Разыскиваются... - Триз Джефри - Страница 9
- Предыдущая
- 9/28
- Следующая
– Молчи! И не шевелись – может быть, пронесет нелегкая, не разберут впотьмах.
Несколько минут они ждали в напряженном молчании, в то время как Сычи и Летучие мыши под аккомпанемент боевых кличей и воплей шарили в соседних строениях.
– Вон еще один сарай, – произнес чей-то голос совсем рядом.
– Ладно, Билли, я сам туда загляну.
Беглецы плотней прижались к стене и молили Бога, чтобы под лучами пробивающегося сквозь дверные щели света не блеснули металлические части велосипедов. Послышались неторопливые шаги, они приближались, на порог упала тень в бойскаутской шапочке, и на них уставилась дружелюбная физиономия Конопатого.
– Приветствую! – отсалютовал он радостным шепотом. – Не трусьте. Я так и знал, что вы где-то здесь. Пойду попробую удержать своих.
– Послушай, – с. чувством произнес Дик, – там у ворот, в грязи, – велосипедные следы. Наведи на них вашего преподобного Джералда и подскажи, что мы, верней всего, махнули в горы.
– Правильно придумано! – Конопатый исчез. – Никого и ничего, – донеслось до них из-за стены сарая, а немного погодя, уже издалека: – Сэр! Сэр! Сюда!
– Ну, в чем дело?
– Следы, сэр!
– Умница, отличная работа! Бегу, бегу, ребятки. Стойте на месте, а то следы затопчете. Так – два красноречивых следа, один чуть глубже другого. О чем это свидетельствует, Бленкиншоп?
– О том, что один из велосипедистов слез, отворил ворота и провел машину, сэр. А девчонка проехала прямо так.
– Умница! Отличный разведчик, Бленкиншоп! Умница! Один – ноль в пользу Летучих мышей. Сычи – не вешать носа! Уснули вы, что ли, совушки, малость осовели днем, а? Что? Хе-хе-хе!
– Не начать ли погоню, сэр?
– Верно сказано, Бленкиншоп. По машинам – и вперед в гору!
Через одну-две минуты старая ферма снова погрузилась в тишину. Дик и Энн вышли из своего убежища и поехали назад, в сторону главного шоссе. А еще через полчаса они миновали узкую долину Уай, Маалвернские холмы остались позади, и они покатили по направлению к Уорчестеру и Бирмингему.
После стольких тревог и волнений наступил наконец долгожданный отдых. Никто их не расспрашивал. Кругом было столько пешеходов, велосипедистов, туристов, что никто не удостоил их взгляда.
Так они проехали всю Среднюю Англию и очутились в тех местах, где по широкой долине серебряным ковром стелется река Трент и где среди фабричных труб, каналов и железнодорожных путей нелепо торчит ноттингемская Замок-скала.
Стоял дождливый вечер, и людные улицы влажно блестели.
– Где бы переночевать? – сказала Энн. – Искать Фрейм-стрит сейчас уже поздно, а выбираться за город, чтобы разбить палатку, тоже поздно. Да еще у меня фара села.
– Придется поискать ночлега где-нибудь здесь. Они осмотрелись по сторонам. Огромная площадь была великолепна: за фонтанами возвышалось куполообразное здание муниципалитета; гостиницы тоже были великолепны. Ребята стояли, спасаясь от дождя, под сводами расписного купола – тут был и Робин Гуд, и Вильгельм Завоеватель, и король Карл I[10].
Они смотрели то на величественное здание отеля «Черный мальчик», то на старинную гостиницу «Летающий конь», а кругом бесшумно скользили машины, проплывали блестящие чемоданы и портфели, и им постепенно начало казаться, что, пожалуй, двое ребят в шортах не могут не привлечь к себе внимание.
– Надо пойти спросить у кого-нибудь, – предложила Энн.
– Только не у полицейского! – ухмыльнулся Дик.
– Сам спросишь или мне сходить?
– Иди ты.
Оставив брата с велосипедами, Энн легким шагом отправилась на поиски кого-нибудь, кто покажется дружелюбным и располагающим к себе. Мимо нее шли и шли люди, а она все никак не могла решиться, пока наконец не заметила девочку, стоящую в дверях кондитерской,. Девочка была немного постарше Энн, и у нее было такое милое лицо, что Энн решилась.
Когда она подошла к дверям, девочка вошла в магазин и нырнула под прилавок. «После этого, – подумала Энн, – я просто обязана хоть что-нибудь купить».
Дайте, пожалуйста, две порции орехов со сбитыми сливками. И еще, извините, не знаете ли вы, где нам с братом можно остановиться на ночь? Мы совершаем прогулку на велосипедах. Нам что-нибудь подешевле.
Девочка замерла с открытым кульком в руке.
– Вам просто комнату? – неуверенно спросила она. – Или с полным пансионом? – У нее был приятный голосок и характерный выговор, чуточку в нос, который иногда появлялся у дядюшки Монти, когда тот волновался и забывал подражать изысканной манере дикторов Би-Би-Си[11].
– О, вполне достаточно комнаты.
– Я думаю, мама с радостью приютит вас. Раньше у нас часто бывали постояльцы, все больше из актеров, которые приезжали каждую неделю, а теперь, со всеми этими кино, уже не то.
– Большое спасибо. Вы живете в этом доме?
– Нет, но совсем рядом. Вы знаете Голдсмит-стрит? А вообще все равно, сейчас четверть девятого. Если вы подождете до девяти, я вас сама отведу, как только закрою лавку.
Едва последний гулкий удар Маленького Джона, городских часов, отзвучал и слился с уличным шумом, как Сэлли Смит вышла из кондитерской, сменив белый халат на нарядное пальто в яркую клетку и приладив на светлой головке модную шляпу.
Рот у нее по размеру и по цвету был такой, что дядюшка Монти наверняка назвал бы его «почтовым ящиком»[12], но зато улыбка ее была самая неподдельная.
– Простите, что заставила себя ждать. В субботу мы кончаем позже, чем обычно. А в другие дни – в восемь.
– Во сколько же вы начинаете? – спросил Дик, не зная, как поддержать разговор.
– В половине девятого. Открываем в девять, но до этого надо все прибрать, и подмести, и пыль смахнуть.
Мне всегда так хотелось устроиться в кондитерскую! – сказала Энн. – А теперь уж и сама не знаю. Ужасно длинный рабочий день. Уж очень мало остается времени на теннис, плавание и на все остальное, правда?
– Да и денег маловато, – выразительно сказала Сэлли, – если у вас нет дружка с хорошим жалованьем. Я хочу быть независимой, но на несчастный фунт стерлингов в неделю далеко не уедешь по нынешним-то ценам – и маме надо помочь, и пару чулок купить…
Деловые кварталы остались позади; они оказались на тихой улице, которая, плавно изгибаясь, шла под гору. Дома здесь стояли наклонно к тротуару, как бы расталкивая друг друга локтями, чтобы взглянуть своими окнами на улицу и посмотреть, кто по ней идет.
– Вот мы и пришли, – сказала Сэлли.
Они остановились перед домом с выступающими окнами в одном-двух футах от потускневшей металлической ограды. Над дверями висело объявление: «Сдаются комнаты». Сэлли взбежала на крыльцо, распахнула дверь и крикнула:
– Ма-а-а! Из комнат шел какой-то очень вкусный пряный запах, который в этот холодный и сырой августовский вечер казался особенно приятным.
Появилась мама. Это была крупная женщина; в маленькой, тесной прихожей она казалась еще крупней. На голове у нее, как у древних язычниц, возвышалась тяжелая копна порыжевших от хны волос, а на груди раскачивался из стороны в сторону увесистый медальон.
– Пожалуйте, пожалуйте! – пригласила она. – Фред поставит ваши велосипеды. Да, в такую ночку под открытым небом не заночуешь! Того и гляди, схватишь простуду. У миссис Смит в теплой кроватке куда уютней будет! И мамаше вашей, знай она, что вы у добрых людей, сразу полегчало бы на душе.
– Ма, ужин готов? – деловито осведомилась Сэлли.
– Да. И чаек уже готов. А вы, может быть, поужинаете? Вам куда – в комнату подать или со всем честным семейством не побрезгуете, как говорится, за столом – целый дом?
– Все равно, миссис Смит, как вам удобней,
– Вы любите жареный рубец с луком? – спросила Сэлли. – Мы его всегда едим по субботам.
– Кажется, мне его еще никогда не доводилось есть, – сказала Энн.
Миссис Смит пригласила всех в заднюю комнату.
10
Вильгельм Завоеватель (1027—1087) – король Англии с 1066 по 1087 год.
Карл I (1600—1649) – король Англии с 1625 по 1649 год.
11
сокращенное название Британской радиовещательной корпорации. Произношение дикторов лондонского радио принято считать нормой английского литературного произношения.
12
Почтовые ящики в Англии окрашены в красный цвет.
- Предыдущая
- 9/28
- Следующая