Сквозь пыль столетий - Иванова Ольга Владимировна - Страница 29
- Предыдущая
- 29/75
- Следующая
— Ты во дворце магараджи Самудрагупта.
— Индия? — неуверенно спросила Ксеня скорее себя, чем эту женщину.
— Империя Гуптов, — спокойно поправила та, а после поторопила: — Пойдем же скорее, Садхир ждет…
— Кто это? — обеспокоено поинтересовалась девушка, поднимаясь с жесткой кровати, про себя отметив, что на ней одето что-то подобное на все тот же хитон, только какой-то помятый и непрезентабельного вида.
— Человек, который тебя покупал для нашего махараджи, ты разве не помнишь его? — женщина подтолкнула Ксеню к невысокой решетчатой двери. — Только не в твоем положении задавать лишние вопросы. Твое дело — молчать, а говорить только тогда, когда к тебе обратятся… Иди же…
"Артем был прав, мы снова переместились… И это, кажется, все-таки Индия… Только какой сейчас век?… И что значит — меня купили для махараджи?.. Надеюсь, это не что-то ужасное, и я смогу все вынести… Господи, но все же как мне страшно… Особенно, когда не знаешь, что тебя ждет… И это странное мрачное место совсем не похоже на дворец…» — так думала Ксеня, идя вслед за пожилой незнакомкой по узкому коридору, освещенному редкими факелами, пока они наконец не уперлись в какую-то дверь, на этот раз двустворчатую и не такую низкую. Женщина открыла дверь и втолкнула в нее Ксеню, сразу же снова закрыв ее за спиной девушки. Сама женщина в помещение не зашла, оставшись снаружи.
Посреди небольшой, но светлой комнаты, на мягком табурете сидел, скрестив ноги, мужчина. Он был уже не молод, о чем свидетельствовали седая подстриженная бородка и пряди таких же седых волос, выбивающихся из-под высокой белой чалмы, а также многочисленные морщины на его узком смуглом лице. Сам он был худощав, одет лишь в одни широкие светлые штаны-шаровары, шею его украшала массивная золотая цепь. Около него стоял еще один мужчина, порядком его моложе и более плотного телосложения.
— Это она, Садхир? — спросил седовласый мужчина у того, который помоложе.
— Да, она, — как-то волнуясь и запинаясь, ответил тот и быстро заговорил дальше: — Это было самое лучшее, из того, что продавали на рынке Пальмиры. За нее давали самые большие деньги, Бахман… Я выторговал ее у купца из империи Сасанидов… Он хотел приобрести ее для своего правителя Шапура II, но мне удалось перебить его цену…
— Правда? — Бахман с сомнение окинул Ксеню взглядом с ног до головы, а после поднялся и подошел к ней ближе. — Как-то она худовата… Ты уверен, что нашему магарадже она понравится?.. Он-то любит женщин с широкими круглыми бедрами и грудью… А эта какая-то не такая…
— Зато посмотри, Бахман, какая у нее белая кожа, — подскочил к нему Садхир и бесцеремонно взял Ксеню за подбородок.
Ксене захотелось тут же оттолкнуть его руку и осадить за такое обращение, но ей почему-то было так страшно, что она боялась даже пошевелиться. Она потихоньку начинала понимать, о чем говорят эти двое, зачем ее «купили» и какая роль ей после этого уготована. И все это Ксене начинало очень уж не нравиться, а то и вовсе пугать…
— А глаза, словно сапфиры, а? — продолжал тем временем Садхир. — А еще она является какой-то дальней родней пальмирского царя, ее мать пленили римляне двадцать лет назад, во время очередного сражения с Пальмирой… Так что в ней течет знатная кровь… А еще она владеет искусством танцев и пения, играет на десяти музыкальных инструментах, умеет великолепно готовить, искусно вышивает, умеет демонстрировать фокусы, составляет, загадывает и разгадывает шарады, владеет фехтованием и стрельбой из лука, знает логику и химию, а также несколько языков, включая наш санскрит…
— Достаточно, — вздохнув, махнул рукой Бахман. — Это все не будет иметь значения, если она не глянется нашему магарадже внешне… И полетят наши головы… Неужели у римлян сейчас такие дрянные вкусы… Как, кстати, ее имя?
— Ливия.
— Ладно, зови Джиту, пусть ее доводят до толка. Перед обедом она должна предстать перед Самудрагуптом.
Джитой оказалась та самая пожилая женщина, которая и привела сюда Ксеню.
— Приведите ее в порядок, и пусть ждет, когда за ней придут, — приказал ей Бахман, а потом устало добавил: — А мне предстоит отчет перед магараджей, когда он проснется… Надеюсь, в немилость не попаду… Чего ты стоишь, Джита? — прикрикнул он на служанку. — Поторапливайся! Солнце скоро встанет!..
— Слушаюсь, саиб Бахман — поклонилась торопливо та и, схватив Ксеню за руку, потащила ее за собой к другой двери, которая тоже имелась в этой комнате и вела прямо на улицу, в сад.
Только они переступили порог этой двери, из тени деревьев с двух сторон бесшумно выступили две женские фигуры. Из всей одежды на них были лишь короткие юбки-повязки на бедрах и металлические шлемы на голове, в руках у них находились пики, а за спиной болтались лук со стрелами.
— Кто это? — оглядываясь на них, с замиранием спросила Ксеня у Джиты.
— Гаремные стражницы, — отрывисто ответила та.
— Женщины? — удивилась Ксеня.
— Да, в гареме могут находиться только женщины. И лишь двое мужчин имеют доступ сюда. Это наш правитель и распорядитель гаремом Бахман.
Они некоторое время шли в утреннем полусумраке по зеленому саду, пока не подошли к высокому белому зданию в несколько этажей. Здесь стражницы их оставили, а Ксеня с Джитой вошли внутрь.
Джита завела ее в просторную красиво украшенную светлую комнату с резными решетчатыми окнами, большой кроватью под прозрачным балдахином, диванчиком у круглого столика и толстыми коврами.
— Это, возможно, будет твоя спальня. Если понравишься магарадже и станешь его наложницей. А пока жди меня здесь, — сказала Джита и ненадолго исчезла.
Вернулась она с двумя женщинами, потом поманила Ксеню за собой и через очередную дверь (как уже смогла понять Ксеня, здесь многие помещения имели по нескольку выходов в разные места) вывела ее в большой зал, где все стены, пол и потолки были украшены цветной мозаикой, а посреди располагался овальный бассейн с горячей водой, от которой прямо исходил пар.
— Раздевайся, — тоном, нетерпящим возражений, проговорила Джита.
— То есть? — замялась Ксеня.
— Скидывай с себя свою одежду и спускайся в купальню, тебя нужно сразу хорошенько отмыть, — проворчала женщина.
Когда Ксеня неуверенно сняла с себя хитон и предстала перед Джитой полностью раздетой, та, только глянув на нее, сразу сокрушенно закачала головой и протянула:
— Да уж… Втроем мы здесь быстро не справимся, — и обернулась к одной из женщин. — Позовите еще несколько девушек…
Ксеня не решилась уточнить, что же так шокировало Джиту в ее облике и для чего ей столько помощниц, и вошла в горячую воду, вкусно пахнущую какими-то травками и цветами. Когда процесс купания был окончен, Джита все в том же тоне приказала Ксене лечь на кушетку. Одна из служанок стала натирать ее разгоряченное тело каким-то маслом, другая же в этот момент поставила рядом на столик изящный ларец и открыла крышку. В ларце оказались металлические вещицы, похожие на пинцеты и лезвия, и Ксеня, внутренне напрягшись, спросила:
— Что вы собираетесь со мной делать?
— Избавлять тебя от этих ужасный волос по всему телу, — резко ответила Джита. — У настоящей женщины волосы должны расти только на голове, и нигде больше!
Ксеня даже не нашлась, что ответить на это. Всю свою сознательную жизнь в качестве инструмента для депиляции она использовала только женские бритвенные станки и ничто более, потому что до ужаса боялась боли. Ритка несколько раз порывалась отвести ее в салон для депиляции воском, что оказалось безрезультатным, а после она даже подарила Ксене эпилятор с кучей наворотов и насадок, но та, попробовав всего раз, взвыла от боли и, закинув куда подальше с глаз долой, вернулась к привычной бритве. И бритва эта использовалась лишь в стандартных местах: ноги — линия бикини — подмышки… О специальной интимной стрижке, так модной в современном обществе, Ксеня также думала с содроганием. Кстати, перед отлетом она тоже провела полную «чистку» своего тела в нужных местах, но, будучи в Афинах, начала замечать, что ноги становятся уже не такими гладкими и жалела о том, что негде достать бритву. И вот как бы ее желание сбывалось, но не под тем углом, как хотелось…
- Предыдущая
- 29/75
- Следующая
