Личный ущерб - Туроу Скотт - Страница 64

• Предыдущая
• 64/96
• Следующая

— Мама умерла. Ночью. У нее случился очередной инсульт. Скончалась по пути в больницу, но ее зачем-то положили в реанимацию. Вот так. — Он взмахнул рукой и, случайно коснувшись руки Ивон, сжал. А потом сморщился и посмотрел на цветущую яблоню, которой любовалась Лоррейн. — Инсульт поразил вторую половину тела, и такой исход для нее, наверное, был самым лучшим.

Два года назад отец Ивон лег на операцию коронарного шунтирования. Она с матерью, четырьмя сестрами и братом шесть часов просидела в вестибюле хирургического отделения. Мать постоянно ворчала на медсестер, затем вдруг начала придираться к дочерям, то к одной, то к другой. Ивон хотела уйти. Уже встала, но вышел доктор и сказал, что отец умер на операционном столе. Не выдержало сердце.

Он был крупным краснолицым человеком, с толстыми руками и солидным животом, на котором с трудом застегивались пуговицы клетчатой рубашки. Толстые мозолистые пальцы, потрескавшиеся ногти, почти всегда немного грязные. От него все время пахло землей. Для Ивон отец был загадочной личностью. Неразговорчивый, даже в хорошем настроении. К жене относился по-доброму, но отстраненно, как и ко всем остальным. Стыдился своих чувств, от всего старался загородиться работой. Со своими родственниками связь почти не поддерживал с давних времен, после того, как мать Ивон перестала ходить в церковь. Братьев иногда вспоминал, а родителей никогда. Почему, Ивон так и не узнала. Он ушел из этого мира, так и оставшись для нее загадкой, и все равно она его постоянно вспоминала. Ей не хватало отца.

Робби сказал, что уже позвонил Мортону, чтобы тот начал подготовку к похоронам. Он попросил Ивон поехать в офис и помочь ему перекроить расписание встреч на следующие несколько дней.

— Хорошо, — согласилась она. У нее уже пропало желание упрекать его в чем-либо.

Робби жалобно посмотрел и не сдвинулся с места. Ивон протянула руку, чтобы просто прикоснуться, но он рванулся и сжал ее в объятиях. Постоял несколько секунд, бормоча что-то, и скривился в плаче.

— Понимаешь, она для меня была очень… очень… Ну, понимаешь, она для меня была…

Когда Ивон прибыла в офис, там уже все знали. Причем траурное настроение выходило за рамки просто уважения к боссу. Мортон уже собрался уезжать к Робби и попросил Ивон довести все дела до конца. Встал в дверях ее кабинетика, без галстука, в знак того, что работа в офисе приостановлена, и промолвил сквозь слезы, спрятав лицо в ладонях:

— Не представляю, как он это перенесет.

Похороны состоялись на следующий день. Эйлин объяснила, что у евреев принято хоронить покойников быстро. На кладбище собирались пойти абсолютно все сотрудники, так что Ивон не нужно было ничего решать.

Она уже хотела выйти, как позвонил Мортон.

— У нас возникло серьезное затруднение. Не пришла сиделка, Дорис. Робби с самого начала подозревал, что эта работа не для нее, и вот пожалуйста. Я отослал его в похоронную фирму, пообещал урегулировать вопрос, но теперь выяснилось, что сиделку агентство пришлет лишь в середине дня. Моя мама работала медсестрой, можно было бы попросить ее, но, понимаете, сомневаюсь, что ему это понравится. Ну, в общем… Можно позвать его двоюродную сестру, у него их две, но я подумал, вы справитесь лучше. Ведь Лоррейн почти все время спит, а когда проснется, пусть увидит знакомое лицо. Поминальная служба и похороны продлятся часа два, не более.

Разумеется, Ивон согласилась. Отказать при таких обстоятельствах было нельзя. Мортон рассыпался в благодарностях и положил трубку. Идти ей, конечно, не хотелось, к тому же всех удивит, что подружка Робби ухаживает за его женой в день похорон матери. Нет, никого не удивит, решила Ивон, наоборот, как раз все будет в духе Робби Фивора.

Ее встретила жена Мортона, Джоан. Миниатюрная худенькая женщина, вся в черном и жемчугах. По-своему симпатичная, правда, несколько суховатая. Мортон уехал на похороны, оставив ее распоряжаться подготовкой к поминкам. Она передала Ивон инструкцию мужа о том, как ухаживать за Рейни, которого, в свою очередь, проинструктировал Робби. При таком многоступенчатом пересказе что-то наверняка было забыто или неправильно понято, но основное Ивон уяснила. Как накормить Рейни и подать судно. Джоан ушла, оставив ее одну с Лоррейн, и Ивон почему-то испугалась.

Рейни проспала еще почти полчаса. Теперь ее рот и нос прикрывала прозрачная кислородная маска. На теле приспособлено устройство для стимулирования дыхания, так называемый панцирь. Следующий, последний этап, принудительное дыхание, был не за горами.

Когда Рейни проснулась, Ивон поздоровалась и напомнила ей, кто она такая. Установила на место специальную подставку с компьютерной «мышью» на коврике и положила на нее пальцы Рейни. Та уже управляла говорящей машиной более свободно, чем несколько недель назад.

— О Я Знаю Кто Вы, — произнес тонкий мальчишеский голос, лишенный какой-либо эмоциональной окраски.

Ивон засуетилась. Поправила одеяло, подушки, смазала вялые руки Лоррейн миндальным лосьоном. Она не знала, что делать, если Рейни вдруг начнет ее упрекать за то, что она крутит любовь с Робби. Он рассказывал, что иногда ему приходится даже уменьшать уровень громкости динамиков, но Ивон такого права не имела.

А Рейни тем временем щелкала «мышью».

— Он Такой Большой Врун, — снова зазвучал голос. — Знаете Что Он О Вас Говорит?

Ивон насторожилась. Грудь сдавила щемящая тревога.

— Он Говорит Что Вы Лесбиянка.

Ивон с облегчением рассмеялась:

— Это правда. Я такая и есть.

В глазах Рейни засветилось сомнение.

— Он Говорит О Вас Очень Часто.

— Ничего удивительного, мы вместе работаем. Приятели. У Робби много приятелей. — Ивон подсунула под спину Рейни еще одну подушку, села, положив голову рядом с ее головой, и прошептала на ухо: — Между нами ничего нет.

Она чувствовала, что Рейни, даже закаленная изменами мужа, страстно желает ей верить.

Ивон прочла несколько глав из «Смягчающих обстоятельств», конечно, не так выразительно, как Робби. У нее не было его сценических способностей. Неудивительно, что Рейни снова уснула. В момент пробуждения по ее правой руке и ноге пробежала едва заметная дрожь. Глаза широко раскрылись, и с губ сорвался слабенький звук, который, видимо, должен был обозначать крик. Ивон потрогала щеку Рейни и ощутила легкую вибрацию.

— Вам приснилось что-то страшное?

— Да Мне Приснилось Что Я Умерла. Так Бывает Часто.

Ивон наклонилась и погладила ее волосы.

— А как именно это вам привиделось?

— В Общем… — Рейни задумалась. — Я Увидела Свекровь. На Нас Обеих Были Одинаковые Шляпы. С Павлиньим Пером Впереди. — Она сделала паузу, чтобы передохнуть. — Мне Захотелось Ее Снять И Я Поняла Что Не Могу. Это Было Страшно. Говорят Сны Это Желания. Вы Слышали Об Этом?

— Да, нам рассказывали на лекциях в колледже. — Ивон вспомнила курс психологии, по которому писала дипломную работу, и ей опять захотелось смеяться.

— Он Мне Обещал.

Ивон уже начала различать в монотонном кудахтанье компьютерного динамика оттенки. Она знала, что это невозможно, но сухой голос мальчика с аденоидами все больше и больше оказывался для нее связанным с этим беспомощным человеческим существом.

Она взяла руку Рейни, потрогала лоб.

— И что он вам обещал?

— Он Обещал Что Поможет Мне. Когда Я Ему Скажу. Поклялся.

Ивон машинально сжала пальцы Рейни и испугалась. Но та сосредоточенно продолжала описывать договоренность, какую заключила с Робби, узнав, как будет развиваться болезнь. Совсем недавно Рейни заставила мужа снова подтвердить согласие. Ивон оцепенело слушала. Ей хотелось уменьшить громкость. Хотя в том, что муж помогает безнадежно больной жене облегчить страдания и дать ей возможность спокойно уйти из жизни, ничего ужасного не было. Просто Ивон стало жутко, когда она представила, как это произойдет.

Но для Рейни это было облегчением, несомненно. Переносить страдания легче, если знаешь, что в любую минуту можешь их остановить.

• Предыдущая
• 64/96
• Следующая