У истоков русской контрразведки. Сборник документов и материалов - Батюшин Николай Степанович - Страница 17

«6-й русский армейский корпус (генерала Благовещенского) как фланговое прикрытие Наревской армии (т. е. 2-й) наступает через Ортельсбург на Бишофсбург.

13-й русский армейский корпус (генерала Клюева) наступает от Нейденбурга на Алленштейн. Передовые его части – на линии Гидендорф – Куркен.

23-й русский корпус (генерала Кондратовича) – на линии Надрау – Паульсгут.

15-й русский корпус (генерала Мартоса) ведет бои на линии Гардинен – Мишалкен против 20-го немецкого корпуса.

1-й русский корпус (генерала Артамонова), левый фланг Наревской армии, двигается от Млавы через Сольдау, Уздау на Гильгенбург. Русские кавалерийские дивизии стоят у Ляутенбурга и Страссбурга».

Это является директивой 2-й русской армии на несколько дней вперед, и на подобном в высшей степени ценном и незыблемом основании не так уже было трудно разработать операцию окружения 2-й русской армии по тем трафаретным образцам и на том же почти месте, как то систематически проводилось немцами на их военных играх. В этом отношении особенный интерес представляет веденная под руководством графа Шлиффена военная игра 1905 г. как провозвестник поражения генерала Самсонова и русской 2-й армии, и помещенная 15 сентября и 1 октября 1928 г. в «La Revue de Paris» статья французского майора Koeltz «La Geneze de Tannenberg».

Наши противники настолько были избалованы точным знанием расположения и намерений своего неприятеля, что отсутствие данных ставило их в тупик. Так начальник разведывательного отделения штаба австро-венгерского Верховного главнокомандующего генерал Ронге пишет в своей книге «Военный и промышленный шпионаж» о моменте перемены шифра русскими под Лодзью: «У нас было катастрофическое положение. Как раз в тот именно момент, когда сильное сжимание, казалось, достигло высшего напряжения и капитуляция 2-й и 5-й русских армий, окруженных под Лодзью, должна была совершиться, отказалось действовать наше лучшее разведывательное средство. Наша и немецкая службы подслушивания по радио набросились совместно на вновь полученные шифрованные радиограммы… И общими усилиями новый ключ был разгадан к 22 ноября».

Должным образом оценивая значение тайной разведки на войне, генерал Людендорф так говорит в своих воспоминаниях о ней: «Наше разведывательное отделение очень хорошо работало по распространению ложных сведений, и ни русским, ни державам Согласия не удалось проникнуть в наши намерения. Получать точные сведения о неприятеле вообще очень трудно; иначе ведение войны, особенно с неприятелем, обладающим меньшим количеством сил, было бы совсем легко».

Не менее велико значение тайной разведки и в области политической, вернее говоря, дипломатической, что особенно рельефно выступает из расшифровки межсоюзническим центральным морским бюро по разведке держав Согласия в Фолькстоне в январе 1917 г. телеграммы германского министра иностранных дел Циммермана германскому посланнику в Мексике с предложением последней вступить в войну на стороне держав Союза, оттянув для этого из Согласия и Японию. В случае успеха Мексике предлагалось обратное возвращение территорий Техаса, Новой Мексики и Аризоны, уступленных Мексикой С. А. С. Штатам после войны 1846 г. Эта телеграмма имела колоссальное значение при решении президента Вильсона стать на стороне держав Согласия, объявив войну Германии.

Вообще значение тайной разведки настолько велико, что живший в IV в. до Рождества Христова китайский мудрец У. Цзе сказал: «Разведанный противник наполовину побежден».

Невзирая, однако, на столь огромное значение тайной разведки, научная литература о ней чрезвычайно бедна. Главная причина тому – нежелание государств делиться результатами этой деликатной, дорогой и чрезвычайно трудной работы и компрометировать лиц, оказавших им ценные услуги.

Отсутствие научных трудов по тайной разведке заполняется на книжном рынке многочисленными произведениями лиц, никакого отношения к шпионству не имеющих, про которых поистине можно сказать, что они «к былям небылиц без счета прилагали». То же надо сказать и про фильмы на шпионские темы с переодеваниями, гримировками и прочим. В действительности все в области шпионства делается настолько просто, что едва ли нашелся бы предприниматель, который согласился бы взять все это за сюжет для своего фильма.

Этим стремлением к фантастическим прикрасам руководителей шпионской работы и самих шпионов заражаются нередко и профессиональные шпионы. Так, бывший в 1915–1916 гг. в Ставке нашего Верховного главнокомандующего шпион Михаил Лемке говорит обо мне в своих воспоминаниях «250 дней в царской Ставке (25 сентября 1915 г— 2 июля 1916 г.)»: «Этот полковник (Батюшин) – очень ловкий человек: так, до войны во время маневров у нас в присутствии императора Вильгельма Батюшин сумел достать на час его записную книжку, которую и сфотографировал» (с. 468). Все это не соответствует истине хотя бы потому, что ни на каких маневрах в присутствии императора Вильгельма я не был. Увидев же меня 25 мая 1916 г. в Ставке, Михаил Лемке настолько разочаровался во мне, что пишет: «Сегодня был вызван по делам службы из Северного фронта г.-м. Батюшин. Наружность обыкновенная, совсем не разведывательная» (с. 833). Да и сам Лемке ничего из себя «разведывательного» не представлял.

Автор сочинения «Шпионство и контршпионство во время Великой войны (по данным военных архивов Рейха)» австрийский полковник Зеелигер так говорит о шпионской литературе: «90 процентов шпионских историй являются из области сказок и фантазий» (см. «L’espionnage pendant la grande Guerre», par Albert Pingand, Revue des deux Monds. 1.07.1934.).

Вместе с тем в этой же статье автор ее Альберт Пенго приводит рассказ о спуске 14/27 августа 1914 г. в районе 2-й армии генерала Самсонова аэроплана с летчиком, капитаном бароном Келлером с пакетом из Ставки, в коем от имени великого князя Николая Николаевича говорилось о необходимости дальнейшего энергичного наступления генерала Самсонова, невзирая ни на какие препятствия. Через 24 часа после этого 2-я армия была пленена, что не помешало, однако, ей соединиться по телефону с Варшавой, откуда было сообщено, что никакого летчика генералу Самсонову не было послано. Я, как бывший в то время начальник разведывательного отделения штаба Северо-Западного фронта, в состав коего входила 2-я армия генерала Самсонова, могу утверждать, что эта история относится также к тем 90 процентам, о которых говорит полковник Зеелигер. Я полагаю, что серьезные научные сочинения по шпионству не составляют и 10 процентов общего количества по этому предмету книг.

Мне известны как таковые: труд о тайной разведке генерала Клембовского, изданный задолго еще до Великой войны, и вышедшие уже после нее труды начальников разведывательных отделений штабов германского и австро-венгерского верховных главнокомандующих полк. Николаи и генерал-майора Ронге – «Geheime Machte» («Тайные силы») и «Kriegs und Industrie Spionnage» («Военный и промышленный шпионаж»), на которые я буду часто ссылаться. Следует упомянуть еще о капитальном труде английского контрадмирала Консетта «The Triumph of the unarmed Forces» («Торжество невооруженных сил»), относящемся к области экономической разведки за время Великой войны.

Надлежит указать еще на труды по тайной разведке, касающиеся Англии:

Bywater and Ferrabe – Intelligence Service;

Fitch – Scotland Yard contre l’espionnage;

Mac Kenna – Souvenirs d’une espionne;

Silber – Les armes invisibles;

Basil Thomson – La Chasse aux espions;

Robert Boucard – Les Dessous de l’espionnage anglais;

С. А С. Штатов – Johnson – L’Intelligence service americain.

Судить о ценности этих трудов я, не бывший на фронтах наших союзников, не берусь.

Вышеупомянутые мною труды являются историческими главным образом исследованиями, свою же скромную работу я постараюсь посвятить технике этого сложного и чрезвычайно ответственного дела, широко иллюстрируя ее примерами из своей долголетней службы разведывательному делу начиная с 1901 г., прерванной лишь участием в Русско-японской войне и командованием полком в Великую войну. Особенную пользу принесло мне почти десятилетнее пребывание в должности начальника разведывательного отделения нашего главнейшего военного округа – Варшавского (1905–1914), на долю которого приходилось по две трети границы с Германией и Австро-Венгрией. Весьма лестные отзывы об этой моей работе моих бывших противников, вышеупоминавшихся – германской службы полковника Николаи и австро-венгерской генерал-майора Ронге, дают мне смелость поделиться своими скромными знаниями по тайной разведке с будущими офицерами Генерального штаба, дав им надежную базу для их стратегической работы.