Приятно познакомиться - Твердов Антон - Страница 40

• Предыдущая
• 40/76
• Следующая

Андреев растерянно посмотрел на Ряхина, потом на Ленчика, потом снова на Ряхина. Капитан, подозрительно прищурясь, изучал растерянную физиономию Андреева.

— Вводить в заблуждения органы власти нецелесообразно, — сообщил он владельцу рекламного агентства. — Факт обмана наводит на мысли.

— Я и не обманывал, — промямлил Андреев. — Я только хотел сказать, что так заработался, что уже не могу сказать точно, когда и что я ел. Знаете, как это бывает? Механически перекусишь чем-нибудь, в то же самое время думая о неразрешимых социальных проблемах, и уже не помнишь — ел ли или нет. Кстати, сейчас припоминаю, как я сегодня утром размышлял над проектом повышения зарплаты милиционерам. Да-да — я хоть и бизнесмен, но забота о своих согражданах для меня превыше, чем забота о собственных выгодах. Вы, наверное, слышали, что я предполагаю выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра города?

«Что-то не то я говорю, — крутились в голове Андреева лихорадочные мысли. — Какую-то ерунду. Надо завязывать»

— Впрочем, я заболтался, — живо свернул он свою речь. — Эти прорванные трубы — такие пустяки по сравнению… по сравнению с…

Подобрать нужное сравнение Андрееву так и не удалось. Чтобы не наплести какой-нибудь еще ерунды, он плотно сомкнул губы, поднялся из кресла и обеими руками указал посетителям на двери. Потом с ужасом подумал о том, что, вероятно, жест его со стороны смотрелся не совсем вежливо, и, желая поправиться, низко поклонился капитану Ряхину и Ленчику. Посетители переглянулись. Однако пререкаться не стали. Они поднялись, капитан Ряхин сухо попрощался, и дверь за посетителями закрылась.

Вздохнув с облегчением, Андреев рухнул в кресло. Снова вскочил и схватил телефонную трубку. Набрал нужный ему номер и прокричал:

— Тампакс! Слышишь меня? Короче, браток, такой базар. Я погорячился немного. Мочить этого Полуцутикова не надо. Слышишь? Мочить, говорю, не надо. Ну, изменились обстоятельства. Что? Покалечить? Взорвать в машине? Обрушить дом? Слушай, ко мне сейчас мусора завалились целой кодлой.

Дверь кабинета снова приоткрылась, и вошел капитан Ряхин. Андреев, по лицу которого короткой судорогой пробежал ужас, закашлялся и прикрыл телефонную трубку ладонью.

— Бумаги подписать, — негромко сказал Ряхин, с нескрываемой подозрительностью глядя на Андреева.

— У секретарши, — прошипел Андреев.

Дверь снова закрылась. Андреев вытер со лба холодный пот. Потом прислушался, осторожно отвел ладонь от телефонной трубки и договорил:

— Нет, вообще ничего не надо. Ни калечить, ни уродовать. Я заказ отменяю, понял? Как уже поздно? Кто? Какой такой Никита? Я никого не посылал. Что? Недоразумение? Нет, нет, Тампакс, я тебя обидеть не хочу, братан. Я. Ладно. Ладно. Бабки переведу. Но все-таки я первый раз слышу про Ни… Нет, проблемы с братвой мне не нужны. Ага. Ладно.

Ладно.

Трубка часто запиликала. Андреев брякнул ее на рычаги, устало опустился в кресло и приложил ладонь к левой стороне груди.

— Болит, — с некоторым удивлением констатировал он. — Эта суета меня с ума сведет. Надо хорошему специалисту показаться.

Антон тысячу раз проклял себя за то, что заговорил в сквере с престарелым детиной Витей.

«И как мне теперь от него отделаться? — размышлял Антон, шагая по центральной улице города. — Кошмар какой-то. Он ни на шаг не отстает, никаких намеков по причине скудоумия не воспринимает, а прямо его послать как-то неловко. Не могу, и все, — в силу странной своей болезни. Да и если я пошлю его, он просто не захочет уходить. Интересно ему со мной. И не драться же мне. Да еще и неизвестно, кто одержит победу, а кто поражение потерпит в случае драки. Этот мальчик Витя раза в два, наверное, больше меня. И раза в два старше».

— Родители у тебя есть? — на ходу спросил Антон Витю. — Или родственники, которым тебя сдать можно?

— Нет у меня родственников, — ответил Витя. — У меня мама Ира есть. Она хорошая. Только она в Тамбове живет. Она инструктором по самбо работает в школе для глухонемых. Она меня называет — крошечка.

«Ничего себе мама из Тамбова, — подумал Антон, — если она этого верзилу „крошечкой“ называет, каких она тогда сама габаритов?»

— Мама Ира говорит, что я в нес пошел ростом, — похвастал Витя. — Только все равно я не такой большой, как она. И не такой сильный. Как-то раз она за городом бегала для здоровья, весной, и видит, мужик с лошадью тонет в проруби. А она его спасла.

— Мужика? — машинально спросил Антон.

— И мужика тоже, — сказал Витя, — и лошадь. Это очень давно было. Она мне говорила, что этот мужик — мой папа. Потому что ему тогда после ледяной воды надо было быстро согреться, а огня не было рядом… Сейчас мама старая, но все равно, когда ее дом хотели сносить, чтобы казино построить, она всех дядей с лопатами побросала в экскаватор, а сам экскаватор в овраг спихнула.

— Придумываешь ты все, — угрюмо проговорил Антон и отвернулся от Вити.

Довольно долго он с ним не разговаривал.

Антон остановился, оглянулся на Витю, который, облизывая на ходу леденец на палочке, безмятежно шествовал следом, разглядывая витрины магазинов и прохожих. На последних он почему-то показывал пальцем и смеялся, хотя никаких видимых причин для веселья не было. Напротив, это внешний облик самого Вити, одетого в матросский костюмчик, должен был вызывать у идущих мимо людей приступы неудержимого хохота, но почему-то никто не смеялся. Мало ли кто и в какой одежде ходит по городу. Люди ко всему привыкли, да еще и побаивались распространенной в последнее время телешутки «скрытая камера», долженствующей выставлять ничего не подозревающих прохожих дураками, а кому же хочется выглядеть дураком, да еще и транслироваться в таком качестве на всю страну.

Антон сплюнул на асфальт, сунул руки в карманы и ускорил шаг. Тотчас он услышал за своей спиной тяжелый торопливый топот и громкое сопение. Мальчик Витя, заметив его маневр, перешел на рысь и теперь гарцевал, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, на расстоянии вытянутой руки от Антона.

«В ментовку его сдать, — подумал Антон. — Да только у меня самого документы потребуют. А документы у меня того. Хорошие, конечно, но не настоящие. Или в психушку. Там ему на самом деле лучше будет. Так до психушки еще добраться, а он…»

Витя метнулся вдруг в сторону к длинному лотку, из нутра которого валил пахнущий горячим маслом пар. Оглушительно взвизгнула продавщица. Витя запустил леденцом в оглянувшегося прохожего, с дурацким хохотом выудил из лотка пирожок и, видимо, испугавшись протестующего вопля Антона, неуклюже затоптался на месте словно в поисках убежища, в результате чего опрокинул лоток на продавщицу и ударился в бегство, попутно сбив с ног трех доброхотов, подбежавших, чтобы утихомирить буяна.

— Ну и к счастью, — выдохнул Антон и метнулся в сторону противоположную той, куда устремился Витя.

Первый же подъезд, куда заскочил Антон, оказался проходным. Пробежав, гремя ботинками по гулкому бетонному полу, он снова оказался на залитом осенним солнцем пространстве, но ненадолго, после чего тут же нырнул в промозглую дыру случайного жилого дома. Разбитая дверь, оснащенная мощной пружиной, крепко хлопнула за ним. Снова несколько шагов по изрезанной пыльными солнечными лучами темноте, и Антон, задыхаясь, выбежал к приподъездным лавочкам, которые традиционно были укомплектованы местными старушками. А затем опять короткий гудящий темный водоворот проходного подъезда, и снова яркий солнечный свет. В какой-то момент Антону показалось, что линия его отступления сгибается в дугу, но он не придал этому значения, хотя мысленно видел эту линию, почему-то представляющуюся ему пунктирной полоской, похожей на ту, которой обозначают границы внутри автострады.

• Предыдущая
• 40/76
• Следующая