Москва атакует - Шарапов Кирилл - Страница 4

– Граждане, соотечественники, только что поступило сообщение из Женевы. Сбит борт номер один. Президент Российской Федерации Николай Андреевич Язов погиб. Премьер уже вылетел в Москву, чтобы принять на себя управление страной. Но это не единственная новость. Только что нам сообщили, что над Ламаншем сбит самолёт президента Соединенных Штатов Америки. Сэм Хорт погиб.

А по монитору уже ползли новые строки.

– У нас кадры из Женевы, где нашей съемочной группе удалось пробраться на минимальное расстояние к месту катастрофы.

В эфир пошли необработанные кадры, передающиеся прямо с передвижной студии, с той, которая должна была освещать саммит «Большой восьмерки». Обломки самолета, фрагменты тел… Оксана краем глаза смотрела на экран, но ей было плевать на погибших, на президента и его штатовского коллегу, она уже отмечала свой триумф. Она первая в мире сообщила эту новость.

Новая строка на мониторе привлекла внимание ведущей, стоящий за стеклом аппаратной редактор отчаянно жестикулировал.

Оксана прочла и обалдела.

– Новое экстренное сообщение, – дрогнувшим голосом произнесла она в камеру. – Только что при заходе на посадку разбился борт номер два. Неизвестно, выжил ли премьер-министр. Напомним, что Анатолий Иванович Шипунов возвращался в Москву из рабочей поездки в Казахстан…

А новости продолжали поступать. Оксана зачитывала их уже машинально. Её триумф превращался в сводку боевых действий. По всей стране гибли известные политики, спикеры верхней и нижней палат парламента, известные депутаты, лидеры партий, армейские и ведомственные генералы. Кто-то за несколько часов уничтожил почти половину правящей элиты. А потом пошли новости из Штатов, там творилось то же самое. Мировые новостные агентства уже били в набат. Гибель вице-президента Штатов, сенаторов и прочих видных политиков. На этом фоне остался незамеченным взрыв в одном из исследовательских институтов, занимавшихся разработкой вирусов. Мир таким, как его знали, доживал последние дни.

Двадцать второго июня началась Великая Отечественная война, унёсшая жизни миллионов, спустя семьдесят четыре года начался апокалипсис, уничтоживший миллиарды.

К концу дня, когда Оксану подменили в студии, девушка едва могла шевелить языком, горло пересохло. Она, не переставая, зачитывала новости семь часов кряду. Анну Гурьеву не могли найти. Пришлось сажать на замену молодую девчонку-стажерку с факультета журналистики.

В крупных городах начинались беспорядки. В Женеве столкновения полиции и радостных антиглобалистов превратились в боевые действия. Никто не считал погибших. Счёт шёл не на сотни – на тысячи. И никто не заметил нескольких людей, обратившихся в городскую больницу с высокой температурой, рвотой и ещё с десятком симптомов. Первый заболевший скончался в девять часов утра второго июня.

– Папа, у меня температура и тошнит, – дергая Вадима за рукав, проинформировал восьмилетний сын.

Вадим оторвался от монитора с проектом трехмерной модели. Завтра нужно сдавать его заказчику, сроки поджимали. Лоб у сына и вправду был очень горячим. Вадим поднялся и, достав из шкафа градусник, сунул его Димке под мышку.

– Посиди, сейчас смерим температуру, а дальше решим, – попросил он.

Сын совершенно серьёзно кивнул и уселся на стул рядом. Вадим улыбнулся. Замечательный мальчуган растёт: самостоятельный, серьёзный, компьютер осваивает, помогает отцу делать проекты. Через пару минут Димка вернул градусник. Вадим посмотрел и, не веря, моргнул глазами. Тридцать восемь и пять. Рука сама потянулась к телефону.

– Алло! Скорая! Проспект Ленина, двадцать, квартира сорок шесть. У ребенка высокая температура.

– Дайте аспирин и уложите в кровать, машин нет, все на выездах, – усталым голосом буркнул дежурный врач.

– Что значит «все машины на выездах»? Мне плевать! Пришлите скорую! Мальчику восемь лет, его тошнит.

– Нет машин! – взорвался его собеседник. – Такое по всему городу. Температура, рвота, головные боли… Уже сейчас поступило больше трёхсот заявок. Мне некого послать! – Последнюю фразу врач буквально орал, Вадиму даже пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. – Если у вас есть машина, привозите. Только торопитесь, мест в палатах нет, больных укладываем в коридорах.

В трубке раздались короткие гудки.

– Димка, подъём, – скомандовал Вадим, – сейчас поедем в больницу.

Сын с трудом поднялся и снова рухнул на стул, ноги его не держали. Вадим схватил ключи от старой «Нивы» и, взяв Димку на руки, рванулся к двери. Уже в машине он вспомнил, что забыл ключи от дома, а дверь захлопнулась, придётся ломать, но думать об этом было некогда. Димка заболел.

«Нива» рванула с места, словно спортивный «порше». Вадиму было плевать на правила, знаки, на скоростной режим, он гнал по городу сто пятьдесят. Форсированный движок надрывался. Люди, переходившие дорогу, шарахались в сторону.

У Золотых Ворот за ним рванула машина ДПС, требуя остановиться, но Вадим продолжал гнать. Димка не был ему родным сыном. Когда погибли сестра с мужем, он взял годовалого племянника к себе и давно уже считал Димку своим, был готов перегрызть горло любому, кто посмеет его обидеть.

Мальчик сидел и, стиснув кулачки, смотрел вперед. Его лицо было зеленоватого оттенка, крупные капли пота стекали со лба. Вадим отвлёкся и едва не врезался в затормозивший на перекрестке джип. «Нива», чудом избежав столкновения, вылетела на встречку и, проскочив на красный, рванулась дальше. Дэпээсники маневр повторить не смогли, зажатые потоком встречных машин.

К больнице Вадим подъехал через шесть минут. Это был рекорд – пересечь почти половину города за четыре с половиной минуты, и за этот рекорд он лишится прав… Навсегда. Но ему было по барабану. Димка с трудом выбрался из машины, и его тут же стошнило.

Двое санитаров выскочили на улицу, толкая перед собой каталку, следом спешила врач. Вадим уложил сына на каталку и даже хотел пойти с ним, но женщина его остановила, покачав головой.

– Вот возьмите, – попросила врач, протягивая Вадиму марлевую повязку. – Это эпидемия, только к нам доставлено уже больше сотни детей.

– Это опасно?

– Делаем всё, что возможно, – ответила женщина. – Жуткий день!

– А что случилось? – поинтересовался Вадим, он весь день просидел за компом, доделывая проект, и новости даже не просматривал, некогда было.

– Вы что, ничего не знаете? – удивилась женщина. – В стране паника, сбили самолёты президента и премьера, убиты десятки политиков, над Ламаншем упал борт номер один США, эпидемия. По радио ещё не говорили, но Минздрав должен объявить чрезвычайное положение. – Она отшвырнула сигарету и, закинув в рот жвачку, поспешила обратно в приемный покой.

Вадим устало присел на капот машины. По сравнению с тем, что его Димка заболел, гибель президентов и политической кодлы рангом пониже выглядела бледно.

Сзади, сверкая огнями, на стоянку перед больницей влетела машина ДПС.

– Нашли… – равнодушно пробормотал он.

– Руки на капот, – скомандовал усатый сержант, наведя на парня ствол АКСУ-74.

Вадим его попросту проигнорировал.

– Руки, сволочь, – заводясь ещё больше, заорал дэпээсник.

– Оставь его, сержант, – вылезая из машины, приказал молодой лейтенант. – Ты чего как сумасшедший гнал? – подойдя, спросил он у Вадима. – Чуть не разбился, а если бы людей подавил?

– Плевать, – бросил Вадим. – Я сына в больницу вез.

– Поранился? – участливо спросил летёха.

– Нет, грипп или отравился, температура высокая, рвет. Врач сказала: эпидемия, уже больше сотни заболевших детей, и это только у них.

На лице лейтенанта проступило беспокойство, он кивнул и пошёл к машине, на ходу вынимая мобильник.

«Как дома?» – услышал Вадим его голос. Что ему отвечал абонент, Вадим, конечно, не слышал. Зато он услышал, как лейтенант зарычал и прыгнул в машину.