Выбери любимый жанр

Последний прыжок - Мильчаков Владимир Андреевич - Страница 5


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

5

Через площадь к зданию сельсовета в сопровождении трех басмачей не спеша подъехали Мадумар и человек с повязкой на лице. Толпа угрюмо расступилась перед главарями басмачей. Мадумара узнали все и не ждали от него хорошего. Но кто скрыл свое лицо под марлевой повязкой, было неизвестно. Спешившись, оба главаря неторопливо поднялись на крыльцо, причем Мадумар почтительно подхватил под локоть человека в повязке. Поднявшись, тот обернулся к толпе и медленно, величественным движением обеих рук снял повязку.

— Муддарис Насырхан!!. Насырхан-Тюря! — пронеслись по толпе удивленные и испуганные возгласы.

Насырхан, сделав шаг вперед и вперив в толпу умные, злые глаза, гулким, слышным по всей площади голосом заговорил:

— Помолимся, правоверные! Возблагодарим бога за то, что он даровал нам победу над лютым врагом!..

Насырхан опустился на колени и, подняв вверх лицо, зашептал слова молитвы. Вслед за ним нерешительно начала опускаться на колени и толпа дехкан. Недогадливых заставили поторопиться нагайки басмачей.

— Мусульмане, — снова заговорил Насырхан, поднимаясь с колен, — сегодня мы, покорные воле всевышнего, начали священную войну с неверными: с коммунистами и теми, кто, ослепленный их дьявольской пропагандой, свернул с пути, предначертанного аллахом. В святом коране, в суре «Семейство Имрана», сказано: «Вы, мусульмане, самый лучший народ из всех, какие возникли среди людей: повелевайте…» Так неужели мы, мусульмане, осмелимся противоречить святому корану, забудем о том, какую великую, господствующую роль уготовил нам всевышний и будем терпеть поношение от иноверцев и ренегатов! В коране, в суре «Мохамед», всевышний наставляет нас: «Когда встретитесь с неверными, то ссекайте с них головы дотоле, покуда не сделаете совершенного им поражения». А в суре «Покаяние» сказано: «Ревностно воюй с неверными, будь жесток к ним». Мусульмане! Всегда помните, что неверными являются не только все русские, но и те, кто вчера был с нами, ходил в мечеть и почитал коран, а сегодня завел дружбу с русскими, стал покорным слугой коммунистов, отдал своих детей в советскую школу под руководством безбожных учителей. Всех, кто принял на себя греховное название «колхозник», ждет в этом мире мучительная смерть от рук людей, почитающих коран, а за гробом — геена огненная. Уничтожайте таких, правоверные, уничтожайте без всякой жалости. Тот не мусульманин, кто сейчас будет стоять в стороне, кто не поддержит всем своим достоянием и собственной жизнью святого дела, начатого нами.

Раздавшийся неподалеку винтовочный выстрел прервал речь Насырхана. Он настороженно прислушался. Прозвучал второй выстрел, и сразу же вслед за ним началась оживленная винтовочная трескотня. Насырхан вопросительно посмотрел на Мадумара, тот недоуменно пожал плечами и подозвал к себе одного из басмачей.

— Узнайте там, из-за чего шум! — приказал он. — Что не поделили? Быстро!

Басмач ускакал. Насырхан, стараясь перекричать грохот несмолкающей стрельбы, продолжал:

— Тот не мусульманин, кто не вступит в число джигитов газавата. Поэтому по окончании базара разъезжайтесь спокойно по домам, а к полудню завтрашнего дня присылайте сюда по одному джигиту от каждых десяти домов. Кишлаки, не подчинившиеся моему приказу, будут уничтожены как гнезда предателей и отступников от корана.

Насырхан помолчал, оглядывая толпу злым, требовательным взглядом. Но в ответ ему не раздалось ни одного приветственного возгласа. Толпа настороженно затихла. Насырхан нахмурился и подошел к самому краю крыльца. В этот момент из толпы неожиданно вышел дехканин и остановился перед Насырханом. Дехканин был стар. Седая, узенькая, клинышком бородка обрамляла впалый, беззубый рот. Одет он был бедно, но опрятно. На голове аккуратно намотана холщовая, когда-то, вероятно, синяя, но теперь выгоревшая чалма. Подойдя к крыльцу, он почтительно наклонился и с благоговейным видом поцеловал полу халата Насырхана.

— Дозволь узнать, праведный Муддарис, — спросил он, — куда завтра посылать джигитов? Где они будут вас искать?

Насырхан подозрительно вгляделся в старика, но у того на лице ничего нельзя было прочесть, кроме почтительного внимания.

— Меня незачем искать, — гордо ответил Насырхан. — Мы никуда отсюда не уйдем. Джигитов посылайте в Кассан-Сай. Отсюда мы поедем на Наманган.

— Под конвоем? — донесся из толпы чей-то голос.

Окружающие толпу басмачи кинулись было разыскивать крамольника, но Насырхан величественным жестом остановил их.

— Под конвоем мы поведем отступников, чтобы повесить их на площади в Намангане, — угрожающе проговорил он, и, обращаясь к старику, задавшему вопрос, продолжал: — Иди, старик, и посылай…

Прервавший винтовочную трескотню взрыв заглушил окончание фразы, Насырхан сердито обернулся к Мадумару.

— Кто там осмеливается сопротивляться? — спросил он. — Немедленно схватить и сжечь!

Мадумар, почтительно поклонившись, сбежал с крыльца, но, не отойдя и десяти шагов, остановился. Из-за угла дома на площадь выехал басмач, он тянул за собой на веревке человека со связанными руками. Человек был одет в поношенное красноармейское обмундирование.

— Что там происходит? — спросил Насырхан. — Кто стрелял?

— Милиционер, — почтительно ответил басмач.

— Этот? — кивнул Насырхан на связанного.

— Нет. Милиционер успел взобраться на крышу и утянул за собой лестницу. К нему не подойдешь. А он бьет без промаха. Троих наших уже нет.

— Почему не подожгли дом? — раздраженно взглянул на басмача Насырхан.

— Он каменный. Да и не подступиться. Наши было подбежали, так он гранатой… троих ранило… не выживут.

— Ишаки! — сердито бросил басмачу Мадумар и кинулся в сторону гремевших выстрелов.

— А это что за падаль? — спросил Насырхан, вглядываясь в связанного.

— Это Турсун Рахимов! — объяснил Насырхану ближайший байбача. — Председатель сельсовета.

— Коммунист?

— Самый вредный. Житья от него нет.

— К милиционеру на помощь бежал, — сообщил басмач. — Хорошо из нагана стреляет. Двух наших уложил, пока связали.

— А милиционер русский? — спросил байбачу Насырхан.

— У нас в милиции одни узбеки, — ответил тот. — Все утром уехали в Наманган. Один Юлдаш Дадабаев остался. Он больной был… малярия. Значит, это Юлдаш и стреляет.

— Коммунист?

— Нет. Из Красной Армии недавно вернулся.

— Слушай, собака, — крикнул Насырхан пленнику. — Сейчас ты подохнешь. Жалеешь теперь, что пошел против своего народа?

Турсун Рахимов, собрав остаток сил, с трудом открыл единственный уцелевший глаз.

— Я шел только со своим народом, — еле шевеля разбитыми губами, ответил он Насырхану. — А жалеть действительно жалею…

— А, значит, раскаиваешься, — торжествующе усмехнулся Насырхан. — Вы слышите, правоверные?

— Нет, не раскаиваюсь, а жалею, что не увижу, как тебя расстреляют, старый шакал, — неожиданно окрепшим голосом ответил Рахимов.

Насырхан вздрогнул, попятился и махнул одному из байбачей рукою. Тот из обреза в упор выстрелил в председателя, и Рахимов тяжело упал на ворох бумаг, выброшенных из окон сельсовета. Толпа испуганно ахнула и после короткой паузы встревоженно загудела. А Насырхан резко повернулся к толпе и с неприкрытой угрозой заговорил:

— Так мы будем расправляться со всеми коммунистами, учителями и потаскушками, снявшими паранджу и оголившими лицо. Запомните это и расскажите всем правоверным. А завтра к полудню джигиты по одному от десяти домов должны быть здесь. Иначе…

В нестихавшую ружейную перестрелку неожиданно вмешались пулеметные очереди. Насырхан, оборвав фразу, прислушался…

Из-за угла вылетел басмач и, подскакав к крыльцу, о чем-то шепотом доложил Насырхану.

— Ни за что, — оборвал его Насырхан. — Скажи Мадумару — пусть держится. К вечеру подойдет Истамбек. Мы не можем уходить из Кассан-Сая.

Басмач ускакал обратно.

Из-за угла на полном скаку вылетел Атантай. Подъехав к крыльцу и не обращая внимания на толпу, он вслух доложил:

5
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело