Без права на ошибку. Книга о военной разведке. 1943 год - Лота Владимир Иванович - Страница 58

Семья Гамбургеров прибыла в Польшу из Лондона. Рольф арендовал в предместье Варшавы подходящий дом. Местечко называлось Анин и понравилось Урсуле. Верхний этаж дома в летние месяцы занимала пожилая супружеская пара. Глава семейства — армейский капитан. Это не устраивало «Соню», но поляки бывали в этом доме все-таки редко. Из этого дома «Соня», собрав свой передатчик, наладила радиосвязь с Центром. Связь была устойчивой, не то что в Мукдене или Харбине. И это радовало разведчицу.

Рольф нашел коллегу по профессии, который был готов оказать ему помощь. Коллегой оказался архитектор Зиркус, человек состоятельный и прогрессивно настроенный.

Урсула и Рольф были приглашены четой Зиркусов на обед. В ходе этого приятного знакомства Зиркусы согласились оказать содействие в получении разрешения на проживание в Польше. С их помощью Урсула и Рольф обосновались в Польше и получили разрешение на проживание в этой стране сроком на три года.

Секретная миссия «Сони» в Польшу продолжалась около полутора лет. В апреле 1936 года Урсула родила дочь, которую назвали Яниной.

Задания Центра «Соня» выполняла успешно. Она установила связь с группами, получала от них сведения и передавала их в Центр.

В конце 1936 года Центр поручил «Соне» новое задание — выехать на несколько месяцев в Данциг (Гданьск) и оказать помощь группе, которая действовала в этом городе. Данциг официально считался вольным городом, но находился под контролем немцев. Сенат возглавлял нацист Грайзер, подчиненный гауляйтеру Форстеру. На общественных зданиях развевались флаги со свастикой, в учреждениях красовались портреты Гитлера.

В Данциге «Соня» должна была установить связь с группой «Петера». Разведчице опять пришлось просить Рольфа оказать ей помощь в выполнении этого задания.

Рольф, которому в Центре был присвоен псевдоним «Франк», выехал в январе 1937 года в Данциг. В местечке Олива он подобрал дом, удобный и для проживания семьи.

Рольф должен был продолжить работу в Варшаве. «Соня» осталась в Данциге с детьми. Мише шел шестой год, Янине едва исполнилось девять месяцев. Присматривать за детьми Урсуле помогала домохозяйка Олло, которая работала в прошлые годы в семье отца Урсулы профессора Рене Кучински и помогала воспитывать Урсулу и ее сестер.

«Соня» установила связь с группой польских источников, наладила устойчивую радиосвязь с Центром. В ее отчете о выполнении задания в Польше в 1936–1938 годах записано: «…Я начинала работать всегда с секундной точностью. Все мои радиограммы я готовила сама. В Центре они расшифровывались хорошо. По моим наблюдениям, польская полиция и контрразведка технически вооружены слабо и не в состоянии быстро запеленговать радистов, нелегально выходящих в эфир…

…В Данциге положение было трудное. Время моего выхода в эфир было в 9.30 по Гринвичу. Я жила в доме, в котором размещались еще четыре семьи. Я была убеждена, что мои выходы в эфир могут беспокоить одного из соседей, который, как мне стало известно от его жены, тоже имел радиоприемник…»[131]

«Соня» быстро установила дружеские отношения с соседями, которые проживали в том доме. Человек, о котором «Соня» писала в своем отчете, был функционером нацистской партии. Это было опасное соседство, но выбора не было. «Соня» установила время, когда сосед слушал радиопередачи, и с учетом этого проводила сеансы связи с Центром. Нужно было «держать ушки на макушке», как ей часто в Шанхае говорил Рихард Зорге.

Как-то утром, выйдя за покупками в магазин, Урсула встретила жену нациста. Оказалось, что ее муж два дня тому назад выехал в командировку. Женщины поболтали о холодной погоде, как всегда, стали обмениваться свои-ми впечатлениями о других соседях. Как бы между прочим «Соня» спросила:

— У вас тоже, видимо, есть какие-то помехи, когда вы слушаете радиопередачи. Я порой ничего не могу разобрать. Хочу сходить на почту и поинтересоваться, чем это вызвано…[132]

Тонко рассчитанный и своевременно сделанный ход принес «Соне» неожиданные результаты. Соседка сказала:

— Мой муж работает в партии[133], в отделе службы радиосвязи. И он говорит, что все эти помехи являются результатом работы нелегального передатчика…

Понизив голос, соседка доверительно сообщила:

— Муж уже написал донесение о своих наблюдениях и после возвращения из командировки передаст своему руководству. Он позаботится, чтобы в следующую пятницу оцепили и обыскали наш квартал…[134]

«Соня» поняла, что над ней нависла реальная угроза. Но до пятницы оставалось еще два дня, и ей необходимо провести еще один сеанс радиосвязи с Центром. У разведчицы было срочное донесение, и она решила рискнуть — еще раз выйти в эфир.

Прежде чем связаться с Центром, «Соня» проверила, есть ли свет в квартире нациста. Света не было. Зашифровав донесение, «Соня» также сообщила в Центр причину, из-за которой она больше не сможет в Данциге выходить в эфир.

Проведя сеанс связи с особыми мерами предосторожности, «Соня» быстро разобрала передатчик и замаскировала его детали в патефон. На следующий день она отнесла этот инструмент к одному из товарищей группы «Петера».

Это был последний сеанс связи «Сони» из Данцига. В вольном городе «Соня» находилась около четырех месяцев. Помогали ей выполнять задания Центра ее дети — Миша и Янина. Ни немецкая, ни польская контрразведки не могли предположить, что эта женщина, обремененная заботами о малолетних детях, является активным сотрудником советской военной разведки, проводит тайные встречи с руководителями разведывательных групп и обеспечивает их радиосвязь с Центром.

Центр направил в Данциг другого радиста. В марте 1937 года «Соня» возвратилась в Варшаву. По ее просьбе Рольф подобрал новый дом в лесном массиве, в сорока минутах езды на автобусе от Варшавы в местечке Сколимов. Вилла называлась «Йоаська». «Соне» казалось, что в этом названии имелись какие-то китайские звуки. Это радовало ее — за годы работы на Дальнем Востоке она искренне полюбила Китай и его народ, который вел активную борьбу за свою свободу против японцев. Место было удобным для проживания, для ведения сеансов радиосвязи и отдыха детей…

В мае 1937 года «Соня» получила из Москвы указание о том, что ей следует встретиться в Варшаве с представителем Центра. Встреча была назначена на улице Новы Свят, было указано точное время и место предстоящего контакта. «Соню» удивило то обстоятельство, что Центр не сообщил ей примет своего представителя, а также не прислал положенных в таких случаях пароля и отзыва.

В указанное время «Соня» вышла на место встречи и только там поняла, что отступление от строгих правил разведывательной работы было сделано Центром не случайно. На обусловленном месте разведчица увидела знакомого полковника из Центра — Гая Лазаревича Туманяна…

Визит Туманяна был вызван многими причинами. В мае 1937 года в Разведуправлении Красной Армии начались серьезные кадровые изменения, связанные с перестановками в высшем эшелоне руководящего состава военной разведки. По решению Политбюро 11 января 1937 года с должности заместителя начальника Развед-управления был снят А. X. Артузов.

Новым заместителем тем же постановлением назначен старший майор госбезопасности М. К. Александровский.

Это была еще одна малооправданная замена, которая не сулила военной разведке ничего хорошего. Александровский занимался контрразведывательной деятельностью — сложной, напряженной и важной для безопасности государства. Но работа в разведке требовала другого склада ума, другой специальной подготовки, другой школы. Опыт контрразведчика Александровского менее всего был пригоден для такой службы, как военная разведка, которая нуждалась не в ослаблении, а в усилении всей ее системы.