Старая добрая война - Тамоников Александр Александрович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/49
• Следующая

Отключив телефон и бросив его в карман, Шрамко вставил под брюки автоматные магазины, взглянул на Середина:

— И чего стоим? Вперед, Середа! Нарвемся в поле на «буговцев», мало нам не покажется.

— Он, значит, переговоры устроил, а я чего стою? Давай за мной, капитан ВСУ!

Офицеры перешли реку через брод, пробежали десять метров, петляя между кустов, и нырнули в балку. После дождя глинистое дно было скользким, но уже через двадцать минут капитаны вошли в один из уцелевших частных домов на северо-западной окраине деревни Гала.

Бесполезно вызывал командир отряда карателей Шмелев майора СБУ Кучеренко. Ни радиостанция, ни телефон не работали. Он, как и все его двенадцать бойцов, слышали выстрелы, начало действий по команде Кучеренко, или лейтенанта Щербины, или Степана Валейко. Шмелев вызвал Валейко, но результат оказался тот же, что и с Кучеренко, а вот Щербина ответил:

— Рубеж-6, Второй!

— Я — Буг-2. Ты где?

— Только что добрался до блокпоста, поднял личный состав по тревоге.

— Ты должен был быть с Кучером.

— По плану да, но в последний момент Кучер решил оставить меня на прикрытие у моста.

— Почему я об этом не знаю?

— Вопрос не ко мне.

— Ты дышишь так, словно пробежал стометровку.

— У меня одышка.

— Что произошло на реке?

— Непонятно. Все шло по плану, Кучер с двумя бойцами организовал засаду. К засаде вышли Шрамко и русский. А вот что было дальше, я не смог увидеть из-за резко усилившегося дождя.

— О каком усилении дождя ты говоришь? Мы же в двухстах пятидесяти метрах от брода.

— У вас не было, а у реки усилился, правда, ненадолго. Когда же ослаб и видимость улучшилась, на берегу никого уже не было. Я слышал выстрелы, рванул туда, но в овраге никого, только стреляные гильзы на песке от АК и ПМа и какие-то пятна, возможно, кровь.

— Ни черта не понял. Ты никого не обнаружил?

— Нет. Сам удивился. Думаю, Кучера с сопровождением и Шрамко «сепары» взяли в плен. И Шрамко помог «сепарам».

— Ты чего несешь, бестолочь? Какой плен? Кучер подал бы сигнал тревоги. И как один русский капитан мог пленить четверых наших парней, из них майора СБУ, двух ребят из отдельной группы СБУ и Шрамко? Да еще у тебя на виду?

— Я не видел этого. Но повторяю, Шрамко мог помогать «сепару». Тот его давний товарищ, можно сказать, друг.

— Кто же тогда стрелял?

— Шрамко и русский. Предупредительные выстрелы.

— А куда дели пленных?

Щербина вспомнил, что отряд добровольцев роты «Буг» контролировал весь обрывистый берег и увидел бы людей на вершине, даже за пределами поста.

— Ну, не знаю я, Буг-2!

— А я знаю. Ты все видел, трусливая душонка. И наверняка даже был при встрече. Русский и Шрамко каким-то образом сумели перехватить инициативу и завалили Кучера и его парней. Тебя же оставили в живых, чтобы ты всем лапшу на уши вешал. Ведь ты же, пес, и о нас наверняка рассказал тем тварям.

— Что ты такое несешь? Официально заявляю, Кучер оставил меня у моста. Что произошло у брода, не знаю. И не надо на меня орать и оскорблять!

— Почему тогда сам не вышел на связь со мной?

Щербина в экстремальной ситуации соображал на удивление быстро:

— Кучер инструктировал всех еще до того, как изменил план. И о чем бы я с тобой говорил, если сам не в курсе того, что произошло?

— Мы еще поговорим! И если ты соврал, Щербина…

— Конец связи!

Щербина отключил радиостанцию. Подумал, откуда узнают правду головорезы «Буга»? Только от Шрамко или его друга, других свидетелей нет. Но тех еще взять надо. А они живыми вряд ли дадутся. Так что главное — спокойствие, и стоять на одном: был у моста, ничего не видел, ничего не знаю. Только вот комбату о происшествии надо сообщить немедленно.

Он вызвал связиста и приказал ему связаться со штабом батальона.

— В такое время? — удивился заспанный сержант Рамис Якимчук.

— Ты глухой, сержант? Или мне больше нечем заняться, как ради пустяка поднимать тебя среди ночи? Связь мне со штабом батальона, и не с дежурным, а лично с комбатом.

Вызов занял почти минуту. Наконец связист доложил:

— Майор Сунич на связи.

— Это Второй Рубежа-6! — взяв гарнитуру, произнес Щербина.

— Слушаю!

Командир батальона был в курсе планов Кучеренко, поэтому не спросил, почему на связь вызывает Второй, а не Первый шестого блокпоста.

Щербина доложил свою версию произошедшего, которая явно обескуражила майора:

— Как это, только гильзы и больше ничего и никого?

— Вот так, Граб, докладываю, что видел.

— Это что же получается? Сепаратисты вместе со Шрамко взяли офицера СБУ с сопровождением?

— Шмель уверен, что нет, его люди контролировали вершину обрыва, они бы заметили, как пленных ведут на пост, и завалили бы всех.

— Они, значит, видели, а ты нет?

— Нет.

— Что собираешься предпринять?

— Поднять личный состав по тревоге. Неизвестно, как поведут себя «сепары».

— Добро, поднимай. Позже разберемся. Отбой.

— Отбой!

Щербина бросил микрофон с наушниками связисту и сказал:

— А теперь пойди и объяви всем тревогу. Занять позиции обороны, экипажу БТР в машину, саперу на чердак КНП. В общем, по боевому расчету. Огонь открывать только по моей команде.

— А что такое может быть?

— Ты придурок, Якимчук? На войне все возможно.

Связист вышел на улицу, пробурчав под нос:

— Кто бы про войну говорил, гамадрил недоделанный.

Личный состав шестого блокпоста занял позиции обороны.

Старший лейтенант Иванов, также слышавший выстрелы, сразу вызвал дозорного первого выносного поста:

— Четвертый! Второй!

— На связи! — ответил рядовой Сименко.

— Ты видишь, что происходит у реки?

— Нет, и вы прекрасно знаете об этом.

— Выстрелы слышал?

— Так точно!

— Первый не появлялся?

— Никак нет!

— Понятно, что ни хрена не понятно. Почаще смотри за реку, особенно на участок вдоль дороги.

— Принял.

— До связи!

Ничего не узнав у дозорного, Иванов решил напрямую выйти на командира. Тот передал сигнал отсрочки переговоров. Но уже это успокаивало, по крайней мере, жив.

Дозорный второго выносного поста сообщил о приведении в боевую готовность шестого вражеского поста.

Иванов отдал приказ бойцам ополчения занять позиции, о чем немедленно доложил в штаб батальона.

Переговорив с Щербиной, командир карательного отряда роты «Буг» лейтенант Шмелев выругался:

— Врет же сука, внаглую брешет!

— Это понятно, но куда могли деться Кучер со своими «быками» и Шрамко с русским? Даже если они и перестреляли друг друга, то трупы остались бы на берегу, ну, может, один-два ушли бы в реку, — сказал его заместитель старшина Игнат Шаран.

— В реку, говоришь? — задумчиво посмотрел на него Шмелев. — А ведь так и могло быть. Шрамко с «сепаром» грохнули Кучера и его парней, «крыса» Щербина поднял лапы. Его заставили сбросить тела и оружие в реку, самому же разрешили уйти, чтобы он ввел всех в заблуждение.

— Двое завалили троих эсбэушников?

— Эти двое, Гнат, на Кавказе воевали. У них опыта побольше, чем у Кучера и всех его агентов, вместе взятых.

— Но тогда, не зная о нас, Шрамко и «сепар», отпустив Щербину, ломанулись бы на пост «сепара», и мы это увидели бы.

— А где гарантия, что капитаны не знали о нас?

— Твою мать, ты прав, Шмель, об отряде им рассказал все тот же Щербина.

— Поэтому-то они и не пошли на блокпост «сепаров».

— Но они могли выйти к нему по оврагу.

— А вот о том, что овраг не заблокирован, Щербина не знал. Точнее, он не мог дать гарантию, что Кучеренко не заблокировал овраг.

— Но тогда куда они делись, эти козлы?

— А по броду на эту сторону.

— К нам, что ли?

— Зачем к нам? Им надо не на запад, а на восток. Но не ночью и не после схватки на реке. Что ты видишь?

— Развалины!

— Вот, Гнат. Сто против одного, офицеры ломанулись в эту деревню. Отсидеться, связаться с начальником «сепаров» и отойти к месту, где их встретят.

• Предыдущая
• 40/49
• Следующая