«Ураган» с острова Наварон - Маклин Алистер - Страница 38

— Но вас непременно обнаружат, — запротестовал Рейнольдс.

— Отчего же? — Мэллори сунул руку в рюкзак и вытащил гидрокостюм из черной резины. То же самое, но с явной неохотой проделал и Миллер. Они принялись натягивать извлеченные костюмы, а Мэллори при  этом добавил: — Мы будем, словно черные мухи на черной стене.

— Надейся, надейся, — пробурчал Миллер.

— И, кроме того, мы рассчитываем на то, что они не станут глядеть в нашу сторону, когда бомбардировщики устроят им фейерверк. А если возникнет опасная ситуация, настанет пора действовать вам с Гроувзом. Капитан Йенсен оказался прав, при сложившихся обстоятельствах нам без вас не обойтись.

— Комплименты? — обратился Гроувз к Рейнольдсу. — Комплименты от капитана? У меня такое предчувствие, что дело приобретает скверный оборот.

— Ага, приобретает,— поддакнул Мэллори. Он уже облачился в костюм с капюшоном и теперь прикреплял к поясу стальные альпинистские костыли и молоток, которые извлек из рюкзака. — Если мы окажемся в беде, ваша задача — отвлечь на себя внимание.

— Каким образом? — настороженно спросил Рейнольдс.

— Вы останетесь у основания дамбы и откроете огонь по часовым наверху.

— Но… но ведь мы будем как на ладони. — Гроувз  вгляделся в каменистую осыпь у подступов к дамбе на левом берегу и в основание лестницы. — Там нет ни дюйма укрытия. Какие у нас шансы?

Мэллори приладил к спине рюкзак и перекинул через плечо длинный моток веревки. — Боюсь, что шансов очень мало. — Он взглянул на часы со светящимся циферблатом. — Выходит так, что в течение ближайших сорока пяти минут вы с Гроувзом подставляетесь. Нам же с Дасти этого делать нельзя.

— Вот так просто? — бесцветным голосом спросил Рейнольдс. — Подставляем себя.

— Вот так просто.

— Может, поменяемся местами? — оживился Миллер. Ответа не последовало, поскольку Мэллори уже двинулся в путь. Миллер бросил последний тревожный взгляд на вершину могучей дамбы, подтянул рюкзак и отправился следом. Рейнольдс также тронулся с места, но Гроувз придержал его за плечо и знаком велел Марии идти вперед вместе с Петаром. — Мы минуту переждем и пойдем сзади‚ — сказал Гроувз девушке. — Так будет вернее.

— В чем дело? — Рейнольдс понизил голос.

— А вот в чем. Наш капитан признался, что совершил за сегодня уже целых четыре ошибки. Мне кажется, сейчас он делает пятую.

— Не понимаю.

— Он идет ва-банк и кое-чего недоучитывает. Например, оставляет нас обоих внизу дамбы. Если придется отвлекать на себя внимание, то одной очередью из пулемета нас сверху уложат за пару секунд. Один человек может так же успешно отвлекать внимание, как и двое — и в чем тогда смысл, если убьют нас обоих? Кроме того, если один из нас уцелеет, то потом сможет защитить Марию и ее брата. Я пойду к дамбе, а ты…

— Почему это ты пойдешь к дамбе, а не...

— Погоди, я еще не закончил. Мне кажется, Мэллори чересчур оптимистичен, считая, что Андреа способен удержать всю эту банду. Их человек двадцать, не меньше, и сюда они явятся отнюдь не для развлечений и забав, а для того, чтобы нас убить. А что будет, если они ликвидируют Андреа, выйдут к подвесному мосту и обнаружат там Марию с Петаром, а тем временем мы будем маячить под дамбой, изображая из себя мишени? Глазом не успеешь моргнуть, как их с братом прихлопнут.

— Может, и не прихлопнут‚ — пробормотал Рейнолъдс. — Вдруг Нойфельда убьют еще до того, как они выйдут к мостику? И за главного станет Дрошни — Мария и Петар, может, и не погибнут сразу.

— Значит, ты останешься возле мостика и прикроешь нас. А Мария с Петром спрячутся где-нибудь неподалеку.

— Ты прав, абсолютно прав. Но мне это не по душе‚ — забеспокоился Рейнольдс. — У нас есть его приказ, а он не погладит по головке за невыполнение приказа.

— Он ничего не узнает, даже если вернется, в чем  я сильно сомневаюсь. Ничего он не узнает. И, кстати, он сам уже совершает ошибку за ошибкой.

— Но не такого рода. — Рейнольдса все еще не покидало смутное беспокойство.

— Я прав или нет? — поставил Гроувз вопрос ребром.

— Не думаю, что к исходу дня это будет иметь какое-либо значенне, — устало сдался Рейнольдс. — О’кэй, будь по-твоему.

 И сержанты поспешили вдогонку Марии и Петара.

Андреа вслушивался в поступь ног, обутых в тяжелые сапоги, время от времени улавливая металлическое бряцание автомата, задевавшего о камень, и в ожидании растянулся на земле, прочно зафиксировав ствол «шмайссера» в щели между валунами. Звуки осторожного продвижения неприятеля вверх по реке приближались, и, когда осталось не более сорока ярдов, Андреа слегка приподнялся, переместил ствол чуть вниз и нажал на спуск.

Ответный огонь не заставил себя ждать. Мгновенно застрочили три или четыре автомата. Андреа перестал стрелять, не обращая внимания на пули, свистевшие над головой и рикошетившие от обоих валунов, тщательно навел прицел на вспышки огня одного из автоматов и выпустил короткую очередь. Человек с автоматом конвульсивно дернулся, взмахнул правой рукой, из которой выпало оружие, повалился на бок, перевернулся и свалился в Неретву, подхватившую его своим могучим потоком. Андреа выстрелил вновь. Очередная жертва зашаталась в с глухим стоном упала на камни. Внезапно послышалась отрывистая команда,  и стрельба прекратилась.

Подошедший отряд насчитывал восемь человек. Один из них выглянул из-за валуна и пополз в сторону упавшего раненого. Дрошни полз вперед с обычной  для него волчьей ухмылкой, однако чувствовалось, что ему не до смеха. Он склонился над лежащим и перевернул его на спину: лицо Нойфельда, раненного в голову, было залито кровью. Дрошни выпрямился, свирепо сверкая глазами. Кто-то тронул его за плечо. Дрошни стремительно обернулся. Подошел один из четников. — Он мертв?

— Вроде нет. Тяжелая контузия, состояние крайне серьезное. Он пробудет без сознания несколько часов, а, возможно, и дней. Не могу сказать, доктор определит.— Дрошни подозвал еще двоих содтдат. — Вы втроем переправите его через брод и доставите наверх, в безопасное место. Двое останутся с ним, а третий вернется. И, ради Бога, поторопите остальных, пусть идут сюда скорее.

Не обращая внимания на опасность, Дрошни со  злобной решимостью рванулся перед и выпустил  длинную очередь из автомата в сторону Андреа, которого, впрочем, выстрелы ничуть не потревожили, ибо Андреа не шелохнувшись, продолжал спокойно сидеть, привалившись спиной к защищавшему его валуну, и с умеренным интересом следил, как от камней во все стороны рикошетят пули и отскакивают осколки горной породы.

Звуки выстрелов явственно доносились до слуха часовых, патрулирующих вершину дамбы. Беспорядочная стрельба гремела со всех сторон, усиленная многократным эхом, отраженным скалами и самой дамбой, что совершенно сбивало с толку часовых, которые не могли точно определить, откуда прозвучали недавние автоматные очереди. Существенным фактом являлось то, что сейчас стреляли из автоматов, а раньше — исключительно из винтовок. И вроде стреляли недалеко от дамбы, ниже по течению, на юге. Обеспокоенный часовой бросился к дежурному капитану, переговорил с ним и бегом направился к одному из небольших строений, стоявших на бетонном возвышении на восточном краю дамбы. Под крышей домика с отсутствовавшей передней стеной, замененной куском закатанного наверх брезента, был установлен мощный радиопередатчик, за которым сидел капрал.

— Приказ капитана, — объявил сержант. — Свяжитесь с мостом над Неретвой. Передайте генералу Циммерманну, что мы, то есть капитан, обеспокоен. Сообщите, что в округе ведется интенсивная стрельба и что, кажется, стреляют также ниже по течению.

Сержант нетерпеливо дожидался, пока радист передаст сообщение, и нетерпение его возросло еще больше, когда через две минуты в наушниках раздался треск, и радист принялся записывать ответную радиограмму. Сержант выхватил готовый текст из рук радиста и передал капитану, который прочитал его вслух.