, наоборот, розов.

– Юла, ты офонарела!!? – удивленно вопросило его заспанное лицо в ответ на мой стук в дверь.

– Динь, у тебя выпить есть? – искренне спросила я и вздохнула тяжело.

– Дуры вы, бабы! – беззлобно ответил джинн и, прежде чем исчезнуть в комнате, добавил:

– Тут подожди!

Ну, я ждала и даже не обижалась. А чего обижаться? Не знаю, как все, а я, кажется, точно.

Вернулся Динь-Дон быстро, я даже моргнуть, по-моему, не успела. В одной руке мой друг держал объемного размера бутыль с прозрачной жидкостью, а во второй трехлитровую банку с солеными огурцами, буханку черного хлеба, связку зеленого лука и коробочку шоколада 'Пьяная Вишня'.

– А как ты... – выдохнула я восхищенно, но Динь-Донь движением носа меня перебил – понятное дело, руки же заняты были:

– Я все-таки немножко волшебник, ты забыла?

И вот честно, не знаю, на какой из двух вопросов он ответил. На тот, откуда он знает о том, что 'Пьяная вишня' – это мои любимые конфеты. Или на тот, как ему удается столько ценных вещей держать в одной руке.

Бровью велел идти мне в целовальню и бровью же отказался от помощи в переноске вещей.

– Люблю тебя!!! – всхлипнула я и, кажется, даже слезу пустила.

– Ага! – кивнул синекожий. – И я тебя, малявка. Но только шепотом и не... и в смысле, никому об этом не говори, ладно?

Этажный холл общего пользования, который в миру назывался целовальней, в фейском крыле совершенно ничем не отличался от холла в крыле предметницком. Я решительно расправила плечи, шагнула в сторону двух широких окон, но вдруг сдулась, покраснела и как-то даже отстала от Динь-Дона.

– Все понятно... – проворчал он, оглядываясь на меня через плечо. – Значит, холл тебя не устраивает?

– Ну...

Ну, не могу я ему объяснить, почему теперь мимо всех целовален в общежитии я буду до конца жизни пробегать с закрытыми глазами.

• Предыдущая
• 43/149
• Следующая