Судебные ошибки - Туроу Скотт - Страница 64

• Предыдущая
• 64/98
• Следующая

Они вышли из лифта в вестибюль, там было светлее. Мюриэл загорела, глаза ее сияли. Ларри видел, что они светятся победой. В счастливые минуты, с легкой душой Мюриэл бывала самой привлекательной на свете женщиной. И теперь она была счастлива, особенно с ним.

— Ларри, ты молодчина.

Она лучезарно улыбнулась ему, обнажив маленькую щель между передними зубами. Это заявление тронуло его, что вызвало сильную досаду. Может, если бы они с Мюриэл поженились десять лет назад, то теперь грызлись бы, как половина супружеских пар. Но ему хотелось всегда недосягаемого, и после Атланты он постепенно смирялся с тем, что никогда не сможет выбросить Мюриэл из сердца.

Мысли Ларри о Мюриэл неизменно связывались с представлением о судьбе. Она твердо верила, что существует некий План, в котором ей уготована роль. В ее обществе он всегда находился под властью этого убеждения. С утратой Мюриэл ощутимее всего была утрата веры, что его ждут великие дела.

Дождь лил как из ведра, но Мюриэл все-таки удалось остановить такси. Ларри оставил свои вещи у нее в кабинете и сел в машину рядом с ней. По пути она спросила его, кому из журналистов сообщить о произошедшем. У нее до сих пор находилось время для теленовостей. Позвонила по сотовому телефону Стенли Розенбергу на пятый канал. Потом Дубинскому в «Трибюн»:

— Стюарт? Сегодня у меня есть заголовок для завтрашнего материала: «Свидетельница: Гэндолф сказал, что убьет одну из жертв бойни Четвертого июля».

Ларри чувствовал себя менее оживленным. Возможно, близость Мюриэл сказывалась на его настроении. Но во время допроса Женевьевы он отбросил много вопросов, которые теперь не давали ему покоя. Прежде всего нужно было быть ослом, чтобы не выйти на кравшую билеты кассиршу. Потом он вспомнил, что сбило его с толку.

— Знаешь, — сказал он Мюриэл, как только та закончила разговор с Дубинским, — я просматривал свои записи разговора с Эрно в октябре девяносто первого года раз, наверное, сто. Двести. И когда я спросил его, откуда деньги у Луизы, он поднял тему краденых билетов и сказал, что у них несколько лет не было никаких проблем.

— Может, он не знал о ее делах. То, что Женевьева услышала от Шланга — «я видел Фараона и убью ее», — Эрно мог понять так, будто Луиза завязывает.

— С Ромми? Кроме того, зачем Эрно было устраивать Луизе обыск, если он не знал о билетах?

Мюриэл на радостях не хотелось об этом думать, но Ларри упорствовал.

— Да, и вот еще что. В своих записях я обнаружил — Эрно сказал мне, что нам следует вызвать Женевьеву на заседание большого следственного жюри.

— Полагая, что она даст показания против Ромми?

— Видимо. Но почему так уклончиво? Почему не сказать напрямик: Женевьева может подтвердить, что Шланг угрожал Луизе, — вместо того чтобы разыгрывать дурачка?

Когда они вылезли из такси, дождь лил вовсю. Мюриэл накрыла голову портфелем; из-под каблуков летели мелкие брызги, когда она взбегала по гранитным ступеням прокуратуры округа Киндл. Здание построили сто лет назад из красного кирпича в том же стиле, что и мрачные фабричные постройки той эпохи. Даже в хорошую погоду свет внутри него был желтоватым. Мюриэл была в этом здании царственной особой. Охранники у металлодетекторов почтительно приветствовали ее. Пока она шла через вестибюль, к ней на каждом шагу кто-то обращался. Двое следователей, которые допрашивали девятилетнего в связи с убийством ребенка, бросились за ней, прося разрешения заключить сделку. Она не разрешила и перешла к более приятным задачам, называя по меньшей мере дюжину людей по имени. Она была естественной в такого рода агитации за свою кандидатуру. Казалось, что ей в самом деле интересно, как чувствует себя бабушка после вправления вывиха головки бедра или как успевает третьеклассник в новой школе. Только те, кто хорошо знал ее, могли видеть, что тут одностороннее движение, что она почти ничего не рассказывает о себе.

Ларри обогнал ее и ждал у лифтов, все еще ломая голову над поведением Эрно.

— Давай рассмотрим такой вариант, — сказал он Мюриэл, когда они оказались в кабине вдвоем. — Эрно узнает о Шланге и Луизе от Женевьевы. Шланг — воришка, и, как Эрно сказал мне, билеты красть в аэропорту выгоднее всего. Луиза — билетная кассирша. Поэтому он поручает обыскать ее под надуманным предлогом.

— Так.

— Но билетов у нее не оказывается. Поэтому он делает вывод, что этот дурачок просто молол языком. А через полтора месяца ее убивают. И он теперь не может сказать: я знаю, в чем тут дело.

— Потому что совершил ошибку. Пришлось бы признать, что он нарушил правила, устроил обыск, не имея на то оснований. И не потрудился сообщить полицейским о Шланге. Действующий от имени сирот адвокат выжал бы из Эрно и авиакомпании большие деньги, а начальство обвинило бы его в бездеятельности.

— Но потом его красавец племянник попадается, и Эрно задумывается, потому что искренне хочет спасти Коллинза. Не знаю, кто из них обнаружил, что камея у Шланга. Коллинз ли сказал Эрно, или он сам как-то разнюхал и сообщил Коллинзу, но так или иначе Эрно сообщает мне обрывочные сведения, чтобы не замараться самому. «Съезди, поговори с Коллинзом. И кстати, отправь повестку Женевьеве». Вроде бы все сходится, не так ли?

Они вошли в большую приемную прокурора и первого заместителя. Мюриэл остановилась у стола одной из секретарш, чтобы взять сообщения и большую пачку писем. В кабинете она закрыла дверь и попросила Старчека повторить все снова.

— То, что говорил нам тогда Эрно, было правдой, — заключил Ларри. — А сейчас он разозлился, потому что помог нам и тем не менее умирает в тюрьме.

Мюриэл, поджав губы, обдумала услышанное.

— Отлично, — сказала она. — Давай сюда герольдов. И нескольких свидетелей.

— Зачем?

— Я хочу сказать во всеуслышание. — Она высоко подняла руку и положила ему на плечо. — Ты был прав. Во всяком случае, почти. Ты прав. — Ее темные глаза сверкали как бриллианты. — Ты всегда прав, Ларри. — Слегка икнув, она опустила руку. — Ты прав, — повторила она и бросила на стол почту. — Доволен?

Услышав этот вопрос, он понял, что не совсем.

— Меня беспокоит кое-что относительно сбыта билетов. Тутанхамон или как его? Фараон.

— При чем здесь он? — спросила Мюриэл.

— Не знаю. Но хочу быть первым, кто напомнит ему о старых временах. Если Фараон близкий друг Шланга, он может даже отрицать все, что нам сообщила Женевьева, особенно если Артур доберется до него раньше меня и объяснит, что говорить.

— Ну, давай найдем его.

— Насколько я понимаю, Фараон — прозвище главы шайки, верно?

Мюриэл тоже так думала.

— Я свяжусь с ребятами из группы расследования гангстерских преступлений, — сказал Ларри. — Они помогали мне выяснить, была ли у Эрно связь с «Гангстерами-изгоями».

Мюриэл села на край своего стола, обдумывая все сказанное. Потом изумленно потрясла головой.

— Парень, ты принимал таблетки для развития ума.

— Ну да, — сказал он, — если я такой умный, что ж не подумал о колесах на чемоданах? Идя по аэропорту, всякий раз об этом думаю.

Мюриэл засмеялась этой шутке. На ней поверх платья без рукавов была курточка, и она сняла ее. Летом температура в здании редко опускалась ниже двадцати пяти градусов по Цельсию, даже когда кондиционеры работали на полную мощность. Кожа на ее плечах шелушилась. Когда она снова посмотрела на Ларри, вид у нее был уже куда более спокойный.

— Нет, Ларри, ты умный, — негромко сказала она и сделала паузу. — В Атланте ты буквально поколебал мой мир.

Об Атланте они не говорили — ни на обратном пути, ни потом. И сейчас Ларри не хотелось говорить об этом. В крайнем случае он решил сослаться на то, что выпил лишку. И с облегчением услышал, что Мюриэл имеет в виду другой эпизод.

— Знак равенства, который ты поставил между Родом и Толмиджем. У меня это несколько дней не шло из головы.

— Я вышел за рамки.

— Да, — сказала Мюриэл. — Конечно, вышел. Но я недоумевала, с какой стати ты сказал это мне? Словно бы проходил мимо и бросил: «Плохи твои дела». В чем дело, Ларри?

• Предыдущая
• 64/98
• Следующая