Волшебная шапка - Тухтабаев Худайберды Тухтабаевич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/42
• Следующая

Дверь сельсовета была не заперта, и я, не слезая с Янгока, объехал все кабинеты, высматривая, в каком бы его запереть. Но все окна здесь, оказывается, без решёток. «Нельзя его оставлять тут, – решил я, – сбежит мой мошенник».

– Немного подумав, я нашёл наилучший выход: запер Янгока в старой тёмной конюшне, где хранились разные колёса и запчасти к машине Абдушукурова. Потом я вернулся в сельсовет, сел в председательское кресло и написал объявление:

«Внимание! Здесь заперт вор и мошенник Я. Уразаев, который выдавал себя за муллу Янгока. Просьба связать его и передать милиции».

Приклеил я листок к двери конюшни и со спокойным сердцем вернулся к омуту.

Закир всё ещё спал. Я сел возле него, достал корзину и с аппетитом поужинал. Потом накрылся курткой (Закир не замёрзнет, он больно жирный) и сладко уснул.

Мулла Янгок, которого утром вывели из конюшни, клялся и божился, что над ним зло подшутили дивы, что они всю ночь ездили на нём. Но ему уже мало кто верил: «Бороду тебе тоже дивы сбрили? И костюм на тебя надели? А эти пачки денег, что лежали в твоём чемодане, тоже дивы дали?» Я с большим нетерпением ждал возвращения нашего участкового милиционера, который повёз Янгока в район. Если Балтабай пронюхает, что мулла Янгок разоблачён, немедленно скроется. И кто знает, сколько ещё он совершит преступлений, если останется на свободе!

Участковый вернулся после обеда и сразу побежал в аптеку: он вечно там сидит, играет с аптекарем в шахматы.

Когда я вошёл, он грустно глядел на шахматные фигурки, подперев щёку ладонью, а аптекарь посмеивался – видно, выигрывал.

– Дядя милиционер!

Участковый вздрогнул, поднял на меня отсутствующий взгляд.

– Дядя милиционер, вы знаете Балтабая Султанова?

– А как же! – обрадовался участковый.

Радовался он, конечно, тому, что придётся сдаваться аптекарю. А положение у него было незавидное. Один-два хода – и мат!

– Конечно, знаю, как же его не знать, миленького! Это матёрый преступник! Целый год его ищем – не поймаем!

– Я знаю, где он прячется!

– Что? – Милиционер машинально достал с подоконника свою форменную фуражку и надел на голову. – Говори спокойно, мальчик, где ты видел Балтабая Султанова? И не врёшь ли?

– Я никогда не вру, – обиделся я. – Он хочет убить Абдушукурова…

Участковый милиционер то ли нарочно, то ли от волнения опрокинул шахматную доску.

– Всё, больше не играем, друг, дело серьёзное!..

– Служба – прежде всего, – вмешался аптекарь. – А мальчика я знаю: это сын тракториста Кузыбая. Толковый парень.

– А-а, это ты сбежал из дома и доставил нам столько хлопот?

Я опустил голову.

– Если говоришь правду и мы поймаем Балтабая, я прощу тебе всё. И ещё попрошу у начальства, чтобы представили к награде…

– Не надо мне награды, дяденька. Надо поскорее поймать его, пока он не убил Абдушукурова!

– Не убьёт – руки коротки! – Милиционер шагнул к выходу и остановился. – Так где, ты говоришь, скрывается этот вор и убийца?

– Он скрывается там, где гробница Узункулака. Я вам покажу…

Через два часа Балтабая привели к сельсовету со связанными назад руками. Толпа мальчишек бежала за ним, выкрикивая:

– Горбун без горба! Горбун без горба!

Горба Балтабая в самом деле не было. Его нёс в руке участковый милиционер. Показав подушечку с резинками, он подмигнул мне и улыбнулся. Я присоединился к ребятам и тоже начал выкрикивать:

– Горбун без горба! Горбун без горба!

Балтабая ожидала чёрная крытая машина, приехавшая из района. Возле неё стоял Абдушукуров с несколькими начальниками милиции.

– У-у, доконал-таки! – процедил сквозь зубы Балтабай, кинув злой взгляд на председателя сельсовета.

Абдушукуров прервал свой разговор и повернулся к Султанову. Лицо его стало серьёзным и жёстким.

– Поезжай, Султанов, поезжай, приготовил твой Янгок тебе убежище, – усмехнулся он.

Султанова посадили в машину, дверца захлопнулась. Абдушукуров повернулся к своим собеседникам и спокойно про-должил прерванный разговор.

На другой день ещё одно событие переполошило наш кишлак. Объявили, что могила Узункулака будет разрушена и завтра же начнётся строительство пионерского лагеря. Некоторые люди, такие, как моя бабушка, схоронились дома и ждали конца света. Они молились аллаху, чтобы он не гневался на них, не посылал жестокой кары. Они были уверены, что, как только кто-нибудь дотронется до могилы, расколется небо, разверзнется земля и всевышний покарает богохульников. А мы, мальчишки, предоставленные самим себе, побежали к гробнице.

Здесь собралось очень много народа. Неподалёку стоял бульдозер, возле него Абдушукуров совещался с колхозниками.

Через полчаса Абдушукуров объявил, что ломать могилу будут не бульдозером, а просто разберут кетменями.

На землю упал первый кирпич. Ничего страшного не случилось: земля не провалилась, небо не раскололось.

Кирпич за кирпичом разобрали куполообразное надгробие. Перед глазами присутствующих появилось небольшое углубление в середине гробницы. В нём лежали какие-то кости и череп…

Толпа некоторое время поражённо молчала, разглядывая останки святого, потом все вдруг разом заговорили и начался спор.

– Это ведь останки лошади! – кричали одни.

– Нет, это кости осла! – возражали другие. Вы не представляете, что дальше было. Люди кричали, что это позор, что столько лет какие-то мошенники морочили людям головы, божились, что теперь никто не будет верить в аллаха.

А народу всё прибывало и прибывало. Даже из соседнего района приехали на машинах и велосипедах. Кто-то дёрнул меня за рукав. Оглянулся – бабушка. Накинула на голову старый отцовский чапан и тоже явилась полюбоваться на «останки святого».

– Что ты здесь делаешь, Хашим? – спросила она тихо.

– Святому поклониться пришёл, – ответил я смеясь.

Бабушка молча отошла в сторону.

– Это дело надо прояснить до конца, товарищи! – закричал пожилой колхозник, поднявшись на каменные ступени гробницы. – У меня есть предложение. В горах, недалеко отсюда, живёт стотридцатичетырёхлетний старец. Дедом Кабулом его зовут. При встречах он всегда смеётся, говорит:

«Ну как поживаете, поклоняющиеся ослу?» Видать, этот старец знал, что в гробнице зарыт обыкновенный осёл…

– Надо привезти старика, пусть расскажет нам правду!

– Надо послать за ним машину. Сейчас же! – закричали все.

– Вы знакомы с этим стариком, вот вы и поезжайте за ним, – предложил Абдушукуров пожилому колхознику.

Тот сел в «газик» и укатил в горы.

Скоро он вернулся. Деда Кабула вывели под руки на возвышенность у могилы.

– Старость – не радость, дети мои… – начал он, тяжело дыша, – дайте немного отдышаться… А дело вы сделали, вижу, доброе… – Он кинул взгляд на гробницу и продолжал более бодрым голосом: – Было это давным-давно, дети мои. Уж теперь и не припомню, сколько лет тому назад. То ли сто лет, то ли больше прошло – не помню, но было мне тогда лет восемь… Неподалёку отсюда жил одинокий старик Рахим-дровосек. Ничего у него не было, кроме единственного осла. Развозил он на нём дрова по кишлакам, тем и кормился, бедняга. Но бедного человека, известно, на каждом шагу несчастья подстерегают. Спускался как-то Рахим с гор, и вдруг вот на этом самом месте осёл оскользнулся, упал и сломал себе хребет. Горевал старик очень. Потом с почестями похоронил осла, а могилу обложил невысокой стеной. В это время с гор спустились какие-то незнакомые люди. «Не уставать вам, дедушка, – сказали они. – Кто здесь почивает, мир его праху?» – «Кормилец мой, – ответил старик плача. – Двадцать лет кормил меня, родимый. И похоронил я его сегодня, святого длинноухого».

Пожалели путники старика, дали ему несколько монет и пошли своей дорогой. А старик остался здесь, потому что идти ему было некуда, негде достать кусок хлеба… Вскоре он умер, а к могиле пристроился шейх Азизхан. Он подновил гробницу. Насадил вокруг тополя и чинары, объявил, что здесь похоронен святой Узункулак, мученик во имя аллаха…

• Предыдущая
• 29/42
• Следующая