Присвоенная (СИ) - Бархат Нина - Страница 64

• Предыдущая
• 64/80
• Следующая

Наблюдая, как он устраивал в багажнике, под верх забитом техникой непонятного предназначения, наши чемоданы — один мой и один свой, я снова ощутила знакомую вину.

— Кайл…

— Да? — отозвался он не оборачиваясь, продолжая перекладывать вещи.

— Ты все бросаешь ради меня…

Он замер на мгновение и, закрыв багажник, повернулся ко мне.

— И я не уверена, что стою таких жертв.

Он молчал.

— Понимаешь, если мы разделимся, — я боялась посмотреть на него, — то у тебя, возможно, будет шанс остаться в живых. Рядом со мной ты приговорен, ты сам знаешь это, и я не хочу…

— Зачем ты оскорбляешь меня подобными словами?

— Нет, Кайл, я не…

— Послушай! — шагнув ко мне, он взял мое лицо в ладони и заглянул в глаза. — Я сделал свой выбор давно. Прошу, относись к нему с уважением.

— Кайл, я…

— Пусть недолго, но с тобой, Диана. Я выбрал.

Проглотив ком, я кивнула и постаралась улыбнуться.

— У нас нет времени на разговоры, надо уезжать. И как можно быстрее! — Он усадил меня, занял место водителя, и мотор взревел.

Дорогое моему сердцу место, призрачное в лунном свете, ушло под землю позади нас. Тьму пещер прорезала бешеная пляска фар нашей машины, прыгавшей на крупных валунах. Этот опасный путь всегда требовал максимальной концентрации внимания, и Кайл молчал, не отпуская руль ни на секунду.

Наконец тяжелый участок остался позади, и ровная каменистая дорога зашуршала под колесами.

— Не хочешь подремать? — предложил он. — Ты же не выспалась, я знаю. Трясти уже не будет.

— Нет.

Сон ушел безвозвратно, и мой сосредоточенный взгляд не отрывался от лобового стекла.

— Тогда, если ты не против, я расскажу одну историю…

Гарри, отец Кайла, был охотником, как и многие поколения мужчин в их семье до него.

— В последние годы жизнь охотника значительно облегчило появление изощренной техники и сложных химических соединений, способных воздействовать на нашего врага, — голос Кайла звучал ровно, словно мы и не мчались на безумной скорости среди скал, притушив фары. — Раньше до тридцати доживали считанные единицы. Оставались лишь самые сильные, умные, жесткие. Лишь те, кто успевал продлить свой род. Необходимые навыки совершенствовались из поколения в поколение в ускоренном темпе…

Гарри был неистовой личностью. Обладая недюжинной силой и холодным умом аналитика, он соглашался на самые сложные заказы, и получал самые высокие гонорары. Но дело было не только в желании заработать побольше.

Ему нравился риск, сопровождающий профессию. И порой он специально выискивал случаи, от которых отказывались другие, чтобы, доведя дело до конца, почувствовать свое превосходство как над теми, кто владел миром, так и над своими коллегами.

Его самого, защищенного броней уверенности в себе, смерть обходила стороной, в то время как напарники и знакомые гибли один за другим. Их семьи вырезались подчистую теми, кого охотники посмели выбрать своей мишенью.

Но Гарри это не трогало. Он привык к смертям и цинично подшучивал, что частая гибель людей — издержки профессии.

А потом он встретил Елену.

— Я не знаю, как это случилось, отец никогда не рассказывал мне. Мальчишкой я не додумался спросить, а позже… позже он замолкал на полуслове и уходил в другую комнату…

Елена, как и я, попала в рабство по вине собственных родителей. Ее хозяин был довольно молод и не представлял собой грозного противника для Гарри.

— Но даже если бы это был сам Кристоф, я уверен: отец бы все равно не отступил! Он знал, что жить ему недолго, и хотел побыть с любимой хоть чуть — чуть…

Я начинала понимать.

Убив ее хозяина и забрав Елену с собой, Гарри отправился с ней в отдаленную провинцию, где было меньше шансов, что его узнают, и там под чужими именами они зарегистрировали свой брак.

— Меня, еще ребенка, всегда поражало, каким влиянием на отца обладала мама, — улыбка светилась в голосе Кайла. — Она будто нажимала на кнопку, и буйный нрав папы растворялся в счастливом умиротворении! Когда он был не в настроении, она просто тихо подходила сзади к нему, сидящему, целовала в шею и шла дальше, и я видел, как разглаживались глубокие морщины на его лбу…

Гарри обустроил несколько тайных укрытий, где семья могла дожидаться его возвращения. Ради Елены он бросил лихачество, стал осторожным и соглашался на заказ лишь тогда, когда был уверен, что риск стоил заработка.

— Но почему? Ведь это крайне опасно! Почему он не оставил ремесло?

— Все очень просто, — со спокойной обреченностью ответил Кайл, — риск огромен, но и вознаграждение не меньше. Так выживают наши семьи. Видя позади себя многие поколения, выбравшие этот путь, сыновья охотников идут по нему дальше. Кроме того, к большим доходам быстро привыкаешь, и остановиться все сложнее. Один раз в месяц, а как правило, и реже, охотник выезжает на заказ и получает достойные деньги. И хотя экипировка отнимает большую часть оплаты, всегда остается приличный кусок и для собственных нужд…

Но Гарри никак не мог расстаться с одной опасной чертой своего холостяцкого прошлого — излишней самоуверенностью. Он был убежден, что недосягаем для смерти — и он сам, и его семья.

А смерть решила с ним поспорить.

И однажды, когда он уехал, оставив жену с сыном в одном из убежищ, за ними пришли.

Укрытие располагалось в сети естественных пещер, и Гарри в нем, как и в других домах, на всякий случай предусмотрел пару тайных мест, где можно было бы закрыться и переждать возможное нападение. Эти крохотные помещения в боковых туннелях становились невидимы после того, как каменные заслонки опускались на место, а вентиляционные каналы уносили запахи далеко за пределы жилища.

— Она могла бы спрятаться со мной. И нас, возможно, не нашли бы… Но, как я теперь понимаю, мама решила, что мои шансы на выживание будут выше, если она отвлечет их.

Никто не знал о том, что у Гарри появился сын. Охотники всегда молчат о таком, понимая, что это лучший способ сохранить ребенку жизнь.

— Наличие в жилище моего запаха наверняка насторожило пришедших отомстить. То, какой ее обнаружил отец, вернувшийся через день из поездки, говорило, что ее долго… спрашивали, нет ли в доме еще кого?нибудь. Но я не слышал ни звука. Она меня оставила, приказав сидеть, не шевелясь и не подавая голоса, пока заслонку не откроет она или отец. И я ждал…

Похоронив ее, Гарри, словно одержимый, взялся мстить. Он обнаружил, что его предал тот, кого он считал своим лучшим другом. Награда, установленная за сведения о местопребывании семьи самого ловкого охотника мира, оказалась слишком большим испытанием для их дружбы…

— Поэтому мы никогда ни с кем не делимся самым важным — чтобы не разочаровываться в друзьях, — с горькой иронией засмеялся Кайл.

Покончив с местью, Гарри словно переродился.

— Мне было всего шесть, когда убили маму, но уже тогда я понимал: что?то не так. Очень сильно не так…

Отец не пил, не буянил и не срывался на сыне. Но острые грани его характера превратились в шипы. Самоуверенность стала бескомпромиссностью, сила воли — замкнутостью, отвага — поиском смерти.

Нет, он заботился о Кайле. Обучал ремеслу, но делал это почти безразлично. Казалось, его душа ушла вслед за любимой, оставив на земле пустое тело автоматически выполнять лишь самые необходимые действия. Огонь жизни потух в его глазах.

И только иногда, очень редко, когда он брал в руки семейный альбом, в нем просыпался человек, который когда?то умел улыбаться. Он подносил фотографии к самым глазам, как близорукий, пытаясь закрыть весь мир застывшими картинками прошлого, и было видно: в эти несколько секунд он жил…

По иронии судьбы Гарри прожил необыкновенно долго для охотника — больше сорока лет. Но это стало лишь еще одним поводом для ненависти к себе — он был уверен, что использует ее время.

— Еще в юности я понял важную вещь — жизнь невыносимо коротка! Любой миг может стать последним, Диана. Даже сейчас — авария способна остановить нас навсегда, — рука Кайла рубанула воздух с обреченной окончательностью. — Это знают все, но бегут от мысли, что смертны. И я думаю, зря! Потому что именно понимание того, что жизнь может оборваться в любую минуту, заставляет ценить каждое мгновение жизни, благоговеть перед каждым мгновением счастья. Зная, что можешь больше не увидеть того, кого любишь, станешь ли ты ранить его словом, причинять ему боль? Будешь ли равнодушным и мелочным?

• Предыдущая
• 64/80
• Следующая