Я введу вас в мир Поп... - Троицкий Артемий Кивович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/65
• Следующая

Первое: все мы имеем отношение главным образом к прессе. Это означает, что на радио и телевидении (а я думаю, что здесь присутствует довольно много народа с кафедры телевидения и радиовещания) нет никакой качественной музыкальной журналистики. Максимум, что можно сделать на телевидении – это писать какие-то подводки для эмтивишных хрюшек и степашек, но ничего другого. Так что практически вся интересная, качественная музыкальная журналистика у нас сосредоточена в прессе.

Второе: мы все мужского пола. И честно говоря, может быть, товарищи меня поправят, я не припомню ни одной девушки – музыкальной журналистки.

– А Капа Деловая?!

АКТ. Да, вместо Гаспаряна надо было пригласить Капу Деловую. Как же я не допер-то?! Вот Гурьев еще сказал про журналистку Савицкую – я первый раз слышу эту фамилию. Это моя вина – это не позерство и не снобизм, но я ее действительно не знаю. В общем, девушек очень мало. Ксения Стриж? Но она не журналист – диджей, радиоведущая. Не поворачивается у меня язык назвать ее журналисткой.

Если из первого наблюдения следует печальный вывод, что музыкальной журналистики нет вне прессы, из второго следуют на самом деле вдохновляющие надежды типа того, что у вас тут девушек довольно много и очень может быть, что в ближайшее время ситуация коренным образом изменится. В этом случае по крайней мере всем артистам и музыкантам мужского пола жить станет намного приятнее, потому что сами знаете, с кем приятнее иметь дело. Ну а сейчас я хотел бы задать своим гостям несколько вопросов. Они (гости) действительно очень хороши, и их мнению можно доверять.

АКТ. Вопрос первый. Кто первым захочет, тот и будет отвечать. Итак, самое главное: не жалеете ли вы о том, что занимаетесь музыкальной журналистикой? Дольше этим занимается Гурьев, так что давай, Гурьев, отвечай!

СГ. Я вообще мало о чем жалею.

АКТ. Ответ экзистенциальный, но не профессиональный, Гурьев!

СГ. Я искренен!

МС. Нет, не жалею.

АКТ. Я могу сказать, что тоже не в состоянии об этом жалеть, поскольку все мои попытки из музыкальной журналистики уйти в общем-то успехом не увенчались. Хотя я искренне хотел это сделать.

Второй вопрос: при всей профанности и никчемности в других сферах, как долго вы еще собираетесь заниматься музыкальной журналистикой? Поясню вопрос.

Дело в том, что все-таки поп-музыка в силу ряда причин (когда мыс вами будем изучать историю поп-музыки, что скоро произойдет, я объясню почему), в огромной степени сфокусирована на молодежи. И я лично (мне сейчас 48 лет) лет 10 – 15 тому назад начал ощущать легкое неудобство от того, что прихожу на концерты и оказываюсь там самым старшим – от того, что пишу об артистах, которых явно не слушает никто старше 25 лет. А если из 26-летних кто и слушает – значит это дебил, переросток или журналист, как я. Не смущает ли вас эта история, и каким вы видите свое профессиональное будущее? СГ. Ну, как уже говорил Артем, я в последнее время деньги зарабатываю в музыкальном пиар-агентстве. Собственно, я давно убежден, что музыкальный пиар – это прямое продолжение рок-самиздата, формообразующие приемы там примерно одни и те же, мировоззрение тоже очень похожее: и рок-самиздат, и музыкальный пиар это так или иначе борьба с объективной реальностью, которую я люто ненавидел. А на этом пути можно работать на любую аудиторию. Востребованная группа приходит в PR-агентство, платит деньги за обслуживание. И я работаю над мифологией таких проектов, соответственно и обращаюсь опосредованно к некой аудитории. Можно на концерты не ходить, можно никого не видеть. Желательно даже не видеть тех артистов, про которых пишешь, чтобы легче было преподносить их общественности как что-то яркое, выдающееся.

АКТ. Я поясню яркую и выдающуюся мысль Гурьева. Дело в том, что в русских самиздатовских рок-журналах, где Гурьев был большим воротилой, как правило, сочинялись статьи об артистах, которых или не было вообще, или кроме автора их практически никто не знал. Поэтому заниматься мифотворчеством было очень легко, удобно и это составляло основной вдохновляющий аспект самиздатовской журналистики. Фактически получается, что приносят в пиар-агентства статьи на, скажем, такую артистку, как Анастасия Стоцкая. Ты о ней ничего не знаешь и знать не хочешь. Перед тобой чистый лист бумаги, и ты сочиняешь историю о том, кто она такая: нет принципиальной разницы, пишешь ли ты о попсовой артистке или о подпольной панк-группе из города Чимкента.

СГ. И продолжаешь раскрашивать музыкальную реальность. Там ты раскрашивал, давая всем понять, что мир, альтернативный Советскому Союзу, альтернативный советской эстраде, музыке, много ярче и разнообразнее, чем на самом деле был. Мы создавали в журнале «Урлайт» миф о такой группе – «Розовые двустволки». Может быть кто-то слышал. Писали, что это лесбийское трио.

АКТ. Да я даже этих девушек знал!

СГ. Такой группы не было до того, как она была придумана, а потом уже под этим именем разным девушкам легко было приходить к нам на концерты. Название вообще придумал я, а потом разные девушки стали подкладываться под этот миф. А мы писали, что «Розовые двустволки» давали, дескать, исключительно квартирные концерты, пели якобы голые по пояс, втроем…

АКТ. Ну, в общем, как нетрудно догадаться, ансамбль «Ночные снайперы» вот этим самым мифом в значительной мере был предвосхищен. Вопрос к Максу: как долго этим (музыкальной журналистикой. – И.С.) можно заниматься?

МС. Ну вообще, чем короче, тем лучше. Я все это вижу в довольно мрачном свете. Из этой профессии мой скромный ум, по крайней мере, видит три выхода: можно стать продюсером, можно стать музыкантом, можно стать писателем. Продюсером я стать не могу, поскольку еще мал. Я продюсировал какие-то группы, но все это забава за собственные деньги. Музыкантом тоже не могу, поскольку не умею играть ни на одном музыкальном инструменте.

СГ. Единственный музыкальный инструмент, на котором я умею играть, – это казу…

АКТ. На инструменте казу, кстати, вы тоже можете сейчас легко научиться играть. Это инструмент, который в течение двух минут можно сделать в домашних условиях – берутся расческа и фольга, при этом в них нужно дуть, издавая звук, и получаются такие околосаксофонные звуки. Я тоже умею играть на казу. Перейдем к более приятным вопросам. Гурьев на самом деле уже начал отвечать на этот приятный вопрос, но, может быть, ты как-то разовьешь тему. Что стимулирует нормального человека в занятии музыкальной журналистикой? От чего «втыкает»?

СГ. Ну конечно, меня лично «втыкает» от работы со словом… Меня всегда интересует жизнь русского языка во мне. Я чувствую какие-то перемены, которые в нем происходят, некоторые мне даже хочется катализировать… В основном я думаю об этом. Кроме трансформации реальности, о которой уже говорилось. А именно в музыку я попал достаточно странно, потому что рок-музыка, когда она только появилась, я ее не понимал, она мне не нравилась первые годы… Но вместе с тем я чувствовал, что не понимая, не любя рок-музыку, я оказываюсь вдали от важного энергетического ядра. Например, лучшие девушки в классе слушают «Pink Floyd». Я думал: «Господи, что-то они понимают, чего я не понимаю». И для того, чтобы преодолеть пропасть между собой и какой-то актуальной жизнью, я стал активно заниматься изучением рок-музыки и рок-журналистикой, насколько возможно… В результате моя работа со слогом стала воплощаться именно в этой области.

МС. У меня все значительно проще. Я просто как ненормальный в молодости собирал пластинки и разные записи. И я знал, что больше всего обладает такого рода продукцией не кто иной как Артемий Троицкий. Музыкальный критик. Вот я и сделал выводы…

АКТ. Что ж ты, голубчик, ко мне так редко обращаешься?! Приходи домой – все в твоем распоряжении!

• Предыдущая
• 2/65
• Следующая