Загадка Ватикана - Тристан Фредерик - Страница 9

• Предыдущая
• 9/63
• Следующая

Сабинелла обратила внимание на своеобразный юмор сына. Она поделилась своими опасениями со старухой, опекавшей ребенка в лесу. Та же, обладая здравым умом, разъяснила, что Басофон все-таки обыкновенный смертный. И все небесные науки, которыми его пичкали, по ее мнению, лишь вскружили ему голову.

— Хорошо бы ему до возвращения на Землю научиться работать руками, это умерит его разгулявшееся воображение, — повторяла она.

Прислушавшись к совету, Сабинелла пошла к святому Иосифу. Отец-кормилец Христа как раз учил плотницкому делу тех, кто в земной жизни не овладел этим ремеслом. Женщина стояла молча, не решаясь прервать занятия, но Иосиф заметил ее.

— Ну, душенька, чем могу служить?

— Благословенный Отец, — сказала Сабинелла, — я мать Басофона, нареченного при крещении Сильвестром. Архангел Гавриил подобрал превосходных патриархов, дабы укрепить моего сына в небесных знаниях, но — прошу прощения за дерзкую мысль — архангелы и патриархи не знают, чем стала Земля. Избыток отвлеченных знаний может повредить смертному — ведь вам известно, что Басофон попал на Небо живым.

Иосиф-плотник долго думал, поглаживая свою белую бороду. Он всегда был очень осторожен и никогда не принимал необдуманных решений. Наконец он сказал Сабинелле:

— Душенька, не хотелось бы обижать столь уважаемых персон, как Гавриил и патриархи, но я согласен с вами. Когда этот мальчик вернется на Землю, ему придется что-то делать руками. Как сможет он зарабатывать на жизнь, произнося только проповеди? Не попросить ли мне мою светлейшую супругу походатайствовать перед учителями вашего сына, чтобы помимо их уроков и я мог ему кое-что преподать?

Сказано — сделано. И оказалось, что к работе с циркулем и угольником у молодого человека склонность была больше, чем к небесным наукам. Он очень быстро усвоил искусство крепления шипов в пазах, ловко орудовал рубанком. И чем больших успехов он добивался в плотницком деле, тем невнимательнее становился на уроках величественных патриархов. Он не мог усидеть на месте, извивался, как червяк, почесывая свои ноги. Первым вышел из себя Иаков.

— Что же это такое! — воскликнул он. — Да это прямо какой-то нечестивец! Вместо того чтобы следовать путями истинными, он пренебрегает нашими возвышенными знаниями, считая их пустяками!

Басофон, которому по земным меркам уже исполнилось пятнадцать лет, ответил:

— Мне неинтересны ваши рассуждения о двухстах четырнадцати формах невидимого! Мне надо, чтобы вы научили меня драться с ангелом, как вы сами когда-то дрались.

Иаков громко возмутился, сочтя подобное заявление близким к богохульству. Не выдержав, он пошел к архангелу Гавриилу.

— Что с вами, почтеннейший? — спросил архангел. — Вы такой взъерошенный…

— Это все из-за Басофона, который недостоин зваться именем Сильвестр. Вообразите, он насмехается над моими поучениями, словно над чепухой, высмеивает мои видения и нахально заявляет, что я должен научить его биться с ангелами!

Гавриила позабавило возмущение Иакова, но он не подал виду.

— Ну что ж, — сказал он, — это означает, что мальчик нуждается в физических упражнениях. Мы совсем забыли о физкультуре. А ведь он смертный, юноша к тому же. Ему надо больше двигаться. Будучи непорочным Духом, я точно не знаю, что для этого следует делать, но подумаю еще над этим вопросом. Идите с миром, почтеннейший.

Иаков пожал плечами и, ворча, удалился. Архангел пришел к Иосифу-плотнику и поделился с ним огорчениями патриарха. Тот принялся размышлять, как всегда поглаживая свою белую бороду. Потом сказал:

— Мальчик этот — превосходный ученик. Мне не на что жаловаться. Он доказал, что более склонен к ручному труду, нежели к работе мысли. Ной попытался напичкать его голову цифрами и формулами, древнегреческими и древнееврейскими словами, и Басофон не знает, что с ними делать. Разве из них можно построить корабль? Нет, конечно! Нужно уметь читать чертежи…

— Разумеется, — прервал его Гавриил, не желая недоразумений и ссор, — но подскажите, какого учителя назначить, чтобы развить его физически?

Иосиф-плотник опять долго гладил свою бороду, затем сказал:

— Вам бы царя Давида поспрошать. Не он ли в молодости одолел гиганта Голиафа?

— Ну и придумали! — воскликнул архангел. — Царь Давид! И речи быть не может. Такой величественный, такой именитый… Иосиф, вы совсем потеряли голову.

— Ладно, ладно, — смутился плотник. — Тогда что вы думаете о Самсоне?

Гавриил, похоже, одобрил.

— По крайней мере он не дерзнул биться с ангелами… И, взмахнув крыльями, он полетел к победителю филистимлян.

Самсон проживал в храме, как две капли воды похожем на тот, что он разрушил, погубив заодно и сторонников Дагона. Зрение к нему вернулось, хотя и осталось сильное косоглазие. Огромный, мускулистый, он постоянно поддерживал себя в форме, легко, будто играючи, поднимая колонны и ворота с косяками. Его рыжая шевелюра совсем свалялась и венчала голову, словно золотая тиара. Далила, красавица филистимлянка и предательница, давно уже помирилась с Самсоном и прислуживала ему.

— Приветствую тебя, о Самсон, сын Маноаха из колена Данова, — сказал архангел, зная, сколь щепетилен силач в вопросах родословной. — Я пришел предложить тебе поучаствовать в новой битве.

Самсон перестал сгибать толстый железный прут, небрежно отбросил его и спросил:

— Опять против жителей Газы?

— О, они мертвы и давным-давно похоронены, — смеясь, произнес Гавриил. — Надо бы подготовить одного молодого смертного, которого на Небе просвещают наши учителя, к жестокой и упорной борьбе с идолопоклонниками.

— Почему бы и нет? — ответил Самсон. — Я уже заскучал. Только Далиле удается иногда меня развлечь. Патриархи же не очень веселы да, кстати, и относятся ко мне с презрением. А тут представляется случай показать им, что сила моя еще на что-то годится. Где ваш смертный?

— В западной части Рая. Сами туда доберетесь или вас перенести? — услужливо спросил архангел.

— Слишком уж я тяжел, — уязвленным тоном ответил Самсон.

Гавриил не стал настаивать, ибо знал, на что способен этот гигант».

«Собрались патриархи и решили отдать Басофона Самсону. Поняв, что их преподавание стало бесполезным, они втайне спрашивали себя, почему Мессия выбрал именно этого ершистого и невежливого мальчишку для борьбы с язычниками, тогда как есть немало других, гораздо лучше. Впрочем, оставался лишь один ангельский месяц до того, как юноша вернется на Землю. Басофон ликовал, увидев Самсона. Этот атлет показался ему намного здоровее ученых патриархов, которые за пять небесных месяцев довели его до изнеможения. Он уже начал кашлять. Самсон нашел, что у мальчика бледный вид и дряблые мускулы, и это требуется срочно поправлять. Он стал посвящать его в секреты античных военных игр племени Дан, которым сам научился в молодости.

Басофон отлично усвоил упражнения с палкой и мячом. Борьба и искусство падения вскоре перестали быть для него секретом. Его мускулатура крепла с каждым днем. Сабинелла с радостью наблюдала, как гармонично и без больших усилий развивается ее сын. Самсон, конечно же, был строгим учителем, но юноше даже нравилась эта строгость. По вечерам, набегавшись, напрыгавшись, испробовав все приемы борьбы, он возвращался к плотнику Иосифу и с такой же горячностью совершенствовался в искусстве работы с деревом. Заботило его лишь одно — как сравняться с обоими учителями. Но приближался момент, когда он должен будет покинуть Рай: шесть первых небесных месяцев почти истекли. Басофон пошел к Самсону, отдыхавшему в своем храме, и сказал ему:

— Все, чему ты меня обучил, принесет мне больше пользы, нежели уроки старцев. Жаль только, что я ни разу не смог одолеть тебя в борьбе. Чего мне не хватает? Мускулов?

• Предыдущая
• 9/63
• Следующая