Там, где только прошлое Книга 8 - Малиновская Майя Игоревна - Страница 12

- Что вам более интересно, - заговорила Эл, обращая на себя внимание, - осмотреться или услышать мою историю?

- Историю! - закричали несколько голосов.

- Идет. Тогда пошли на берег. Устроимся там и поговорим.

Алик знал часть истории, в которой сам участвовал, он видел ситуацию глазами Кикхи, но рассказ Эл начался с гораздо ранней точки отсчета. Он ощутил как все замерли, когда Эл заговорила о своем вынужденном уходе. Он испытал старое чувство вины, тоску и грусть, окунаясь снова в воспоминания.

- Вы можете смело перебивать меня, говорите, если вам скучно или не интересно. Я не могу рассказать абсолютно все, что-то уже не важно, что-то еще не важно, - говорила она.

Эл оглядела севших на песке в кружок людей, Тиамит сел отдельно, на камне. Тут Эл явственно поняла его. Он выразил всем существом просьбу не рассказывать, что она дочь владыки, а если получиться, то не употреблять понятие - великая. Эл остро почувствовала грань между собой прежней и нынешней. Эл, наделенная могуществом, без труда сообразила бы, что следует рассказать в дружеском кругу, а что следует оставить в тайне. Но, даже не будучи столь сильной, как когда-то, она ощутила разницу в опыте своем и людей тесным кружком сидевших рядом. Взгляд Дмитрия сказал ей: "А стоит ли?" Но они ждут рассказа, ждут терпеливо и давно. Они заслужили право знать ее секреты хотя бы потому, что сохранили добрые чувства, возродили дружбу, готовы идти дальше. Трудно поверить, что когда-то они чувствовали вражду и ненависть, страдали по прошлому и боролись каждый со своей темнотой. Эл начала рассказ со встречи с Лороланом, но сообщила о нем скупо, заметив попутно, как напрягся Алик, как усмехнулся Тиамит. Потом она долго говорила о начале жизни на острове, излишне описывая подробности. Она увлеклась, руками показывала то, что появлялось, рождалось, делилась переживаниями. Они редко видели Эл такой, этот артистизм демонстрировал ту сторону души Эл, которую трудно было в ней заметить в обыденности. Панцирь приоткрылся, и ее душа блистала трепетными красками. Описания говорили о сокровенных переживаниях и острой памяти. История Эл вызывала в их душах тревогу, иногда жгучее сочувствие, но больше показывала параллели с ними самими. Они узнали, как возникло удивительное по красоте место, где они теперь встретились. Эл останавливалась и спрашивала, не устали ли они, желая оставить часть рассказа на потом. Они протестовали. Так дело дошло до визита в миры. И тут Эл стала более скупой на описания, старалась подбирать выражения. Со стороны казалось, что она утомилась, но Алик знал, как трудно обрисовать те события в коротком рассказе. Перед Эл стояла трудная задача, она должна была передать события, которые могут показаться фантастическими. И тут он понял, что сам был участником первого похода, что Дмитрий застрял в скальном мире, и стало на душе тревожно и грустно. Снова он был виноват в обмане и нарушении законов, скоро откроется, что из-за него Эл застряла в мирах. Ему стало отчаянно не по себе. Придется посмотреть друзьям в глаза, даже Дмитрию, который всегда сначала сердился, а потом старался понять, и понял уже. Стоило опять всплыть этому пласту прошлого, и Алик пережил старые муки снова.

Тиамит смотрел на него и временами кивал головой, то ли осуждающе, толи сочувственно. Он следил за всеми сразу. Ему, уже умудренному долгой жизнью было не в диковинку, что столь значимое существо, как Эл, привяжется к обычным людям, станет считать их неотъемлемой частью своего мира и своей жизни. Они же без всякого знания о ее предназначении, ответят уважением и трепетной заботой.

История Алмейры вызвала бурный интерес, а весть, что во дворце есть библиотека - ажиотаж. Незнание языка их не останавливало. Рассказ не надолго прервался, потом вернулся в старое русло. Решение Эл оставить состязания вызвало всеобщее удивление.

- Эл, ты же, как бульдог, если что-то начала, то не отпустишь. До сих пор удивляюсь, как же ты отказалась! - возмущался Дмитрий.

- Не ты один, Дмитрий, поражаешься моему поступку. Я рада, что тогда возобладал здравый смысл, - отвечала Эл. - Это несколько облегчило мою жизнь в дальнейшем.

Эл не упоминала о своих чувствах к Алику, но в процессе рассказа Игорь вдруг предположил, что в этой роли выступал кто-то из ребят и, судя по ошибкам и поведению, это был именно второй капитан из их команды. Речь зашла об этом и все потребовали объяснений догадке Игоря.

- Прости, капитан, - обратился к Алику Игорь, - но самое неприемлемое для меня твое качество - это гордость и стремление соревноваться с более сильными. Ты уж прости, но все твои беды от этого. Когда-то ты состязался с Эл, потому что ты не штурман, ты полководец. Этакое рыцарское стремление быть первым. Я подчеркиваю слово рыцарское, поскольку тобой обычно движут благородные стремления, идеализм, любовь, но когда дело доходит до выбора средств, то тут ты даешь сбои на таких простых вещах. Будь на месте Кикхи Дмитрий, он бы в душу к Эл влез, влюбил бы ее в себя до обморока, увел бы с собой без борьбы. Потому что Димка своих правил не устанавливает, а ты волей хочешь взять то, что берется согласием.

- Какой я хороший, - пропел Дмитрий.

- Легко обсуждать то, что случилось, - возразила Эл. - Знаешь, мой дорогой, аналитик, как не просто влезть в чужую шкуру. Роль была сыграна наилучшим образом, если учесть ранг его персонажа, он никогда не делал то, что делала, например, я. Мне знаком настоящий Кикха, и могу заверить, что сыграно было так, что не подкопаешься. Я его не узнала.

- Потому что если бы узнала - нам конец, - согласился Дмитрий. - Я не знаю подробности заварухи, но думаю, что их главный все знал заранее. Ты молодец, Эл, во время сообразила, что сам ход событий не ведет к победе.

- А что было с Алмейрой и Радобортом? - спросила Ольга.

- Эта история имела неожиданное и решающее для меня продолжение, - сказала Эл, - Алмейра - автор синего фолианта, который вы разыщете в библиотеке, если, конечно разыщите. Если вам положено знать, то узнаете.

- А что за огромная книга там лежит? - спросил Игорь.

- Ты был в библиотеке? - удивилась Эл.

- Я его там нашел, - подал голос Тиамит.

- Если есть двери, значит, должны куда-то вести, - предположил Игорь.

- Осторожно, пока не освоитесь, я бы не советовала вам экспериментировать с дверьми. Не уверена, что сама знаю все свойства этого места.

- Слушаюсь, капитан. Так что за книга?

- Не знаю, я ее не открывала.

- Так она открыта, - сообщил Игорь.

Эл пристально посмотрела на него.

Она уставала, постепенно стали спускаться сумерки, а рассказ о состязании наследников еще оставался не досказанным.

Эл сдалась первой, после повествования об уходе из Города Проклятых.

- Не могу больше. - Она повалилась на спину. - Остальное потом. А надо еще вернуться во дворец.

- Я покажу им комнаты. Ты можешь спать здесь, - сказал Тиамит.

- Я тебе буду так признательна, - выдохнула Эл.

- Интригующая история, дотерпеть бы до завтра. Я не усну после такого, как в сказке побывала, - рассуждала Ольга.

- Спать. Все. Спать, спать, - по-хозяйски стал спроваживать всех Дмитрий. Он не прогнал только Алика, который остался сидеть рядом с засыпающей Эл.

- И как же ты простила меня после всего этого, - вздохнул он печально.

- Потому что я любила тебя. И сейчас люблю, - бормотала Эл сонным голосом. - Мне вот только с Тиамитом поговорить.

И она заснула.

Алик склонился, хотел поцеловать ее, но услышал шум. Дмитрий тихонько крался к ним.

- Идем, - сказал он.

- Я бы лучше с ней побыл.

- Тиамит сказал, она любит тут спать. Он комнаты покажет, говорит, мы сами двери не откроем.

Алик согласился уйти, чтобы Димка не бубнил и пошел за ним в глубь острова.

Тот вечер был особенным. Первый вечер на острове. Эл продолжала рассказы все последующие дни, но рассказы не были столь яркими, как в первый раз. Она сохраняла хронологию, но не погружала собеседников в свои переживания и едва касаясь сути событий, о которых приходилось говорить. После рассказа об уходе Алика и Тиамита, о причине их ухода, повисло напряженное молчание. Эл ждала, что они услышат о ее особом положении при владыке и начнут спрашивать снова и снова. Ей хотелось сознаться в своем происхождении, она готова была поделиться тайной, но в одно мгновение отчетливо поняла, что разделит их и себя расстоянием непреодолимым. Эл смолчала, представив положение, как обязанность служить, за отказ от состязаний, как плату за освобождение Алика. Опасения и его и ее не оправдались, они не расценили уход Алика как слабость, повисло минутное молчание, а потом Ольга с грустью заметила.