Бульдог. Хватка - Калбазов Константин Георгиевич - Страница 9
- Предыдущая
- 9/70
- Следующая
Так что начала войны Петр не опасался. Но вся беда в том, что этот договор англичане заключали в основном против Франции, которая теперь превратилась в союзницу Австрии. Пренебрегать подобными договорами нельзя. Эдак можно и в одиночку остаться против какого-нибудь альянса.
Н-да. К Франции у Петра был особый счет. Десять покушений, и в каждом из-за спин убийц торчали французские уши. Если быть более точным, то в трех из них иезуитские. Но даже в этих случаях Туманов с уверенностью кивал в сторону Людовика Пятнадцатого.
При мысли о французском короле Петр невольно улыбнулся. Впрочем, улыбка вышла недоброй. Практически все были уверены в том, что Людовик всего лишь марионетка и всеми делами заправляет маркиза де Помпадур. Ошибочка. Некоторое время она была любовницей короля, хотя это уже и в прошлом, являлась его секретарем, голосом, советчиком, другом, но самостоятельных решений не принимала.
После смерти кардинала Флери Людовик все же решил взять управление государством в свои руки. Хм. Своеобразно так, ничего не скажешь. Но зато и все неудачи связывали с маркизой, а не с ним. Соответственно и недовольство было направлено на нее же. Петр, разумеется, находил подобное поведение Людовика странным, но, с другой стороны, это его тараканы.
В настоящее время Романова волновало другое: как поступить? С первого января прекращается срок субсидного договора, и английский посол Уитворт уже обивает пороги с намерением продлить его. В принципе до получения известия о договоре между Францией и Австрией Петр знал, как поступит. Для него любая возможность ослабить давление на казну была за благо.
Шутка сказать, сегодняшние ежегодные поступления в казну измерялись тридцатью пятью миллионами рублей. И эта цифра год от года росла. Но расходы возрастали куда быстрее. Денег не хватало так же, как и в первый год его правления. Признаться, его порой посещали сомнения, возможно ли иметь переполненную казну, не ведя войн. Взять турецкую кампанию, которую он столь часто поминает. Вот уж где он вышел с прибытком.
Угу. Вот только такая экономия, посредством договора с Англией, может выйти боком. Австрия давний и проверенный союзник. Не сказать, что Россия получила от этого союза такие уж большие выгоды, но одно только наличие союзного договора уже имело определенный вес и принесло большую пользу. Конечно же это было обоюдовыгодно, но ведь для того и заключаются союзы.
Кстати, субсидный договор в некоторой степени был на руку и австрийцам, ведь Ганновер по факту входил в состав Австрийской империи. Да и направлен он был против Пруссии и Франции. Вот только Фридрих и не подумал нападать на владения Георга Второго. Франция решилась было двинуть свои войска, но, как только зашевелился русский корпус, предпочла прекратить всякие попытки ведения военных действий. Она тогда и без того воевала с Австрией, так что вешать себе на шею еще и русский корпус, а по сути армию, с их стороны было бы глупо. И потом, французы изрядно увязли в войне с англичанами за влияние в колониях, в Вест-Индии, Америке и Индии.
И вот теперь Георг вновь настаивает на подписании субсидного договора, в то время как основной их противник по факту теперь превратился в союзника России. Ну, пока не союзника, но уже и не такого уж и противника. Словом, сам черт ногу сломит. Ему-то что с этим делать? Он как бы уже рассчитывал на эти деньги и даже учитывал при росписи бюджета следующего года. И тут на тебе, как гром среди ясного неба.
«Что, Петр Алексеевич, не клеится?» – послышался голос в голове Петра.
– Явился? – вздохнув и откинувшись на высокую спинку кресла, деланного еще под деда, произнес Петр.
При этом он не забыл осмотреть кабинет и задержал взгляд на двери, не приоткрыта ли. В остальном звукоизоляция в этом помещении на высоте. Еще бы, такие вот беседы у его императорского величества могут случиться в самый непредсказуемый момент. Ну и что должен подумать тот, кто нечаянно застанет государя увлеченно беседующим с самим собой? Угу. Именно что озаботиться душевным здоровьем императора.
«Можно подумать, я куда-то пропадаю. Оно, может, с радостью и полетал бы где-нибудь в астрале, посмотрел бы на мир не только твоими глазами. Но, к сожалению, не имею подобной возможности», – с явной иронией ответил Буров.
– Жаль. Просто не представляешь, скольких проблем можно было бы тогда избежать. – Петр снова исторг вздох.
«Грех жаловаться, Петр Алексеевич. Я и в таком качестве тебе пользы немало приношу».
– Только сам решаешь, когда обозначать свое присутствие, а когда отсиживаться в дальнем углу.
«Не устал еще причитать, а, Петруша? Сколько раз говорено, что я вовсе не гений и всего не знаю. Хотя при этом и готов помогать. Заметь, помогать, а не решать проблемы вместо тебя».
– Послушай, может, все же наконец объяснишь, отчего ты не взял меня под контроль? Ну как ту итальянскую куклу, марионетку.
«Угу. Такого возьмешь».
Несмотря на то что речь Бурова возникала непосредственно в голове Петра и голоса как такового император не слышал, он без труда различал интонации. Кстати, Петр вполне мог общаться с ним и мысленно, но предпочитал все же говорить в голос. И похоже, Сергею Ивановичу это нравилось.
– Не прибедняйся. Я, конечно, не из столь развитого века, как ты, но все же голову на плечах имею. Ведь помню, сколько раз превращался в стороннего наблюдателя, словно и не мое это тело. Вот та самая марионетка и есть.
«А помнишь, когда это случалось?»
– Разумеется. Когда мне грозила смертельная опасность. А еще исподволь речью моей начинал завладевать, когда нужно было поведать какую умную мысль моим сподвижникам, заставляя потом меня самому себе дивиться. Да только я ведь понимаю, что ты вот так можешь меня оттеснить в любой момент. Я вырос, возмужал, стал личностью, но и ты все это время не стоял на месте. Так почему?
«Ты помнишь, что было в той белой пустоши?» – после минутного молчания наконец произнес Буров.
– Признаться, только урывками. Появляются какие-то фрагменты картинок, фраз. Но в целом… Нет, не помню, – пожав плечами, вынужден был признать Петр.
Наконец-то. Их знакомство состоялось пять лет назад. За эти годы Петр неоднократно пытался получить у Бурова ответ на этот вопрос, но тот постоянно отшучивался, переводил беседу в другое русло или вовсе запирался. А вот теперь, похоже, разговор все же состоится. И Петр боялся вспугнуть настроенного на откровенность Бурова. Ну не любил он загадок, всегда хотел докопаться до сути.
«Ты тогда к сестрице своей рвался, Наталии. А я застрял там, как Винни Пух в домике Кролика…»
Петр не понял, о чем говорит Буров, но даже и не подумал перебивать его.
«…И тут вдруг ты, на тройке с бубенцами…»
Петра словно электрическим разрядом ударило, совсем как в физической лаборатории. Он явственно увидел, как это все было. Увидел так, словно случилось это только вчера. Вот он стоит в санях, а перед ним какой-то незнакомец в странной одежде.
– Ты кто таков? – Голос Петра чистый, звонкий, полный молодости, задора и огня.
– Буров, Сергей Иванович. А вы кто, молодой человек?
– Я тебе не молодой человек, а император Всероссийский Петр.
– Что-то вы не больно похожи на Петра Алексеевича. Ну не могли же художники настолько наврать, – с сомнением произнес Буров.
– Как это не похож? – вдруг растерялся мальчишка. – Петр Алексеевич и есть.
– Да видел я Петра Великого на картинах, там у него лицо совсем другое, опять же волосы у него темные, а ты русоволосый.
– Ну так то дед мой. А моих портретов разве не видел?
Ого! Что это? Зависть с обидой в одном флаконе?
– Погоди. Так ты Петр Второй?
– Ну да, – расправляя плечи, с гордым видом заявил парнишка.
Чудны дела Твои, Господи. Это что же получается, паренек настолько сросся со своим образом, что сам во все поверил? А с другой стороны, отчего-то не было сомнений, что все именно так и есть.
- Предыдущая
- 9/70
- Следующая
