Друзья и враги Анатолия Русакова - Тушкан Георгий Павлович - Страница 47

• Предыдущая
• 47/125
• Следующая

Боб кивнул головой.

— Люблю кататься. Достань запасной ключ от машины, мы покатаемся часика два, машину поставим на место.

— А если отец заметит? Скандал будет жуткий!

— Все будет в порядочке! Я тебе засчитаю из долга половину. И расписку отдам.

— А если машину задержат или вы ее испортите?

— У меня права. Я езжу, как бог. Увидишь.

— Но если отец не найдет машины на месте, он позвонит в ОРУД, нас задержат.

— Чепуха! Ты сам говорил, что машина целыми днями, а иногда и ночью стоит в переулке и отец не пользуется ею.

— Бывает… Особенно если готовит лекцию на новую тему. Или когда в какой-то институт за город ездит. Он туда не любит на своей машине… Ему такси оплачивают.

— Ясненько! Так как, ключ будет?

— Не знаю…

— Устрой, устрой! Или ключ, или завтра ты мне вернешь весь долг.

Боб опешил.

— Вы шутите, — пробормотал он, — ведь мы же играли…

— Именно — игра, — сухо сказал Рудя. — Или верни долг, или давай ключ, или отыгрывайся.

— А я отыграюсь!

— Пожалуйста. Я никогда не отказываюсь. Только надо иметь, на что играть. На слово я не играю. Не юли, Вундербоб. Итак, завтра утром ко мне домой с ключом или в девять вечера приходи в клуб подкидных дураков.

— Куда, куда?

— Пашка проведет.

Вскоре после разговора Рудя стоял у ближайшей будки телефона-автомата и с необычайной для него вежливостью уступал свою очередь до тех пор, пока желающих говорить по телефону не оказалось. Тогда он поспешно набрал номер телефона, вызвал Леонида Григорьевича, назвался и сказал:

— Машину я почти организовал: завтра-послезавтра сделаю пробу, затем вторую, а там алле гоп!

— Действуй! Потом звякнешь! — отозвался голос из трубки.

Послышались частые гудки. Рудя вышел из будки.

Оглянувшись по сторонам, он быстро зашагал по улице.

Боб возвращался вместе с Пашкой. Тот плелся, волоча ноги, и насвистывал песню из кинофильма «Бродяга». Боб все еще не оправился от потрясения. Его бил озноб, язык плохо повиновался ему.

— А все из-за тебя! — корил он Пашку. — Кто украл пятьдесят из маминого трюмо? Ты! Кто в парке напоил меня? Ты! Кто второй раз свистнул двадцать пять и десять? Ты! Так эта десятка и висит на моей шее. А теперь свел меня к этому Руде, и он меня ободрал! А кто он такой, этот чертов Рудя-пудя? А? Жулик?

Пашка мгновенно перестал свистеть и испуганно обернулся к Бобу.

— Ага, испугался! — злорадно сказал Боб. — Вот заявлю в милицию. Не то еще будет!

— В милицию? Ты — в милицию? А кто со мной крал книги на Арбате?

— Тише! Не кричи! Услышат!

— Ага! Пусть все слышат и знают, что Бобка Троицкий ворюга!

— Ты с ума сошел! Не ори так! Да замолчи ты!

— Я замолчу, а ты пойдешь в милицию? Да что ты там скажешь? Ты меня поймал? Поймал? Никакого трюмо я не видел. А я вот пойду к твоей мамахен и выложу все начистоту. Полюбуйтесь, Агния Львовна, как ваш сынок астрономией увлекается. Вот будет помер!

— Ты с ума сошел! Я ведь просто так сказал…

— Ага, ты просто сказал! А кто просто грозил милицией? Да если ты пикнешь… Посмей только! Не брал я никаких денег! Эх ты, прохиндей несчастный! Вот напущу на тебя шпану, они тебе руки-ноги выкрутят. Жалуйся потом…

— Ты меня не так понял, — растерялся Боб. — Я просто не хочу больше этого.

— Проиграл и деньги отдать не хочешь? Ну и подлец же ты! Сейчас же проси прощения, а то…— Негодование Пашки все возрастало.

Боб заплакал и дрожащим голосом сказал:

— Извини… я не буду больше…

— Ну ладно, черт с тобой! — смилостивился Пашка. — Но чтобы завтра, как из пушки, ты был в одиннадцать утра перед моим домом. Дело есть. Ты мне поможешь.

Какое дело — Пашка не объяснил.

Домой Боб вернулся сам не свой. Надо было немедленно положить на место деньги, но где их взять? Он выждал, пока Лика останется одна, и попросил сто рублей.

— Зачем? — спросила Лика, пристально глядя на него.

— Да так…

— Так? Скажи правду.

— Понимаешь…— Боб замялся. — Один мой товарищ проиграл хулигану сто рублей. Хулиган ему теперь грозит…

— Кто этот твой «товарищ»?

— Он просил не называть его.

Лика взяла брата за плечи:

— Боб, может быть, ты сам этот «товарищ»?

— Нет… никогда… честное пионерское…

Лика с сомнением покачала головой:

— Если даже с твоим другом это случилось, если хулиган вымогает деньги — надо сейчас же заявить в милицию.

Боб с сознанием своего превосходства смотрел на сестру. Лика на несколько лет старше его, а как мало знает жизнь.

— В милицию? — насмешливо протянул он. — Да за это измордуют! Руки-ноги отвинтят.

— Что? Что?

— Изобьют!

Лика рассказала матери о разговоре с Бобом. Результат был неожиданный. Агния Львовна растроганно подумала о сыне: если он просит деньги — значит, не брал их из-под замка, и все ее подозрения напрасны. Нет, одна Танька виновата. Агния Львовна бурно целовала сына, просила понять: ведь она мать, и если ударила, то любя, а в будущем никогда и пальцем не тронет. Боб грубо отбивался от ее поцелуев.

Но где же все-таки взять сто рублей? Он мысленно оценил денежные возможности всех своих друзей и понял, что ни у кого таких денег не найдется. Что же делать?

Утром Лика сказала, что звонили из Планетария: через несколько дней слет юных астрономов. Боб всполошился. Как он мог об этом забыть? Ведь он должен делать сообщение, а до сих пор не подготовился. Во всем все-таки виноват Пашка! «Надо порвать с ним, — решил он. — Расквитаюсь, и больше никогда не буду встречаться».

Боб сел за книжки готовить доклад, но в назначенный час встретился с Пашкой. Тот потребовал, чтобы Вундербоб после вчерашних заверений доказал на деле свою дружбу и безоговорочно помог ему. А если Боб изменит, пусть пеняет на себя. И Пашка сделал страшную гримасу, оттопырил большой палец правой руки и ткнул им в бок Боба, будто ножом. Потом сказал, что им придется опять «поработать с книгами», а деньги они поделят пополам. «Твою половину отдашь мне в счет долга», — добавил он.

В магазине их задержали. Боб нес портфель с книгами. Они уже уходили, когда белокурая девушка взяла за плечо Боба и тихо сказала:

— Пойдем со мной в кабинет директора.

Боб обмяк и послушно двинулся за девушкой, переступая будто ватными ногами. Пашка рванулся к двери, но его перехватил юноша в очках. Пашка попробовал укусить его, но тот ловко вывернул руку Пашки назад и так сильно сжал, что Пашка заорал от боли.

По дороге в милицию он шептал Бобу:

— Дурак! Не реви. Ревешь — значит, виноват. Будут допрашивать, ты тверди одно — знать ничего не знаю. Зашли купить учебники, а как Пашка сунул мне книги — не видел. Спросят, чего плакал, говори — испугался. Я все на себя возьму. Ты ругайся: «Чего задержали? Не имеете права задерживать. Я за Пашку не ответчик. У меня папа профессор, только вы его не беспокойте. Узнает отец, что зря сына задержали, он на вас прокурору пожалуется…»

Боб приободрился. В отделении он возмущался тем, что его задержали, говорил, что зашел посмотреть литературу по астрономии, что он докладчик на слете юных астрономов, пусть проверят. А кто чужие книги в портфель сунул — не знает. Их допрашивали поодиночке. Боба отпустили первым, и он ожидал Пашку на улице.

— Ну как? — спросил Боб.

— А никак! — презрительно ответил Пашка. — Составили протокол. — Он был раздражен, удручен, но старался держаться вызывающе: — Плевать! Ничего нам не сделают!

Вечером Боб явился к дому Пашки с запасным ключом. Вдвоем они пошли к Руде.

— Мирово, Вундербоб, мирово! — твердил довольный Рудя, разглядывая ключ. Он вышел в другую комнату и вскоре вернулся.

— Положи ключ на место, — сказал он.

— Так он ведь запасной! — Боб был удивлен и пояснил:— Утром мама съездит на рынок, отпустит шофера до вечера, и «Победа» будет целый день стоять. А папа из Кунцева вернется только часов в десять.

• Предыдущая
• 47/125
• Следующая