Рассказы каменного века - Уэллс Герберт Джордж - Страница 14

Лето было в полном разгаре. Первые два дня, когда раны Уг-Ломи еще были открыты, они почти ничего не ели. В низменном месте, где они скрывались, не было ни корней, ни мелких зверьков, а река с ее рыбой и водяными улитками находилась на открытом месте, на сотню ярдов в сторону от них. Днем Юдена не решалась уходить из страха перед соплеменниками, — своими братьями и сестрами, а ночью из страха перед дикими зверями, опасаясь одинаково как за него, так и за себя. Как и коршуны, они получили свою долю льва. Вблизи них протекал небольшой ручеек, и Юдена в горстях своих рук приносила воду Уг-Ломи.

Место, где находился Уг-Ломи, было прекрасно скрыто от племени чащей деревьев ольхи и со всех сторон окружено высоким тростником. Труп убитого льва лежал недалеко от его бывшей берлоги, на утоптанном месте, в пятидесяти ярдах от Уг-Ломи. Можно было рассмотреть сквозь высокие стебли тростников, как коршуны дрались друг с другом за лучшие куски и отгоняли шакалов. Над трупом льва мириадами носились мухи, и до Уг-Ломи долетало их неумолкаемое жужжанье. Через несколько дней, когда раны его уже почти зажили, от льва оставалось лишь несколько разбросанных и обглоданных дочиста костей.

Большую часть дня Уг-Ломи сидел неподвижно, бесцельно смотря перед собой. Временами он бормотал что-то о лошадях, медведях и львах, а иногда по целым часам он принимался бить землю первым топором и называл при этом по именам всех охотников своего племени, как будто не боясь привлечь их этим к себе. В эти короткие летние ночи они оба почти не спали. Неподвижные предметы, казалось, начинали двигаться вокруг них, принимая форму существ, каких они никогда не видали днем. Несколько ночей гиены не появлялись, но вслед за тем в одну темную безлунную ночь их прибежала целая дюжина и долго грызлась за остатки льва. Всю ночь раздавались их вой и рычание, и Уг-Ломи с Юденой могли даже слышать, как кости хрустели на зубах у гиен. Но они знали, что гиена никогда не решится напасть на живого, не спящего человека, и потому совсем их не боялись.

Днем Юдена по узкой тропинке, проложенной львом в тростнике, доходила до поворота реки и вползала в заросли камыша, чтобы наблюдать за племенем. Лежа у деревьев ольхи, к которым она была привязана как приношение льву, она могла и теперь видеть всех на холме, у костра, маленькими, но отчетливыми фигурками, точно так же, как она видела их в тот вечер. Но она мало рассказывала Уг-Ломи о своих наблюдениях, боясь, что привлечет к нему сынов Уйи, если только назовет их по именам. В те дни верили, что произнесенное вслух имя привлекает носящего его человека.

Еще в первое утро, после того как Уг-Ломи убил льва, она видела, как мужчины, приготовив свои копья и метательные камни, отправились по направлению к речной долине, оставив на холме женщин и детей. Они даже и не подозревали, как близко от них был Уг-Ломи, когда длинной нитью тянулись по его следам с Сиссом-Следопытом во главе. Она видела, как после ухода мужчин, женщины и маленькие дети принялись собирать для ночного костра листья папоротников и сучья деревьев, а мальчики и девочки постарше бегали и играли друг с другом. Но старуха испугала ее. Около полудня, когда большинство находилось внизу у изгиба реки, она пришла и стала на ближайшей стороне холма — темной, сучковатой, жестикулирующей фигурой. Юдена была почти уверена, что она заметила ее. Она притаилась, как зайчик в норке, ее блестящие глаза были устремлены на сгорбленную колдунью, но она скоро поняла, что старуха молилась льву, — тому самому льву, которого убил Уг-Ломи.

На следующий день вернулись охотники. Они были явно утомлены и принесли с собою лань. Юдена с завистью наблюдала за их пиром. Но вдруг случилось что-то необыкновенное. Она увидела и ясно услышала, как старуха принялась кричать, жестикулировать и указывать прямо на нее. Она сильно перепугалась и, как змея, неслышно уползла в густую траву. Но скоро любопытство превозмогло, и, осторожно вернувшись на свой наблюдательный пост, она вдруг с ужасом увидела, что все сыны Уйи с оружием в руках направлялись с холма прямо к ней.

Опасаясь, что ее движения будут замечены, она не шевелилась и только плотно припала к земле. Солнце клонилось к закату, и его золотые лучи светили в лица идущим. Она увидела, что они несли чудесный кусок сырого мяса, надев его на ясеневую жердь. Немного пройдя, они остановились.

— Дальше! — завизжала старуха.

Кошачья Шкура заворчал, но все же все пошли дальше, со страхом вглядываясь в тростниковую заросль ослепленными солнцем глазами.

— Здесь! — сказал Сисс, и они бросили на землю ясеневую жердь вместе с мясом.

— Уйя! — закричал Сисс, — получай свою часть! Мы убили Уг-Ломи! Право, мы убили Уг-Ломи! Сегодня мы убили Уг-Ломи, а завтра принесем его тело! — И все повторили его слова.

Они переглянулись, развернулись и пошли обратно.

Сначала они шли пятясь, вполоборота к зарослям тростника, затем, взглянув на свой холм, они все чаще и чаще стали посматривать на него, все более и более ускоряя свои шаги и наконец помчались во все лопатки, пока не добежали до места. Сисс, бежавший позади всех, первым замедлил шаг.

Солнце зашло, и наступили сумерки. Костры ярко пылали на туманном фоне отдаленных каштановых деревьев, и голоса на холме звенели весельем. Юдена лежала почти без движения, переводя глаза с мяса на холм и обратно. Она была голодна, но боялась этого мяса.

Наконец она поползла обратно к Уг-Ломи.

Услышав слабый шорох ее приближения, он посмотрел кругом себя. Лицо его было мрачно.

— Принесла ли еды? — спросил он.

Она ответила, что не могла ничего найти, но что еще раз отправится на поиски. Она снова поползла по тропинке, проложенной львом, и снова увидела холм, но опять не могла решиться прикоснуться к мясу: инстинктом зверя она боялась западни. У нее было тяжело на душе.

Она снова поползла к Уг-Ломи и услышала, что он мечется и стонет. Еще раз вернулась она обратно и, взглянув в темноту, увидела, что у мяса стоит шакал. В одно мгновение к ней вернулась храбрость: она с гневом вскочила на ноги, закричала и побежала к жертвоприношению. Споткнувшись и упав, она услыхала рычание убегавшего шакала. Тотчас же она бросилась к жерди, но мяса на ней уже не было. Ей пришлось вернуться назад и проголодать с Уг-Ломи всю ночь. Уг-Ломи сердился на нее за то, что она не достала ему еды. Она не рассказала ему ни слова о происшедшем.

В следующие два дня они почти умирали с голоду. На третий племя убило лошадь. Произошла та же церемония, и на ясеневой жерди красовалась оставленная в жертву задняя лошадиная нога. На этот раз Юдена не колебалась.

Жестами и словами она рассказала обо всем Уг-Ломи. Он понял ее только тогда, когда съел уже большую часть мяса. Поняв наконец смысл ее рассказал, он начал весело смеяться.

— Я — Уйя, — сказал он. — Я — Лев. Я — большой пещерный медведь, я, который был только Уг-Ломи. Я — Уад-Хитрец. Это хорошо, что они кормят меня, так как скоро к убью их всех.

На сердце у Юдены стало легко, и она начала смеяться вместе с ним. Потом она с радостью съела то, что он оставил ей от лошадиной ноги.

В эту ночь Уг-Ломи видел сон. Наутро он приказал Юдене принести ему зубы и когти льва — сколько она могла их найти — и вырубить ему толстую ольховую палку. Он очень искусно прикрепил к ней зубы и когти льва так, чтобы концами они торчали наружу. Много времени ушло на это, и, вбивая, он испортил два зуба. В ярости он бросил свою новую дубину, но потом сам дотащился до нее и окончил. Вышла необычайного рода палица — вся усаженная зубами.

В этот день у них обоих было достаточно пищи: племя принесло новую жертву.

В одно прекрасное утро, много времени спустя после того, как Уг-Ломи сделал себе новую палицу, — когда прошло больше дней, чем на руке бывает пальцев, больше чем кто-нибудь из них мог сосчитать, — Юдена лежала в тростнике, наблюдая за холмом, пока Уг-Ломи спал недалеко от нее. Три дня сыны Уйи не видели мяса. Старуха выла и принялась молиться льву, как и прежде. Как раз в это время маленькая Си, друг Юдены, вместе с другой девочкой — ребенком первой девушки, которую любил Сисс — взобрались вдвоем на холм и стояли, глядя на костлявый остов старухи. Немного погодя, они принялись ее передразнивать. Юдена находила это очень забавным, но вдруг старуха быстро обернулась и увидела детей. С минуту и она и девочки стояли неподвижно. Затем с криком бешеной ярости она кинулась к ним, и все трое исчезли за вершиной холма.