Зрелость. Ответственность быть самим собой - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 7

– Я чувствую это – это нечто невидимое. Но ты спас мне жизнь, и теперь моя жизнь – твоя. Делай с ней что хочешь, я просто тратил ее впустую. Видя тебя, посмотрев тебе в глаза, я понял одно – что ты можешь меня трансформировать. С той самой ночи я влюблен.

Для меня зрелость это духовное явление.

Зрелость духа означает: коснуться своего внутреннего неба. Как только ты утверждаешься в своем внутреннем небе, ты нашел дом, и великая зрелость возникает в твоих действиях, в твоем поведении. Тогда, что бы ты ни делал, в этом есть изящество. Тогда, что бы ты ни делал, это само по себе стихотворение. Ты живешь как поэзия, твоя походка становится танцем, твое молчание становится музыкой.

Под зрелостью подразумевается, что ты пришел домой. Ты больше не ребенок, который должен расти, – ты вырос. Ты коснулся вершины своего потенциала. Впервые в каком-то странном смысле тебя нет – и ты есть. Тебя нет в твоих старых представлениях, фантазиях, в твоих старых восприятиях себя, – все это ушло. Теперь в тебе возникает нечто новое, абсолютно новое и девственное, что трансформирует всю твою жизнь в радость. Ты стал чужим в этом несчастном мире, ты больше не создаешь страданий для себя или кого-то другого. Ты живешь свою жизнь в тотальной свободе, не обращая ни малейшего внимания на то, что скажут другие.

Люди, которые всегда думают о других и мнениях других, незрелы. Они зависимы от мнений других. Они ничего не могут сделать подлинно, честно, они не могут сказать, что хотят сказать – они говорят то, что хотят слышать другие. Ваши политики говорят те вещи, которые вы хотите слышать. Они обещают вам то, чего вы хотите. Они прекрасно знают, что не смогут исполнить своих обещаний; это и не входит в их намерения. Но если бы они точно и правдиво описали ситуацию, и разъяснили, что многое из того, что вы просите, невозможно, что этого нельзя сделать, их выгнали бы из власти. Ты не выберешь политика, который честен.

Это очень странный мир. Это почти сумасшедший дом. Если в этом сумасшедшем доме ты становишься бдительным и осознаешь свое существо, ты блажен.

В жизни есть внутренний образец, и хорошо его понять. Каждые семь лет, говорят психологи, тело и ум претерпевают кризис и меняются. Каждые семь лет все клетки тела меняются, полностью обновляются. Фактически, если ты живешь семьдесят лет, среднюю продолжительность жизни, твое тело умирает семь раз. Каждый седьмой год все меняется – точно как меняются времена года. За семьдесят лет цикл завершается. Круг, линия, движущаяся от рождения к смерти, замыкается. В ней было десять подразделений.

Фактически, жизнь человека не следует делить на детство, молодость, старость – это не очень научно, потому что каждые семь лет начинается новый возраст, предпринимается новый шаг.

В первые семь лет центр тяжести ребенка находится в нем самом, как будто он является центром всего мира. Вся семья движется вокруг него. Любая его потребность немедленно удовлетворяется, в противном случае он впадает в ярость, гнев, бешенство. Он живет как император, настоящий император… мать, отец – все они слуги, и вся семья существует только для него. И конечно, он думает, что так и со всем остальным миром. Луна восходит для него, солнце встает для него, времена года меняются ради него. Семь лет ребенок остается абсолютно эгоистичным, центрированным в себе. Если спросить психологов, они скажут, что семь лет ребенок остается мастурбативным, удовлетворенным самим собой. Ему ничего не нужно, никто не нужен. Он чувствует себя законченным.

Через семь лет – прорыв. Ребенок больше не центрирован в себе; он становится в буквальном смысле эксцентричным. Слово «эксцентричный» означает – «вышедший из центра». Он движется к другим. Другой становится важным явлением – друзья, компании… Теперь он не настолько погружен в самого себя; его интересует другой, больший мир. Он входит в приключение узнавания, кто такой «другой». Начинается исследование.

После седьмого года ребенок становится великим спрашивающим. Он подвергает сомнению все. Он становится великим скептиком – из-за своего исследования. Он задает миллионы вопросов. Он до смерти надоедает родителям, он становится головной болью. Его интересует другой, и все на свете попадает в спектр его интереса. Почему деревья зеленые? Почему Бог создал мир? Почему это так? Он начинает становиться все более и более философом – исследование, скептицизм, – он настаивает на том, чтобы вникнуть во все.

Он убивает бабочку, чтобы посмотреть, что у нее внутри, он разрушает игрушку, чтобы увидеть, как она устроена, разбивает часы, чтобы посмотреть, что в них тикает и стучит – что происходит внутри? Его начинает интересовать другой – но другой остается того же пола. Его не интересуют девочки. Если других мальчишек интересуют девочки, он считает их нытиками. Девочек не интересуют мальчики. Если какая-то девочка интересуется мальчиками и играет с ними, ее считают «пацанкой», не нормальной, не средней; что-то не так. Эту вторую стадию психоаналитики и психологи называют гомосексуальной.

После четырнадцати лет открывается третья дверь. Его больше не интересуют мальчики, девочек больше не интересуют девочки. Они вежливы, но не заинтересованы. Именно поэтому любая дружба, случающаяся между семью и четырнадцатью годами, глубже всего – потому что ум гомосексуален, и никогда больше не случится такой дружбы. Такие друзья остаются друзьями навечно, это такие глубокие узы. Ты подружишься с другими людьми, но это останется только знакомством, не таким глубоким явлением, которое случилось между семью и четырнадцатью годами.

Но после четырнадцати лет мальчик не интересуется мальчиками. Если все идет нормально, если он нигде не застрял, он заинтересуется девочками. Теперь он становится гетеросексуальным – он заинтересован не просто в других, но в другом – потому что когда мальчика интересуют мальчики, другой мальчик может быть «другим», но все же это точно такой же мальчик, не совсем другой. Но когда мальчика начинают интересовать девочки – теперь его действительно интересует противоположный, настоящий другой. Когда девочку начинают интересовать мальчики, входит мир.

Четырнадцать лет – это революционный возраст. Секс становится зрелым, человек начинает думать в терминах секса, сексуальные фантазии выходят на первый план в снах. Мальчик становится великим донжуаном, начинает ухаживать. Возникает поэзия, романтика. Он входит в мир.

К двадцати одному году – если все идет нормально, и общество не принуждает ребенка к чему-то неестественному – к двадцати одному году ребенка начинают более интересовать амбиции, чем любовь. Он хочет роллс-ройс, большой дворец. Он хочет быть успешным, Рокфеллером, премьер-министром. Выходят на первый план амбиции, и вся его забота в том, как преуспеть, как победить в соревновании, как победить в борьбе.

Теперь он входит не только в мир природы, но и в мир человечества, на рыночную площадь. Теперь он входит в мир безумия. Теперь на передний план выходит рыночная площадь. Все его существо стремится к рынку – деньги, престиж, власть.

Если все идет правильно – как не бывает никогда, потому что я говорю об абсолютно естественном развитии, – к возрасту двадцати восьми лет человек никаким образом не пытается войти в жизнь приключений. С двадцати одного до двадцати восьми лет он живет приключениями; к двадцати восьми годам он становится более бдительным к тому, что желания невозможно удовлетворить. В нем больше понимания того, что многие желания невыполнимы. Если ты дурак, ты будешь за ними гнаться, но люди, которые разумны, в двадцать восемь лет входят в другую дверь. Их начинает интересовать более безопасность и комфорт, чем приключения и амбиции. Они начинают устраиваться. Двадцать восемь лет это конец хиппования.

В двадцать восемь лет хиппи становится домовладельцем, революционер перестает быть революционером; они начинают склоняться к оседлой жизни, ищут комфорта, стремятся иметь небольшой счет в банке. Они хотят небольшой, но устроенный дом, уютное место жизни, безопасность, чтобы, по крайней мере, это у них всегда было, – небольшой счет в банке. В районе двадцати восьми лет люди начинают обращаться в страховые компании. Они начинают устраиваться. Теперь бродяга больше не бродяга. Он покупает дом, начинает в нем жить, становится цивилизованным. Слово цивилизация происходит от корня сивис – гражданин. Теперь он становится частью города, страны, установленного порядка. Он больше не бродяга, не скиталец. Теперь он не поедет в Катманду или в Гоа. Он никуда не поедет – кончено, путешествий с него достаточно; теперь он хочет осесть и немного отдохнуть.