Личный ущерб - Туроу Скотт - Страница 19

• Предыдущая
• 19/96
• Следующая

— Правила, — задумчиво промолвил он. — Как в армии. А ты согласилась на это дело добровольно или подчинилась приказу? В ФБР, наверное, тоже начальнику перечить нельзя.

— Зачем ты опять затеваешь эту тягомотину, Фивор?

— Значит, не хочешь отвечать. А по дороге домой расскажешь про Олимпийские игры?

Ивон поняла: он злится. Тогда, после встречи с Уолтером, они немного повздорили, и вот теперь, приняв спиртного, Робби осмелел. Он, конечно, измотался, но и она тоже.

Ивон некоторое время молча смотрела на него.

— Ну намекни хотя бы, — попросил Робби. — Какой вид спорта? Командный? Одиночный?

— А как тебе нравится такой вариант? Я звоню Сеннетту. Предлагаю свернуть операцию, поскольку ее неизбежно ждет провал. Твои фокусы добром не кончатся. Может, тебе сразу отправиться в тюрьму, а я поеду домой? Так будет лучше для нас обоих.

— Знаешь, — промолвил Робби, — мне никогда не нравились крутые парни. Даже если они женского пола.

Разозлившись, Робби становился опасным. Личину веселого, бесшабашного парня он сбрасывал редко, но когда это случалось, удержу не было. Последняя фраза щелкнула, как удар бича.

— Фивор! Я не шучу.

— Не шутишь? В таком случае прекрасно. Отменяй операцию ко всем чертям. Я давно уже хотел сказать тебе кое-что, специальный агент «такая-то». Ты меня невзлюбила, это ясно. Не сомневаюсь, у тебя есть на это причины. Очевидно, убедительные. И все же давай поговорим обо мне. Не возражаешь? Сейчас я, мягко выражаясь, переживаю не лучшую пору в своей жизни. Если все обернется хорошо, то меня все равно осудят, а мой близкий друг с моей «помощью» лишится адвокатской лицензии. Мне же в этом городе, где я провел всю жизнь, придется ходить, каждую минуту ожидая удара ножом в спину. И учти, это если все пройдет нормально. А если нет, то меня ждет тюряга, где, ты прекрасно знаешь, какие порядки. А теперь ответь, на хрена мне мириться с твоей постоянной готовностью к ссоре, с этим выпендрежем, причем шестнадцать часов в сутки. Ты ходишь за мной по пятам, разве что только не в сортир, да и то обязательно торчишь под дверью. Хочешь отвалить — отваливай, я с радостью провожу тебя со сцены аплодисментами. Только ведь это пустые угрозы. Разве Сеннетт так легко откажется от своей затеи? Наш Сеннетт тощ, в глазах холодный блеск… — Робби усмехнулся. — Это я ввернул из Шекспира. Стэн отменит операцию по твоему требованию примерно так же быстро, как моя мама станет римским папой. В общем, не надо суетиться, сестренка, ты в этом дерьме плаваешь еще ниже, чем я. Поднимешь шум, и прощай карьера лихого агента ФБР. Я, когда косил от Вьетнама, оттрубил шесть месяцев в резервных частях морской пехоты и знаю, что бывает, когда не выполняешь поставленную задачу. Ты на таком же крючке, как и я. Перестань психовать!

Неожиданно Ивон стало жарко. Нрав всегда одерживал над ней верх, с раннего детства. «Чего ты опять нахмурилась? — недовольно спрашивала мать. — Девочкам положено сдерживать эмоции». А вот она не могла.

— В таком случае мне остается только задать тебе трепку, — усмехнулась Ивон.

— Да что ты говоришь? — Робби от души рассмеялся.

— Сам напросился. Мне приходилось уделывать мужчин в два раза крепче тебя. Однажды в Бостоне на задержании я одна повалила на землю парня ростом за два метра и надела наручники.

— Ты же слышала, я не люблю крутых. Перестань хвастаться.

— Ну тогда поднимайся. — Ивон приняла боевую стойку.

— Будем бороться? — радостно удивился Робби. — Может, разденемся до трусов? Намажемся ароматным маслом, как настоящие спортсмены? Ну, давай же, нападай на меня, детка. — Не слезая с подлокотника, он насмешливо поманил ее к себе.

— Что, Фивор, струсил? А ведь во мне всего метр шестьдесят пять роста. — Ивон подошла ближе и сбросила туфли на темно-красный ковер.

Робби закрыл глаза, сосчитал до десяти, вдохнул, выдохнул и встал. Снял пиджак и согнулся в борцовской позе, вытянув руки.

— Итак, начинаем.

Она провела прием мгновенно, Робби даже не успел как следует сгруппироваться. В падении зацепила ногами его правое колено и потянула на себя. Он тяжело рухнул на ковер, едва не зацепив головой край стола. Ивон похолодела. «Боже, я, наверное, сошла с ума! Ведь если он покалечится или…» Но Робби лежал на животе и тяжело дышал. Звук напоминал спускающуюся шину.

— Как ты, жив? — спросила Ивон.

Он молча поднялся на одно колено. Отряхнул рубашку. Заметил под карманом пятно, поскреб его. По медлительности движений она поняла, что ему больно.

— Побеждает тот, кто выиграет две схватки из трех, — неожиданно сказал Робби и встал.

Он убрал подальше два стула, поднял кофейный столик и положил крышкой на диван. После чего снова принял борцовскую позу, широко расставив руки.

— Теперь пространства побольше. Ты действуешь быстро, признаю. Но все же давай продолжим.

— Послушай, у меня нет цели сделать тебе больно, — промолвила Ивон. — Просто надоело наблюдать твою придурь. Я хочу, чтобы ты относился ко мне серьезно. И к тому, чем мы занимаемся.

— Испугалась? — спросил он.

Ивон сделала выпад, но на этот раз Робби увернулся и ухитрился схватить ее за талию. Затем поднял вверх. Его руки сползли к груди Ивон. Он был сантиметров на десять выше и значительно крепче, чем она предполагала. Ивон втиснула ему под локоть руку и начала цепляться ногой за колено, но Робби внезапно уронил ее на ковер и взгромоздился сверху на спину, давя всем своим весом. Она попробовала перевернуться, но он провел полунельсон[22].

— Ну что, теперь порядок? Тогда давай остынем. Я согласен на ничью.

— Ой! — раздался голос у двери.

Робби не успел отпустить Ивон. На пороге кабинета стояла Эйлин Рубен, старший менеджер офиса.

— Прошу прощения, — проговорила она сиплым голосом заядлой курильщицы.

Эйлин предприняла очередную попытку бросить курить и всю неделю сосала пластиковую сигарету, которая сейчас повисла у нее на нижней губе, приклеившись к помаде.

— А мы решили немного побороться, — объяснил Робби.

— Вижу. — Она кивнула и захлопнула дверь. Робби поднялся и весело воскликнул:

— Вот здорово! Все идет точно по плану. В понедельник Эйлин расскажет всем, как я уложил тебя на ковер.

Да, Робби был прав. Все шло по плану. Но улыбаться Ивон не хотелось. Она всегда очень долго отходила от приступов ярости.

— Ну что? — спросил он. — Может, двинем куда-нибудь выпить? Зароем топор войны. Пойдем?

— Ты же знаешь, я не пью.

Ивон встала и поправила юбку. Колготки развернулись на талии на триста шестьдесят градусов, и она направилась в дамскую комнату привести себя в порядок, бросив через плечо:

— Я мормонка.

Никакой мормонкой она не была. Ее отец был человеком набожным; возможно, и она пошла бы по его стопам, если бы ощущала поддержку матери. Но та смотрела на вещи иначе и, родив Меррил, старшую сестру Ивон, совсем перестала интересоваться церковью. К тому времени отец уже существовал сам по себе.

Они жили в небольшом городке Каски у Скалистых гор в Колорадо, который, сколько Ивон его помнила, постоянно пребывал в дремотном состоянии. Разбудили городок появление в округе курортов, строительство больших торговых центров и многозальных кинотеатров. Но это все случилось позднее, а в детстве Ивон сюда редко кто заглядывал.

У Ивон было шестеро братьев и сестер, она шла по счету пятой. В таком положении недолго и затеряться. Ивон и считала себя затерянной. В доме было полно народу, девять человек, а потом и десять, когда к ним переехала жить Ма-Ма, мамина мама. Ивон всегда находилась на периферии домашних событий. Родительскую волю для нее олицетворяла сестра, как бы передавая их требования. Не клади локти на стол, мама этого не любит, и тому подобное. В общем, детство у нее было второго сорта, родительская забота из вторых рук. Порой Ивон чувствовала себя здесь посторонней и даже неуместной.

• Предыдущая
• 19/96
• Следующая