У волшебства запах корицы - Мамаева Надежда - Страница 13

• Предыдущая
• 13/66
• Следующая

Положим, для меня видок хоть и не типичный, но все же… Когда после майского «картофельного рабства» на даче вечером заползаешь на веранду — рабочие джинсы и рубашка могут быть примерно такими же изгвазданными. Другое дело — Кассандриола Глиберус. Судя по кратким отзывам Фира, она — барышня утонченная и воспитанная, колорадских жуков по жаре не собиравшая, — так навряд ли когда-нибудь выглядела.

Я еще раз взглянула в зеркало. Интересно, какая она, эта Кассандриола? Судя по отражению, смотревшему на меня, — с чуть задранным кверху носом, милыми чертами лица, но не роковая красавица. И коса у нее должна быть длиннее моей — вон какой шиньон прикололи на макушке. Рыжеволосая — это точно. «Да уж, — я хмыкнула, — если для дочери придворного алхимика оттенок шевелюры — дар природы, то в моем — результат продукции польского химпрома». Именно краску для волос из этой страны подруга не далее как позавчера наносила на мои волосы. Вот за что не люблю зеркала — так это за то, что они, заразы, никогда не подсластят пилюлю, не скажут незаслуженного комплимента, не польстят для поднятия настроения. Только голая правда в отражении. Вскочил прыщ — обязательно покажут, как и лишний жирок на талии… Вот и сейчас я подумала, что про такую, как Кассандриола, не скажут, что девица имеет внешность ангела, душу дьявола, шлейф из тайн и обольстительный взгляд. Увы. Симпатичная, но обычная.

Я машинально начала вытаскивать из прически шпильки. На пол упал осточертевший шиньон, теперь напоминавший репицу конского хвоста, пряди рассыпались по плечам. Только теперь я поняла, насколько же легко, когда волосы распущены.

Кран недовольным урчанием напомнил о себе. Сейчас поток воды был уже чистый. Повернула и соседний вентиль — из него тоже некоторое время лилось что-то буро-рыжее.

Наконец рискнула набрать ванную. Не сказать, чтобы омовение доставило мне неземное удовольствие, но самое главное было достигнуто: я больше не напоминала чумазого Гекльберри Финна.

Завернувшись в полотенце, пошла обратно в спальню. Там меня уже ожидал сюрприз. В комнате служанка заправляла постель. Женщина уже в годах, грузная, в белом переднике и чепце, что-то ворчала себе под нос, взбивая подушки.

— Да еще и эта, из людей, здесь жить будет. Ишь чего не хватало… — бурчала она. Так «тихо», для себя, обыкновенно ворчала моя бабушка, тугая на оба уха, считавшая, что ее никто в эти моменты не слышит.

Я кашлянула, и служанка встрепенулась. Она повернулась ко мне лицом и сделала книксен.

— Доброе утро, госпожа, простите, подумала, что вы уже спустились вниз к завтраку. Господин Дирриетгинг часто спускается вниз в халате… — По слегка ворчливому тону женщины было понятно, что она лишь соблюдает границу между госпожой и прислугой, но почтения ко мне у нее нет и в помине.

Похоже, Фир был прав, говоря, что хозяйка я здесь только номинальная.

— То мой муж, а чтобы госпожа спустилась к завтраку, госпожа должна быть одета. — Я постаралась придать тону оттенок холодности. В душе боролись два противоречивых чувства: с одной стороны, вдолбленные с детства догмы о почтении к возрасту, с другой — нужно соответствовать образу аристократки. И еще. Я не представляла, как обращаться к этой женщине: на «вы» или на «ты»? Воспитание победило. — Назовите ваше имя.

По тому, как взметнулись брови женщины, поняла — не угадала, слугам в этом мире принято «тыкать».

— Нария, госпожа.

В голове мелькнула мысль: кажется, у светских барышень были камеристки. Что это за звери такие, я представляла весьма смутно, но, положившись на интуицию, добавила:

— А без камеристки одеться порою затруднительно…

Служанка, уловив вьюжные нотки в моем голосе, склонила голову, и, сделав еще один книксен, произнесла:

— По распоряжению господина Дирриетгинга обязанности вашей камеристки с сегодняшнего дня исполняю я.

«Вот тебе и веселая молоденькая гризетка, которая поможет затянуть шнуровку на спине», — прокомментировала я себе под нос.

Вопреки мрачным ожиданиям процесс облачения прошел без эксцессов. Нария открыла шкаф, показывая платья. Из висевших на вешалках нарядов мне предстояло что-то надеть. Хорошо хоть под каждым одеянием стояла пара обуви, избавив от обязанности подбирать «черевички» в тон.

Руководствуясь принципом «чем проще, тем лучше», ткнула пальцем в самое неприметное одеяние. Зеленое, прямого покроя, со шнуровкой сзади — оно показалось мне наиболее свободным. К платьям с куполообразной юбкой я, благодаря вчерашнему дню, испытывала стойкую неприязнь.

Нижняя батистовая рубашка, которую полагалось надевать под платье, приятно холодила тело, от корсета же я категорически отказалась. Служанка сначала на мое заявление удивилась, а потом, отвернувшись и направившись в сторону шкафа за туфлями, пробурчала себе под нос: «Без энтого корсету, может, оно и лучше, если от господина понесет — дитю легче будет…»

Подумалось: верно, эта Нария, хоть и ворчунья, но Арию по-своему предана. Учтем.

Нария проводила меня до столовой и пояснила, что еду сейчас подадут. Выдав эту ценную информацию, женщина скрылась, переваливаясь утиной походкой и шурша юбками. Но спокойно поесть мне не удалось. Двери распахнулись, явив взору мужчину в элегантном камзоле. Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что если это — обычный мужчина, то я — хряк в балетной пачке. Передо мной был эльф, и, похоже, тот самый, шпиёнистый.

— Заостренные, «леголасьи» уши, темные длинные волосы, на первый взгляд небрежно распущенные, но самое главное — кожа, мраморно белая, словно светящаяся изнутри. Прямой нос, каким могла бы гордиться и римская статуя, тонкие, четко очерченные губы. По земным меркам ему на вид было не более лет двадцати двух или двадцати трёх. А по здешним — кто его знает? У вошедшего было обманчиво-спокойное выражение лица.

Тем временем визитер приблизился к столу.

— Рад приветствовать княгиню Дирриетгинг. — Эльф склонил голову в знак приветствия. Впрочем, руки лобызать не полез. Ну и слава Богу, я не архиерей, чтобы мне перста целовали. Пришедший же тем временем продолжал:

— Я только что из столицы, мое имя Эриниэль Иллангрийский, но для вас просто Эрин.

Остроухий бесшумно рассмеялся, словно только что сказал что-то смешное. Поскольку с моей стороны ответа не последовало, эльф обошел стол и, отодвинув стул, расположился напротив. Взяв со стола салфетку, он с таким изяществом и небрежностью развернул ее и положил на колени, что я мысленно скривилась: от этого бледненького за версту несет не то что голубой кровью, голубыми генами. Я же о светских этикетах знала в основном по фильмам и книгам, да и то — поверхностно. А вдруг этот, приставленный наблюдать, меня на раз раскусит? Что бы такое придумать, чтобы отвлечь эльфа? Лихорадочно прокручивая в голове варианты, пришла к выводу, что лучшая защита — это нападение.

Пока слуга расставлял перед гостем завтрак, я стреляла глазками по сторонам.

Пользуясь тем, что пока ушастый озвучил лишь свое имя, не обозначив статус пребывания, я самым невинным голосом начала:

— Мне супруг про вас рассказывал. Вы его друг и помощник, поэтому он пригласил вас помочь мне здесь обустроиться.

Эльф, не ожидая подвоха, кивнул, соглашаясь.

— Я так за это Арию благодарна. — Мой бойкий щебет сейчас превосходил пресловутых канареек. — У меня будет одновременно и тот, кто сможет защитить, и подруга… — Сделала вид, что замялась, и даже чуток задержала дыхание, чтобы на лице появился приличествующий румянец, а после добавила: — Муж мне сказал, что вы предпочитаете, как бы это сказать, не дамский, а сильный пол. Поэтому я могу не беспокоиться насчет мужского внимания с вашей стороны.

Эрин, как раз в этот момент проглотивший ложку овсянки, закашлялся, подавившись, а я, продолжая изображать альтернативно-одаренную, участливо спросила:

— Что с вами?

— Нннничего. — Леголасообразный наконец совладал с приступом кашля.

Попался, — усмехнулась про себя. Знать дословно, что именно мне сказал Арий, этот ушастый навряд ли мог. А поскольку он не обозначил прямым текстом, что будет за мной наблюдать, следовательно, это ему Арий поручил делать тайно. И вот теперь, чтобы себя не раскрыть, эльфу придется играть роль, которая ему навязана. Да, я вредная мелкая козявка, сделавшая маленькую пакость. Но кому придется по душе шпион, или, как в старину говорили, шпик, подглядывающий за тобой в замочную скважину?

• Предыдущая
• 13/66
• Следующая