В желанном плену (ЛП) - Аврора Белль - Страница 15

• Предыдущая
• 15/58
• Следующая

Киаран? Вроде как мой папа, Киаран?

Энергия магическим образом восстановлена, я выбегаю из ванной, почти поскальзываясь на керамической плитке. Подбегая к Ноксу, я вырываю телефон из его руки и подношу к уху. Голос дрожит, я тихо спрашиваю:

— Папа?

— Делайла! Ох, моя сладенькая девочка. С тобой всё хорошо? — его нетвердый голос походит на мой, также дрожит.

Это всё, что требуется. Мое сердце парит. В меня вселяется облегчение. И дамбу прорывает, слезы льются по моим щекам, когда я поворачиваюсь к Ноксу. Наши глаза встречаются. Тихо всхлипывая, я произношу одними губами: «Спасибо», и я действительно так думаю. Я бы сделала всё что угодно, о чем бы он сейчас попросил.

— Я в порядке, правда. Просто немного слабая сегодня. — Я лгу.

Отец шмыгает носом, покашливает и успокаивает свой голос.

— Хорошо. Это хорошо. Нокс лучший в том, что он делает, и он защитит тебя, дорогая. Мне, — он прочищает горло. — Мне жаль, Делайла. Очень жаль. Я никогда не хотел, чтобы ты всё узнала таким образом. Я знаю, мне следовало рассказать тебе. Но это было так тяжело для меня. Я твой папа, предполагалось, что я должен был сам тебя защищать.

Желудок сжимается от напряжения, я пересиливаю себя и говорю отцу:

— Не делай этого. Ты сделал то, что мог, а когда понял, что не справляешься — прибегнул к помощи. Так поступает хороший отец. Ты хороший отец. Самый лучший.

— Ты себя хорошо ведешь? Без фокусов? — через телефон я слышу, как он улыбается.

— Уфф... — это всё что я могу выдать, и мой отец прыскает со смеху. Оттого что он смеется, я тоже хихикаю.

Отец говорит с досадой:

— Никогда не могла хорошо лгать, Лили, малышка. — Он никогда не называет меня Лили.

Когда неловкий момент молчания проходит, я спрашиваю:

— Как мама? И Тера? Где вы находитесь?

Голос позади заставляет меня подпрыгнуть.

— Время вышло. — Разворачиваясь, я чувствую, как снова начинаю учащенно дышать. Я умоляю:

— Нокс, пожалуйста, всего несколько минут. Пожалуйста. — Я готова броситься на колени, просто чтобы доказать, как сильно мне это необходимо.

Изучая мое лицо, он быстро смотрит на свои часы.

— Две минуты. И это всё.

Подношу телефон обратно к уху, мой отец подавлено говорит:

— Время вышло? Уже?

Говоря так быстро, как могу, я почти кричу:

— У нас есть две минут. Время пошло!

Отец сдавленно смеется, но говорит быстро:

— С мамой всё хорошо, ну ты же знаешь какая она. Всегда держится. Она ужасно по тебе скучает. И Тера... в общем, дорогая, я не знаю где она. Ее забрали тогда же, когда и тебя. Я знаю, что она в безопасности, но это всё. Я не знаю, где каждая из вас находится, но получаю каждодневные отчеты от Нокса и Митча. И пока вы обе защищены, я смогу справиться с нехваткой общения.

Мой отец имеет способность заставлять тебя чувствовать надежду в самой ужасной ситуации. Я так сильно его люблю. Неожиданно выпаливаю:

— Я так сильно люблю тебя, папочка. Передай маме, что ее я тоже люблю.

Его голос дрожит:

— Я люблю тебя сильнее, деточка. Я сделаю всё что угодно, чтобы защитить тебя.

Ощущается присутствие сзади, и волосы на затылке становятся дыбом. Зная, что мое время вышло, задыхаюсь от всхлипывания.

— Так, этот Нокс говорил правду. Ты нанял его, и он должен меня защищать?

Отец твердо отвечает:

— Что бы ты ни делала, слушай Нокса. Для него превыше всего твои интересы. Я клянусь.

Моя голова опускается, слезы падают на пол, и я шепчу:

— Я хочу вернуться домой, папочка.

Прежде чем он успевает ответить, телефон вырывают у меня из ладони, и я снова официально оторвана. От моей семьи. Моей жизни. От всего, что люблю.

Мой мозг говорит мне быть благодарной за несколько минут, которые я провела, разговаривая со своим отцом, но сердце страдает, и оно побеждает. Ярость просачивается сквозь меня, и я оборачиваюсь к Ноксу. Он встречает меня пристальным взглядом.

— Даже не думай об этом, Лили.

Что?

— Я не слепой, детка. Ты примерно в секунде от того, чтобы сорваться на меня.

— Ты чертовски прав. Ты не мог дать нам хотя бы еще несколько минут?

Нокс открывает свой рот, но сразу закрывает его. Его ледяные синие глаза вспыхивают, и его челюсть ожесточается, будто бы он кусает язык. Не говоря ни слова, он уходит, оставляя меня с чертовским ощущением горечи и одиночества. Он бормочет себе под нос:

— Не можешь, бл*дь, победить.

Я незрелый, эгоистичный, надоедливый ребенок.

Ярость рассеивается, и меня наполняют угрызения совести. Как только он доходит до двери, я выкрикиваю:

— Прости меня.

Его тело дергается, когда он резко останавливается. Он не поворачивается ко мне. Просто стоит в дверях, позволяя мне продолжать.

Я тихо признаюсь:

— Всё это тяжело для меня, Нокс. Ты действительно не можешь даже понять, насколько это тяжело для меня. Узнать о том, что кто-то хочет тебя убить без какой-либо на то причины. Я, — присаживаясь на кровать, я тяжело вздыхаю и продолжаю: — Моя жизнь сейчас состоит из двух вещей — депрессии и паранойи. И это всё. — Я прыскаю со смеху. — Что это за жизнь?

Стоя ко мне спиной, он поднимает свои руки и упирается ими о дверной косяк, и я почти вздыхаю. Это движение сделало его похожим на падшего ангела. Темная комната, украшенная ярким силуэтом массивного мужского тела. Темного и загадочного.

Сильного. Надежного. Безопасного.

Все эти слова заполняют мой разум.

Какого хрена?

Мое сердце бьется быстрее, и румянец поднимается вверх по моей шее. Мне не следует думать о тех вещах, о которых я думаю. Чтобы рассеять чары, я произношу:

— В общем, я чертовски пугаю себя картинками своей приближающейся смерти и надеялась, что ты, ну, я не знаю, утешишь меня или что-то в этом роде.

Не задумываясь ни секунды, Нокс поворачивается и большими шагами подходит к кровати, и становится прямо передо мной. Я поднимаю голову и смотрю ему прямо в лицо.

Очень решительно он говорит:

— Ты не умрешь.

Я хрипло отзываюсь:

— Почему ты так в этом уверен?

Его губы приподнимаются в уголках, и он говорит:

— Потому что есть причина тому, что я такой самоуверенный, принцесса. — Затем он улыбается. Не ухмыляется или скалится. Сверкающие зубы, мегаваттная улыбка.

И она прекрасна.

Немного кривая, она делает мягче его обычно грубое лицо. Я могла бы привыкнуть к такому Ноксу.

Он произносит:

— Не переживай, ты будешь жить по меньшей мере еще один день, чтобы надоедать мне. — Я почти падаю в обморок, когда он подмигивает. — Я самый лучший.

И затем он уходит.

***

Нокс

Мое тело дергается, когда я просыпаюсь.

Открывая глаза, я тянусь в кресле-качалке, и что-то мягкое падает на пол. Я хмурюсь, когда опускаю взгляд.

Одеяло?

Не просто какое-то одеяло. Это одеяло с кровати Лили.

Я быстро смотрю и обнаруживаю, что ее кровать пуста.

Какого черта? Где она? Более важно то, как она выбралась через меня, блокирующего дверной проход?

Вот же дерьмо.

Моя кровь застывает, я вскакиваю на ноги и бегу по коридору. Миллион вероятных сценариев проносится у меня в мозгу, но лишь один там задерживается.

Лили ушла в самоволку.

Перескакивая через три ступеньки, я торможу, чтобы остановиться внизу лестницы, когда вижу, как Лили и Бу танцуют на кухне, пока готовят. Они подпевают CD-плееру.

— Если ты хочешь быть моим возлюбленным, ты должен стать одним из моих друзей! (прим. перев. песня Spice girls «Wannabe») — Это поет Лили.

— Сделай так, чтобы это длилось всегда, дружба никогда не кончается! — это Бу.

Они поют в унисон:

— Если ты хочешь быть моим возлюбленным, ты должен научиться давать. Брать слишком легко, но такова жизнь! — Бу берет кухонную лопатку барабанит ею. — Бах! Бах! Бах! Бах!

• Предыдущая
• 15/58
• Следующая