Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Прянишников Борис Витальевич - Страница 15

Рапалло привело к тесному сотрудничеству рейхсвера с Красной армией. Немецкие части проводили в СССР запрещенные Версальским договором учения. В СССР испытывались новые типы немецкого оружия. Генералы рейхсвера присутствовали на маневрах Красной армии. Красные военачальники знакомились в Германии с немецкой военной наукой и техникой.

Шли годы, менялись условия жизни. Под напором послевоенной инфляции в Германии многие русские эмигранты перекочевали из Берлина в Париж. Русский Берлин численно уменьшился. Не уменьшилось, но увеличилось число советских агентов в Берлине. Протянулись невидимые нити ОГПУ из Берлина во Францию, еще не признававшую советского правительства законной русской властью.

Париж — город-светоч, столица державы-победительницы в Первой мировой войне, заплатившей за победу многими сотнями тысяч своих сынов. Город, воплотивший в себе великую французскую культуру, влиятельный в мире политический центр.

В ранние двадцатые годы стал Париж столицей русского Зарубежья. Дореволюционная Россия предстала здесь во всем своем былом, но ущербленном величии. Тут поселились великие князья Дома Романовых, уцелевшие в вихрях великой русской смуты. Заседал возглавленный М. Н. Гирсом Совет послов, представленный известными во всем мире русскими дипломатами. Жили бывшие царские министры, сенаторы, члены Государственного Совета, депутаты Государственной Думы, деятели безвременно скончавшегося Временного демократического правительства, проигравшего Россию партии Ленина.

Глубоко переживали эмигранты трагедию России, обвал многовековой монархии, гибель едва народившейся, хилой русской демократии. Кипели в политических страстях остатки разбитых большевиками политических партий — монархисты, кадеты, октябристы, социалисты-революционеры, меньшевики и иные. Бывшие сановники и генералы писали мемуары, обличая противников и соперников, укоряя в ошибках единомышленников и понося инакомысливших. С трагизмом в голосе все спрашивали: как все это могло случиться? Кто же виноват?

Множество новых организаций — политических, общественных, культурных, научных, профессиональных, благотворительных и иных — возникло в русском Зарубежье. Самые важные были в Париже. Не дремали и ленинцы, обеспокоенные мощью и влиянием многочисленных эмигрантов. В их толщу они протолкнули свои организации, и первой из них был построенный на тоске по России Союз Возвращения на Родину.

Блистал русский Париж культурными силами. Театры, оперные труппы Агренева-Славянского и Церетели. Духовная академия. Писатели И. Бунин, Д. Мережковский, А. Куприн, И. Шмелев, Б. Зайцев, И. Лукаш и иные. Художники К. Коровин, А. Бенуа, Билибин и другие. Изумительный русский балет С. Дягилева, танцовщики Нижинский и Фокин, балерины Анна Павлова, Кшесинская, Карсавина и множество других громких имен. Академическая группа с известными всему миру учеными. Толстые журналы, талантливые критики В. Ходасевич и Г. Адамович. Книжные издательства. Большие ежедневные газеты «Последние Новости» П. Милюкова и «Возрождение» с десятками тысяч читателей. Иные газеты и журналы, то возникавшие на эмигрантской ниве, то вскоре погибавшие под тяжестью непосильных расходов.

Русское Зарубежье — Россия в миниатюре, бережно и благоговейно хранившая все лучшее от России царской, хранительница ее культуры и духовных ценностей.

У этой зарубежной России была своя безоружная, но крепко спаянная армия — Русский Обще-Воинский Союз, объединивший в своих рядах десятки тысяч белых воинов.

Обескровленная в мировой войне, Франция остро нуждалась в рабочих руках на своих заводах, фабриках и шахтах. Она охотно принимала к себе белых офицеров и солдат, нашедших временный приют на Балканах. Потянулись во Францию тысячи офицеров, солдат и казаков. Рассеялись они по всему лику Франции. Многие осели в Париже и его окрестностях. Тяжело трудились, не жалуясь на тяготы жизни в чужой стране. Генералы, командовавшие в России армиями и корпусами, полковники, командовавшие полками, сели за руль такси. Три тысячи офицеров стали шоферами такси. Металлургия Эльзас-Лотарингии, шахты Деказевилля, автомобильные заводы Ситроэна и Рено в Париже, множество больших и малых предприятий по всей стране дали работу бездомным изгнанникам, борцам за свободу и честь России.

В Париже и в провинции жили чины РОВСа крепко спаянными группами. Тосковали по покинутой родине, мечтали о свержении власти большевиков, жаждали борьбы с ними. Жили сперва беспочвенными надеждами на весенние походы… С каждым годом все больше и больше таяли эти надежды. Нужно было искать иные пути и способы борьбы.

Двадцатые годы в русском Зарубежье ознаменовались возрождением и расцветом монархических идей, поблекших было в годы революции и Гражданской войны. Монархисты-легитимисты, верные установленному императором Павлом Первым закону о престолонаследии, последовали за великим князем Кириллом Владимировичем, объявившим себя местоблюстителем царского престола за рубежом. Вскоре Кирилл Владимирович был провозглашен императором Всероссийским.

Но многие монархисты не могли простить контр-адмиралу Кириллу Владимировичу измену трону, когда он, с красным бантом на груди, явился 1 марта 1917 года к зданию Государственной Думы и предоставил офицеров и матросов своего Гвардейского Экипажа в распоряжение революционной власти, вынудившей императора Николая Второго отречься от престола.

Взоры большинства монархически настроенных эмигрантов обратились к великому князю Николаю Николаевичу, бывшему в 1914–1915 годах Верховным Главнокомандующим русских армий. Популярный не только в русской среде, но и в политических кругах Франции, благодарной России за помощь в трагические дни битвы на Марне, великий князь жил тогда уединенно на французской Ривьере в своем имении в Антибе. Бывшие государственные деятели России и различные эмигрантские организации не раз обращались к нему с просьбами возглавить национальное антибольшевистское движение. Но всякий раз Николай Николаевич решительно отказывался. Он считал, что после всех революционных событий члены императорской фамилии должны воздерживаться от политической деятельности.

Тем временем, по тайным каналам, из России шли вести о подпольном монархическом движении, мало-помалу наращивавшем свою мощь и распространявшем свое влияние по всей стране… Взволновались лидеры монархистов в Берлине и Париже. Движению нужен был авторитетный и популярный вождь. Им мог быть только великий князь Николай Николаевич.

В марте 1923 года из Белграда в Антиб приехал генерал А. П. Кутепов. Его первая беседа с великим князем была краткой. Николай Николаевич даже не пожелал говорить о своем участии в эмигрантских делах. Твердый и решительный, Кутепов добился второй аудиенции. Горячо доказывал, что великий князь никак не может уклониться от своего долга перед Россией. На сей раз Кутепов преуспел, Николай Николаевич согласился.

Довольный Кутепов вернулся в Белград, где исполнял обязанности помощника П. Н. Врангеля, Главнокомандующего русской армией в изгнании. А 3 мая 1923 года великий князь покинул Антиб и поселился в имении Шуаньи под Парижем. Под его верховным водительством началось объединение шестнадцати эмигрантских организаций. Намечались планы, назначались деятели на разные должности. Нужен был и руководитель тайной работы против большевиков.

Выбор Николая Николаевича пал на Кутепова. В начале 1924 года он вызвал его в Париж и предложил ему руководство революционной борьбой с большевиками. Боевой генерал был озадачен. Он отдавал себе отчет в трудностях нового, незнакомого ему дела, к которому подготовлен не был. После разговора с великим князем зашел Кутепов в кафе «Ренессанс», что неподалеку от театра «Комеди Франсэз». Сел за столик, заказал чашку кофе и, мучимый сомнениями, размышлял над предложением великого князя. Словно невзначай в кафе появился генерал Шатилов, бывший помощник Главнокомандующего. Разговорились. Шатилов узнал о предложении великого князя. Узнал и о решении Кутепова, принятом после размышлений над чашкой кофе. Кутепов отдал себя в распоряжение великого князя и немедленно сообщил об этом П. Н. Врангелю.