Адская машина - Леденев Виктор Иванович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/34
• Следующая

Павел разделся, натянул на голову вязаную шапочку и шагнул в парную. Посидел на полке, оглядывая интерьер. Да, славная получилась банька, в отличие от других -- очень уютная. Приятно попариться в такой... Он был слегка озадачен, к чему бы такая приветливость Льва Сергеевича, ведь близкими друзьями они никогда не были? Ладно, разберемся... Думать не хотелось, приятная истома охватывала тело, расслабленность всех мышц и мыслей отодвигала все проблемы куда-то далеко-далеко...

После парной Павел пил чай с Львом Сергеевичем в предбаннике. Соня принесла самовар, тарелку печенья, свежую клубнику...

-- Маша, вы же знаете мою Машу, женщина не слабая, ей пятьдесят лет и девяносто килограммов, но это женщина... И париться она тоже любит, но это все не то, как говорил покойный Аркадий Исаакович.

-- Какой Аркадий Исаакович? -- не понял Лемешонок.

Лев Сергеевич снисходительно покосился на него.

-- Аркадий Исаакович Райкин, великий артист.

Лемешонок слегка смутился.

-- Да я никогда его отчества и не знал -- Аркадий Райкин, и все... В общем, и театром-то никогда не увлекался, даже в студенческие годы, все больше в кино... Потом и совсем некогда стало, сами знаете, а сейчас и вовсе...

-- Бычков надо растить, мясо сдавать по хорошей цене, так?

-- Нет, Лев Сергеевич, для вас секретов нет, вы такой же, как и раньше.

-- Лучше. Раньше мне работа мешала все знать, все-таки какое-то время я был в магазине... А теперь я свободный человек и свое природное любопытство удовлетворяю полностью. Знаю, почем мясо сдали и кому, -- сразу скажу, не советую больше, -- и что скоро вас душить начнут, тоже знаю. И не говорите мне, что вы приехали к Льву только затем, чтобы попарить его старые кости н попить чайку.

-- Не буду, Лев Сергеевич, не буду. Хочу еще партию бычков взять, побольше -- теперь сын и жена со мной работать будут, а вот куда сбывать, чтоб повыгодней -- к вам приехал.

Морщинистое лицо Льва Сергеевича расплылось в довольной улыбке -- нужен еще старик, никуда вы без меня не денетесь... Он хорошо помнил Павла по его старой работе, уважал в нем неподдельную любовь к хорошему делу, его порой излишнюю щепетильность, даже бескомпромиссность.

-- Я знаю , Паша, вас и ценю, что вы хороший работник, но плохой коммерсант. Вы потеряли на своих бычках, я вам скажу, тысяч пять зеленых...

-- Ну и черт с ними...

-- Нет, Паша, с ними теперь не черт, а тот человек, кому вы сдали бычков. Это же дважды два -- у вас нет пяти тысяч, у кого-то они есть! И вы поедете к нему еще раз и снова будет так. Вы хорошо сделали, что пришли ко мне. Кстати, вы были на базаре? Вы поняли, что вам туда нечего лезть без хорошей руки? Вы поняли? Так эта рука -- я. Да, старый Лев еще пока царь зверей, а это же звери, эти самые молодые предприниматели, они делают на грош, а хотят получить три рубля. Мне за них стыдно, Паша... Они думают, что открыли Америку, куда им так хочется поскорее уехать... Я вам помогу, не будем больше говорить за пустое -- как я скажу, так и будет на рынке.

Лемешонок слушал и понимал, что каждое слово этого старика сущая правда и лучше иметь его другом, чем врагом. Друг, это, конечно, сильно сказано, но воевать с ним нет никакого резона, это уж однозначно...

Лев Сергеевич некоторое время пил чай молча, потом неожиданно продолжил с глубокой горечью:

-- Скоро останемся с Машей вдвоем. Сын уезжает, увозит моих внуков навсегда... Дочь тоже не удержишь, говорит, Миша устроится и мне вызов пришлет.

-- А вы почему не поедете с сыном, сейчас многие так делают?

-- Куда мне ехать, Паша? Кому я там нужен? Детям? Для того, чтобы они могли получить на меня пособие? Скажите, кому нужна в Израиле или в Америке моя Маша, если я, не дай Бог, конечно, умру? Не потому я не еду, что моя Маша русская, просто я не хочу быть голым королем на чужой свадьбе. А может быть у человека две родины, скажите, Паша? Если у человека душа не душа, а постоялый двор, может, таки да. Но я останусь тут. Я как тот Беня Крик -мне другой Одессы не надо. Ведь-таки верно?

-- Не знаю, Лев Сергеевич, не судья я вам... Согласен с вами, двух родин не бывает, но только здесь как-то уж больно хитро накручено. Одна родина -- нормальная, где родился и жил, другая -- историческая. Какая важнее, роднее? Не берусь судить, не знаю.

-- Вы умный человек, Паша. Вы не беретесь судить и если бы так поступали все! А то: евреи осуждают меня за то, что я не еду никуда и сижу дома, как будто сидеть в таком доме это уже плохо! Русские называют моего сына чуть ли не предателем, а за что? Он хочет жить там, а не здесь, это что, тоже плохо? Так скажите мне, где теперь хорошо? Я думаю -- дома, он -в гостях: кто прав?

Лемешонок поднял шутливо руки вверх.

-- Сдаюсь, Лев Сергеевич. Вы настоящий философ, и как философ знаете: есть проблемы вечные и пусть вечность их и решает, а мы снова в парную, не возражаете?

-- Ох, умный вы человек, Паша. Еще бы я возражал!

"Девятка" медленно скатилась к берегу озера, еще немного попылила по прибрежной дороге и подъехала дому Лемешонков. Первым из машины выскочил Стас, сделал несколько энергичных приседаний, разминая затекшие ноги. Алексей повернулся к Семену и весело сказал:

-- Приехали, ребята. Вот и наше поместье.

Шварц спросонок соображал плохо, но Семен преобразился. Куда девались его расслабленность и благодушное настроение: сейчас он напоминал небольшого, но опасного зверька, который ищет случая напасть и выбирает, как это сделать выгоднее.

Светлана вышла из дверей сарая с ведром в руке и удивленно рассматривала незнакомых мужчин. Алексей заметил ее удивленное лицо.

-- Светлана, не волнуйся, это мои друзья. Ребята, познакомьтесь с моей мачехой. Прошу любить и жаловать -- Светлана Ивановна.

Удивление Светланы при виде незнакомцев перешло в смущение за свой рабочий наряд. Она кивнула всем, быстро прошла в дом и поманила к себе Алексея.

-- Ты что ж, привозишь гостей, не предупреждаешь... И отца дома нет, он тебя встречать поехал, думал, что ты на автобусе... Кто такие?

-- Я же сказал, друзья. Они видик завтра достанут и пленки, поняла? Ребята что надо, знаешь, как меня встретили!

-- Знаю, до сих пор сивухой несет. Ох, смотри, отец узнает...

-- Ничего, он поймет -- это же в последний раз, на прощанье можно гульнуть. Даже перед смертью исполняют последнее желание, а мы ведь не помираем, а?

Алексей подмигнул Светлане и выскочил во двор. Семен встретил его вопросом:

-- Она что, одна дома? А где отец?

-- Поехал меня встречать с автобуса. Так, автобус приходит через два часа, значит, отец будет через два с половиной. Ну, как у меня мачеха?

Шварц рассмеялся.

-- Ну и батя у тебя: что ни жена, то красавица. Видать и сам мужик будь здоров?

-- Да, отец у меня...

Стас припомнил разговор с Алексеем в машине, о том, что забыл рассказать о нем Семену и Шварцу, хотел было исправить ошибку, но почему-то расхотел. Сейчас, когда они были в гостях у человека, которого через два с половиной часа они собирались ограбить, Стасу снова стало не по себе, словно какая-то невидимая пропасть легла сейчас между ним и этим симпатичным мирным деревенским домом.

-- Ребята, может на озеро махнем, искупнемся?

Шварц было откликнулся, но Семен взглядом приказал помалкивать и громко сказал:

-- Да нет, мы лучше тут посидим, на свежем воздухе, может хозяйка угостит чем-нибудь...

-- Конечно, Семен, угостим... Не каждый день такие гости у нас бывают.

-- Точно, не каждый... А было б неплохо каждый день, да в такой дом, как ты думаешь, Шварц!

Шварц заржал, у Стаса непроизвольно дернулись плечи от циничной двусмысленности Семена. Алексей снова побежал в дом, а Семен, от которого не укрылось движение Стаса, зло и негромко произнес:

-- Что, шмаровоз, дергаешься? Не нравится тебе, я вижу...Это тебе не б..дей возить, тут ручки придется запачкать, если скажу...

• Предыдущая
• 13/34
• Следующая