И осталась только надежда - Бульба Наталья Владимировна - Страница 29

— Но сейчас меня больше интересует другой вопрос. — Продолжила я, еще сильнее нагнетая обстановку. Весьма удачно. Сашка, почуяв неладное, попытался встать между нами, но был вынужден отступить. Два одинаково жестких взглядов обещали ему большие проблемы, если он этого не сделает. — В чем опора твоего спокойствия? Что знаешь ты, о чем не догадываюсь я? И зачем тебе все это надо?

— Я бы добавил еще один, — фыркнул Сартарис с другой стороны комнаты. — Но моя жизнь мне еще дорога, так что я придержу его на более подходящий случай.

— Это ты про семейную сцену? — как-то по-детски уточнил Костя, одной фразой не только разряжая обстановку, но и давая понять, что он в этой компании уже стал своим.

Шутливый удар ладонью по затылку от Сарката, многообещающее шипение от Кадинара, и нам с Вилдором приходится разойтись по разным углам.

Он возвращается к окну, у которого стоял, так и не просветив меня в отношении собственных тайн, а я улыбкой успокаиваю несколько встревоженного Андрея.

Жаль, я не успела предупредить его о том, что подобные развлечения ничуть не мешают нам действовать сообща.

— Разница в показателях фона на правом и левом берегу Иртыша, который служит естественной преградой для нижних потоков, вектор изменений, дают достаточно четкое направление.

Я, уменьшив, движением руки отвела изображение города к себе за спину, яркими стрелками обозначив течение магической реки. Место будущего поиска очертилось алым абрисом. Леса, болота, ближайший населенный пункт километрах в сорока. Еще столько же, и коттеджный поселок, где жила мама с детьми и та девушка, которой не повезло оказаться потенциальным магом Равновесия.

Мысль об Алене потянула за собой другую. В отличие от меня, имеющей в предках большую часть населяющих миры веера рас, она была человеком, без малейшей примеси иной крови. И я даже боялась представить, чем именно станет для нее инициация.

Будь рядом с ней любой маг, кроме владеющего Хаосом, я бы переживала, но была уверена, что она выдержит. Порядок и стихии действовали «мягче», позволяя осторожно вывести сознание на другой уровень восприятия мироздания и подготовить тело к раскрытию каналов.

А вот проявление Пустоты…. В нас, людях, жило стремление к разрушению, так что Хаос чувствовал себя вольготно в наших душах. И мало кому из неподготовленных к этому было дано пережить встречу с ним.

— Мне известно это место.

Все размышления вышибло из моей головы одной единственной фразой Андрея.

— Мне — тоже. — В отличие от Сизова, который не сводил глаз с меня, Костя смотрел на Вилдора. — Приходилось там бывать.

«Юношеское увлечение. Он был диггером», — пояснил дарианец, заставляя меня стиснуть зубы. А то я не знала этой подробности из жизни Константина.

— В этом районе находилась база ракетных войск стратегического назначения. Все давно заброшено, шахты затоплены. Черметчики прошли там как саранча, страшное место.

А вот этот термин Вилдору был явно не знаком. На мгновение он словно выпал из разговора, похоже, уйдя на ментальный уровень общения, но его возвращение выглядело неординарно.

Мне не удалось заметить, сначала раздался звук его голоса или он сделал тот шаг к Сизову, в котором очень четко и бескомпромиссно проявилась его суть. Суть правителя мира, который не проигрывал даже тогда, когда признавал свое поражение.

— А ведь ты об этом уже знал?

Он остановился рядом с сидящим на диване Андреем, успев уменьшить куб, который теперь напоминал повисшую в воздухе картину. Замер. Внешне расслабленно, но, возможно, только Костя не мог до конца определить цену этой расслабленности, для всех же остальных это было началом броска, который мог завершиться в любой миг.

Мое желание вмешаться, Вилдор пресек жестким ментальным приказом: «Нет».

Возмутиться я не успела. Сизов медленно, слишком медленно, чтобы это выглядело естественно, поднялся.

Между ними были не более двух шагов, да только смотрелись они бездонной пропастью. Один оказался больше чем на голову выше, да и значительно шире в плечах, но второму это не мешало выглядеть столько же неприступным.

Для бывшего ялтара стоявший напротив человек не был противником, лишь помехой, пожелай он избавиться от него. И Андрей это знал еще тогда, когда столкнулся с дарианцем в первый раз. Вот только его это не смущало. Он не пытался казаться спокойным, он им был. Впрочем, я этому не удивлялась. Даже я воспринимала видящих, как существ не от мира сего.

— Не знал. Вычислил. Я видел эту базу в своих видениях, бродил по ее ярусам, слышал разговоры на незнакомом мне языке.

— И его тоже?

Сизов не стал уточнять, кого именно имел в виду дарианец. Подтверждая, кивнул. А спустя секундную паузу добавил:

— Мне показалось, что и он меня видел….

….Все это происходило вчера. Сегодня же идея отправиться вместе с группой Архангела, чтобы посмотреть на место своими глазами, уже не казалась мне удачной.

Это было странное ощущение. Я словно смотрел на свой мир чужими глазами. Мое сознание находилось в чужом теле, я знал, что мои воспоминания не являются полными и все это добавляло новизны тому, что я видел.

— Сравниваешь?

Я не стал оборачиваться, его появление ощутил. Да он и не скрывался, трудно скрыть что-либо от самого себя.

— Стараюсь этого избежать.

Он подошел вплотную, остановился за правым плечом. Оглянись я сейчас, увидел бы айлара Дарианы-2, Альтерры[3], как мы её называли. Вот только в знакомом каждому жителю этого мира теле, сейчас находилась душа совершенного иного Вилдора. Вместо меня — Владыки последние две луны им правил нареченный Закиралем Защитник, мой первообраз.

— А вот я не удержался.

В его голосе мне послышалась горькая усмешка. Уточнять не стал, его память была при мне, и я мог без труда понять, к чему именно относилось пробившееся сквозь барьеры выдержки чувство. Одно единственное событие резко развело наши миры в разные стороны.

За прошедшие две тысячи лет нам удалось достичь того, что только предстоит сделать его сыну.

Но я не торопился спрашивать, готов ли он был потерять надежду ради того, чтобы добиться подобного. Я пришел сюда, чтобы задать другой вопрос. Но, неожиданно для себя, растерялся. Впервые за свою жизнь.

— Олейор нарушил договоренность. Он был на Земле.

Его ответ прозвучал беспощадно:

— Он ее любит, как и она его. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Изменить это может только одно, та встреча.

Слова ранили, будоражили память, которую я обрел, но теперь мечтал потерять. А еще они наводили на мысль, что из нас двоих он знает больше, чем я. И чтобы это случилось, я должен был на это согласиться.

Сейчас я об этом жалел.

— Я не позволил ему поговорить с ней.

С ответом он не задержался:

— Я бы тоже не позволил. Но это не значит, что мы бы поступили правильно. Когда все закончится, ей будет трудно.

Отстегнув лицевой платок, я откинул капюшон на спину. Мне было тесно. В непонимании, заставлявшем сомневаться, в рамках обстоятельств, в набиру, в каждом из миров, где я был вынужден рыскать голодным хасаром. Хотелось вырваться, выпустить на свободу своего зверя, дав ему утолить жажду крови, ощутить свою мощь, вновь поверить в то, что именно я контролирую ситуацию.

Я резко обернулся. Не знаю, что я надеялся увидеть на лице того, кто сумел обмануть собственную смерть. Если только рассмотреть в глазах ответ раньше, чем он его произнесет.

— Ты ведь помнишь все?

И я его получил:

— Это было твое решение. Себе ты не доверял.

— У меня были для этого причины? — уточнил я, предполагая все, что он скажет.

Но прежде чем удостоверился в этом, был вынужден последовать за ним. Разговаривать стоя он не захотел.

Встреча с Олейором вызвала у меня странные чувства. Не я вел игру на Дариане, пытаясь заставать Леру ощутить единство предназначения, не я, осознав, что невозможно возродить обратившееся прахом, разыграл ее фигуру, уходя с арены, но именно я видел в нем соперника, отнявшего у меня самое дорогое.