Жанна д'Арк - Твен Марк - Страница 62

• Предыдущая
• 62/131
• Следующая

— Да, — согласился я, — ты, пожалуй, прав.

— Вот этого-то я и боялся, именно этого, — вздохнул знаменосец. — Как это боялся? Болтаю, как дурак. Я знал об этом и раньше. Разве я мог не знать? Болтаю, как дурак…

Ноэль Ренгессон заметил глубокомысленно:

— Я это сразу почувствовал. Мы рассмеялись.

— Почувствовал, говоришь? Видали, какой умник нашелся! Подожди, я сверну тебе шею когда-нибудь, Ноэль Ренгессон.

В разговор вмешался сьер де Мец:

— Паладин, твои опасения еще не так велики. В действительности все гораздо хуже. Неужели ты не понимаешь, что на гражданских и общественных церемониях они имеют преимущества над всеми членами штаба, над каждым из нас?

— Неужели? Быть не может.

— Ты убедишься сам. Посмотри на их герб. Главный рисунок на нем — лилии Франции. Не простые лилии, а королевские! Ты представляешь, что это значит? Они начертаны там волею короля. Ты представляешь, что это значит? Правда, лилии изображены не полностью, но тем не менее, занимают четверть герба. Какое великолепие, какая честь! Пойми, оцени, вдумайся! И нас пустят впереди этих парней? Ни за что! В лучшем случае разрешат смотреть им в спину. По-моему, во всем королевстве не сыщешь дворянина, который мог бы идти впереди них, кроме, пожалуй, герцога Алансонского, да, именно герцога Алансонского — принца королевской крови.

Теперь Паладин был обезоружен, и его можно было свалить с ног одним ударом гусиного пера. Он побледнел, с минуту беззвучно шевелил губами, потом пробормотал:

— А я-то ничего и не знал! Откуда я мог знать об этом? Дурак, дурак, тысячу paз дурак! Встретив их сегодня утром, я крикнул им, как и всегда: «Эй! Здорово, друзья!» Я совершенно забыл о правилах этикета. Но разве я мог знать хотя бы половину того, что вы только что сказали. Вот уж осел! Осел самый настоящий!

— Да, есть некоторые черты сходства, — небрежно заметил Ноэль Ренгессон. — Но мне непонятно, почему ты так удивлен?

— Непонятно! Непонятно! А разве ты не удивлен?

— Нет, для меня это не новость. Есть люди, которым свойственно удивляться. Если же подобное свойство закрепить на все время, то, в конечном счете, оно перейдет в однообразие, а всякое однообразие переходит в монотонность, монотонность же порождает скуку. Вот если бы ты заявил, что твое удивление есть результат привычных свойств осла — это было бы и логично и разумно. Выражать же изумление по этому поводу — это значит наверняка быть ослом, ибо состояние духа, заставляющее человека удивляться и волноваться без особых причин, а только в силу привычки, является…

— Довольно, хватит, Ноэль Ренгессон! Прикуси язык и проглоти свои длинные слова обратно. У меня в ушах трещит. Терпеть не могу твоей болтовни!

— Ого! Мне это нравится! Я ведь не напрашивался на разговор с тобой, а наоборот, пытался уклониться. Если тебе не по вкусу моя болтовня, тогда зачем ты вовлекал меня в разговор?

— Это я-то? Вот уж не думал.

— Не думал, а вовлек. Я имею законное право обижаться, и меня обижает твое грубое обращение. Мне кажется, что когда человек пристает, навязывается и силой втягивает другого в разговор, то с его стороны непристойно и нечестно заявлять, что его собеседник занимается болтовней.

— Ах, бедненький, он сейчас расплачется! Дайте-ка этому больному мальчику конфетку! Ну, а вы, сьер Жан де Мец, абсолютно уверены в этом?

— В чем?

— В том, что Жан и Пьер теперь займут первое место среди дворянства, конечно, если не считать герцога Алансонского?

— Полагаю, в этом нет никакого сомнения.

Знаменосец погрузился в раздумье и вздохнул так глубоко, что весь шелк и бархат на его мощной груди пришел в движение. Затем он проговорил:

— Да, да, высота недосягаемая! Вот что может сделать счастливый случай. Ну, да мне все равно. Не хотел бы я такого повышения — грош ему цена. Лучше гордиться тем, чего достиг своими личными заслугами, чем очутиться в зените славы и чувствовать, что заброшен туда благодаря капризу судьбы, выстрелом из катапульты. По-моему, личная заслуга — это все, остальное — чепуха.

Как раз в этот момент затрубили сбор, и беседа наша оборвалась.

Дни пролетали впустую — ничего не решалось, ничего не предпринималось. Армия была боеспособна, но сидела на голодном пайке. Казна пустела, солдаты не получали жалованья, их невозможно было прокормить. Изнуренные голодом и лишениями, они стали разбегаться к величайшей радости легкомысленного двора. Жалко было смотреть на беспомощную Жанну. Она мучительно страдала, видя, как таяло ее доблестное войско, от которого остался лишь один скелет.

Наконец, она не выдержала и отправилась в замок Лош, где развлекался король. Она застала его беседующим с тремя советниками: Робером Масоном, бывшим канцлером Франции, Кристофом д'Аркуром и Жераром Маше. Бастард Орлеанский также присутствовал там, и от него мы узнали все подробности о случившемся. Жанна бросилась к ногам короля и, обняв его колени, воскликнула:

— Благородный дофин, умоляю тебя: не трать драгоценного времени на бесполезные совещания, а спеши в Реймс и получи свою корону.

Кристоф д'Аркур спросил:

— Уж не твои ли «голоса» внушили тебе явиться сюда с докладом королю?

— Да, и весьма срочно.

— Тогда не скажешь ли ты нам в присутствии короля, каким же способом эти таинственные «голоса» общаются с тобой?

Это была коварная попытка заманить Жанну в ловушку и толкнуть ее на неблагоразумный шаг. Но ничего из этого не вышло. Жанна ответила просто и прямо, — даже хитрый епископ не мог поймать ее на слове. Она заявила, что когда встречает людей, сомневающихся в ее честной миссии, то обычно отходит в сторону и молится, жалуясь на их недоверие. В такие минуты она слышит исполненные милосердия, тихие, сладостные голоса: «Иди вперед, дщерь господня, и я поддержу тебя».

— Когда я это слышу, — промолвила она, — сердце мое наполняется невыразимой радостью!

Бастард рассказывал, что при этих словах лицо ее просияло в блаженстве экстаза.

Жанна просила, убеждала, доказывала, и король мало-помалу начал сдаваться, но на каждом шагу она встречала упорное сопротивление советников. Она просила, она умоляла разрешить ей отправиться в поход. Наконец, возражения были исчерпаны, и советники признали, что, пожалуй, было ошибкой распускать армию, — но как помочь этому теперь? Как можно выступать в поход без армии?

• Предыдущая
• 62/131
• Следующая