И осталась только надежда - Бульба Наталья Владимировна - Страница 42

Но в смерти, которую он нес на кромке своего лезвия, не было дыхания Хаоса, одновременно манящего и… отвратительного в своей безысходности. Не было ощущения единства порыва, биения сердец, которое сливалось в один грохот набата вторжения, не было неутоленной ярости, толкающей вперед, прямо туда, где нас ждала холодная ненависть защитников.

В ней была необходимость, но не было неотвратимости.

Не знаю как, но он это понял, резко отступил. За мгновенье до того, как я собирался открыться, давая ему возможность выиграть эту схватку.

Доказывать ему, кто именно из нас двоих способен одержать победу, я не собирался. Мне достаточно было той, что стала моей в нашей игре с отцом.

На моей недоуменный взгляд, дернул губами, словно намечая улыбку и… опустился на колено, выбивая из моей головы все разумные мысли, кроме одной — я вынужден буду его убить.

Не успел.

Сэнши не отклонился, не поднял оружие, чтобы отразить мой удар. Просто стоял и ждал, когда мой меч войдет ему в грудь, в ту незаметную точку, где находится нервный узел, управляющий его сердцами.

Но он сумел меня остановить, успев произнести всего лишь два слова, заставившие меня сместить лезвие клинка:

— Алена. Сильный.

И если с первым он был абсолютно прав, его смерть становилась залогом моей, оставляя мою жену совершенно беззащитной перед Яланиром, то со вторым….

Было практически невозможно признать, что он только что назвал меня своим господином!

Я смотрел на стоящего у двери Сэнши и думал о том, что приближение события, которого я так ждал, начало на мне сказываться. Я мог найти причины, по которым отказывал в доверии сыну, но подозревать в предательстве создание….

За этой мыслью следовала другая. Вполне вероятно, мои претензии к Туорану тоже были лишь итогом напряжения, в котором я находился. Вполне вероятно….

Вот только предчувствия говорили об ином. Спорить с ними было сложно.

— Звал?

Я успел заметить, как потемнел недовольно взгляд вошедшего в кабинет сына, стоило ему увидеть Сэнши. Об отношении Туорана к созданию я знал, и сейчас получил очередное подтверждение. Понимать, с чем это было связано, даже не пытался. Не будь я фактически создателем этих существ, сам бы относился так же.

— Присаживайся. — Я указал на кресло рядом со столом, за которым сидел. Дождался, когда он выполнит мою просьбу-приказ и демонстративно откинет с лица платок, отказывая Сэнши в принадлежности к Кодексу Чести.

Все это выглядело настолько естественно, и так было похоже на то, что я видел каждый раз, когда они вынужденно встречались, что я отбросил последние сомнения.

Эти двое сговориться не могли.

— Сэнши беспокоится о состоянии принцессы, говорит, что она слабеет.

Прежде чем ответить, он резко обернулся — создание продолжал стоять у двери, и только потом заговорил.

— Физически — нет. Я видел ее вчера, девочка была совершенно здорова. Если, конечно, за ночь не произошло чего-либо непредвиденного. — Несмотря на холодное равнодушие его голоса, не услышать сарказм было трудно. — Единственное, что беспокоит Алену, — имя жены он произнес с нежностью, что еще раз заставило меня задуматься: виновен ли он в том, в чем я его обвиняю. Так открыто показывать мне свою слабость… мог лишь тот, кто намеревался пойти со мной до конца, — ее эмоциональное состояние. Принцесса боится Сэнши.

— Ты хочешь взять ее под свою опеку?

Не знаю, догадывался ли он о том, как многое зависит от его ответа?! Впрочем, чтобы догадаться об этом, нужно было знать о моих опасениях в его верности.

— Отец, — он с какой-то грустью посмотрел на меня, — хотел бы быть тебе полезен, но занятия с женой отнимают у меня больше времени, чем я рассчитывал. К тому же, — опять пауза, в его глазах мелькает тщательно удерживаемая боль, но я ее не то, что вижу — я ее чувствую, — ты простил меня, но я помню, что подвел.

Это было для меня несколько странно, но я видел искренность, которую отказывался принимать. А может…

Эта мысль была проста и незатейлива, но теперь казалась весьма очевидной.

Цель, к которой я стремился, была настолько велика, что для меня во всех мирах веера кроме нее больше ничего не существовало. Лишь я, она и… Лера, как символ моей победы. Все остальное я воспринимал лишь угрозой для своих планов.

Сын и Сэнши были ближе ко мне, чем кто-либо другой, потому я и воспринимал их самой большой опасностью. К тому же, они ею и были. Хотя бы потому, что могли вольно или невольно, но их нарушить.

— Сэнши настаивает на том, чтобы выводить девочку на поверхность.

Как я и ожидал, реакция Туорана была отрицательной, пусть он и постарался ее сдержать.

— Нам придется отключать защиту, его присутствие собьет все настройки.

Это я и сам знал. Воин контролировал свои способности, но полностью блокировать их не удавалось, несмотря на все его и мои усилия. Даже самые сильные экранирующие амулеты оказывались бессильными перед заложенным в нем. Он был накопителем, самым мощным из тех, что мне встречались.

— Твои предложения?

— На время их прогулок я могу брать сектор под свою защиту.

Так рисковать я не собирался, но… раскрывать истинную причину своего отказа считал несвоевременным.

Появившееся у меня толкование недовольства собственным сыном объясняло многое. В том числе и поведение Вилдора в последние месяцы перед вторжением. Его игра была близка к завершению, и он не желал отвлекаться на иные мелочи, кроме того, к чему стремился.

Поймав себя на том, что словно бы пытаюсь его оправдать, едва сдержал гнев. В отличие от людей, мы не умели ненавидеть. Мы просто избавлялись от тех, кто вставал у нас на пути. Если, конечно, на это хватало сил, хитрости и выдержки. Не я прервал жизнь отца, но будь у меня возможность это исправить, сделал бы не задумываясь.

Он слишком многое мне дал, чтобы я не захотел получить большего.

— Тебе не хватает твоей жены?

Блеск Хаоса на его ресницах был блеклым, выдавая его усталость. Я не жалел его — жалость недостойна воина, но беспокоился. Если мои подозрения на его счет лишь дань разыгравшейся паранойи, то его состояние могло обернуться ошибкой в решающий момент.

А если нет?

До момента проявления Храма оставалось десять дней. А я так и не мог ответить себе на свой же вопрос.

— Но зато я могу тебя порадовать, — неожиданно озорно улыбнулся Туоран, склоняя меня к вере в себя.

В нем появились человеческие эмоции, доказывая, что связь между ним и его Единственной становится все прочнее. Я должен был бы огорчиться, но….

Он становился все более уязвимым. К тому же лишал себя возможности скрывать свои чувства за внешней бесстрастностью.

— Меня может обрадовать только желание Алены нам помочь. — Я не без умысла позволил себе излишнюю резкость. Он должен был понять, что его неуравновешенность мне не нравится.

— Тогда радуйся. — Уже спокойно произнес он, не отводя от меня холодных, равнодушных глаз. Что ж… я получил еще одного доказательство, что не зря считал его сильным воином. Жаль только, уверенности это не прибавляло. — Она сделает все, что необходимо, без малейшего принуждения.

Скрыть удивление мне не удалось. Слишком мало времени прошло, чтобы я мог рассчитывать на подобный результат.

Ошибся, но… эта ошибка была из тех, что позволяла думать о поддержке судьбы.

— Ты абсолютно уверен в этом?

— В эту ночь она была со мной. Добровольно.

Великий Хаос!

Я резко поднялся из-за стола, заставив сына повторить мое движение. И только Сэнши у двери продолжал оставаться неподвижным.

Это было ожидаемо. О некоторых вещах он знал только теоретически. Ни одна женщина из тех, кого я приказывал к нему приводить, не вызвала у него интереса. И хотя Виктор продолжал уверять меня, что с функцией размножения у него все в порядке, у меня не было возможности убедиться в этом.