Кавказец - Калбазов Константин Георгиевич - Страница 49

• Предыдущая
• 49/68
• Следующая

В ответ Дадык ожег его ненавидящим и весьма красноречивым взглядом. Хм. Если он рассчитывал произвести этим впечатление на Шейранова, то глубоко ошибся. Сергей Федорович прекрасно отдавал себе отчет, что на шею Темлякова уже наброшена петля. Единственный выход – вернуться в Россию. Но это невозможно по меньшей мере ближайшие несколько лет. Тогда остается одно – из сложившейся ситуации извлечь максимум пользы.

– Сергей Григорьевич, я удивлен, насколько легко вы влились в местные реалии. Да еще и со столь очевидной выгодой. Подумать только, всего лишь за два месяца вы умудрились заработать столько, сколько не всегда удается добыть в походе целому батальону, – облокотившись о крепостную стену, покачав головой, произнес комендант крепости.

– Завидуете, Аркадий Семенович? – оторвав взгляд от удаляющейся группы всадников, произнес Темляков.

– Боже упаси! Чему завидовать? Тому, что у вас в кровниках весьма немалочисленный и упрямый черкесский род? Тут уж никаким деньгам не рад будешь.

Капитан многозначительно кивнул за стену. Дадык управился даже раньше назначенного срока, уложившись в четыре дня. И вернулся он в сопровождении десятка воинов, обуреваемых праведным гневом. Правда, на Шейранова это не произвело ровным счетом никакого впечатления.

Получив деньги и выпустив пленников, он напоследок дал рекомендации по уходу за ранеными. Настоял на том, чтобы раненого с поврежденной бедренной костью уложили на носилки и никак иначе. Снабдил заживляющей мазью и настойкой для обработки ран.

В ответ на все грозные взгляды он вновь заявил, что будет рад появлению в окрестности крепости представителей рода Алаук. Не забыл упомянуть и о том, что с ними приятно иметь дело, поскольку расплачиваются они даже раньше срока. Нужно было видеть выражение лиц родственников освобождаемых, чтобы понять, насколько они жаждут вскрыть Темлякову горло.

Не сказать, что Сергей Федорович и впрямь был рад подобной статье дохода. Все же опасность очень даже реальна. И уж тем более после того, как он покинет своего подопечного, предоставив Темлякова самому себе. Но, с другой стороны, перспектива потери очередной большой суммы вполне может оказать на род Алаук отрезвляющий эффект. Опять же его жест доброй воли тоже чего-то да стоит.

– Однако должен заметить, меня волнует то, что вы служите в моем гарнизоне, – между тем продолжил капитан Балахнин.

– Даже так? – вскинул бровь Шейранов.

– Не надо на меня так смотреть, Сергей Григорьевич. За последние два месяца потери гарнизона превысили все допустимые нормы. Шутка сказать, почти треть солдат из молодого пополнения. Бог с ним, если бы можно было все списать на результат штурма, но ведь и после нападения потери продолжились. И ситуация ничуть не исправится, пока вокруг крепости будут кружить эти стервятники.

– Ну, в последнее время мы обходимся без происшествий. И это не только стараниями гарнизона и пластунов. Десяток отловленных мною и Даулетовыми бандитов тоже сыграл свою роль. Да и то, что я не убил кровников, должно способствовать примирению.

– Если они это оценят, а не озлобятся еще больше.

– К сожалению, тут трудно вам возразить. «Он первым ружье опустил, промолвив: «Мир вашему дому». Он первым другого простил, но ясно ли это другому?» – Шейранову отчего-то вспомнились строки из песни, звучавшей в советском еще фильме «Не бойся, я с тобой».

– Стихи? Кто автор? Уж не вы ли балуетесь?

– Знаю, что данное поветрие довольно модное, но нет, поэзия мимо меня, – явственно различая внутреннее возмущение Темлякова, который как раз пробовал свои силы на ниве стихосложения, ответил Шейранов. – Просто слышал где-то, а где, сейчас и не вспомню.

– Сергей Григорьевич, вы бы все же больше уделяли времени своим непосредственным обязанностям, а то ваши казачки предоставлены самим себе. Нехорошо это.

– Я вас понял, Аркадий Семенович.

А чего тут непонятного? Нет, конечно, коменданту вылазки Темлякова только на руку. Да и прав подпоручик, после того как он с братьями провернул парочку удачных захватов, нападений на часовых пока зафиксировано не было. Оно, конечно, все может измениться в связи с появлением почти полутора десятков боеспособных джигитов. Да только сомнительно. Алауковы скорее всего подадутся прямиком домой. Не тот расклад, чтобы прямо сейчас бросаться выяснять отношения.

Да и не сказать, что Темляков так уж забросил свои служебные обязанности. Полусотня со своими обязанностями справляется, неприятностей от казачков никаких, пакостей от горцев тоже не наблюдается. Так что хотя Шейранов и не стал спорить, как тут ни крути, а упрек от коменданта незаслуженный.

Хоть и старается это скрыть капитан, но все же в нем говорит именно обида. Шутка сказать, но лично он за содержание в крепости десятка пленных получил пятьсот рублей, а это почти в полтора раза больше его годового жалованья. Еще столько же подпоручик раздал другим офицерам и про нижних чинов не забыл. Получается, что у него самого осела куда более значимая сумма. Да Балахнину за всю свою службу так и не довелось одновременно держать в руках такие деньги.

Между прочим, столь же завистливые взгляды заметны и со стороны других офицеров. Словно Темляков отбирает у них их хлеб. Оно ведь куда проще коситься на него, чем признаться себе в том, что самому пойти на подобный риск недостает решительности. И, конечно же, непременно помянуть Фортуну, сопутствующую молодому и безрассудному подпоручику.

Вопреки опасениям коменданта прав все же оказался Шейранов. Воины рода Алаук в полном составе ретировались по Тебердинскому ущелью и далее через горы к своему родовому аулу. Сергей Федорович не стал рисковать сам и не решился отправить братьев Даулетовых, предоставив разведку Перегудову. Что тот с успехом и выполнил, вернее, поручил Семену Зайцеву, так как сам был занят обработкой довольно богатого материала.

Как видно, работы у продюсера было настолько много и картинка у него складывалась настолько хорошая, что он не появлялся на связи целых двое суток. Безопасники время от времени совершали облет прилегающей к крепости местности с целью выявления возможных групп, представляющих потенциальную опасность. Однако вокруг Хуруманской было до неприличия тихо. И это при том, что вокруг соседней крепости Каменный Мост время от времени пошаливали. Как видно, слухами земля полнится и слава о странном подпоручике со звериным чутьем распространялась со скоростью лесного пожара…

– Открывай ворота!

– Кто такие?! – послышался строгий оклик часового на надвратной куртине.

– Я те щас объясню, кто мы такие. Егоров, открывай, пока тебе башку не снял. Ты смотри, и полугода не прошло, как со службы сменился, а уже не узнают.

– Ты, что ли, Архип Николевич?

– Нет, йошкин кот, архангел Михаил.

– А с тобой кто?

– Десяток мой, кто же еще?

– Ты извини, но я должен вызвать дежурного офицера.

– Ну так вызывай скорее.

Темляков, который как раз дежурил по крепости, явился минут через пять. Если бы казаки прибыли днем, то никаких вопросов, их пропустили бы за стены без проблем. Но они появились в неурочный час, когда ночь окутала все вокруг темным саваном.

– Кто такой этот Архип? – поинтересовался Темляков у Пархоменко, подходя к воротам.

– Непейвода Архип, младший урядник, в здешнем гарнизоне стоял. Мы их полусотню сменили, когда у них вышел срок полевой службы.

– Ясно. Каверзы от него какой ждать можно?

– Каверзы ждать можно от кого угодно. Но то мы сейчас глянем.

Как выяснилось, ни о какой подлости здесь речь не шла. Пархоменко признал не только самого Архипа, но почти всех прибывших с ним, также являвшихся жителями станицы Горячеводской. Разве только затесался среди них один, явно не казачьей, да и вообще гражданской наружности, хотя и держался в седле на удивление ловко.

Впрочем, только прибытие в крепость в столь неурочный час само по себе было событием не рядовым. Одно дело, когда это требовалось по службе или при совершении набега, чего греха таить, отличались в этом обе стороны. Вот только эти были не на службе и после набега в крепость обычно не заходят, если только жизнь не потрепала, но на потрепанных казаки не походили.

• Предыдущая
• 49/68
• Следующая