Точка отправления - Цепкова Наталья - Страница 53

• Предыдущая
• 53/69
• Следующая

На удивление Тани квартира не выглядела бедной, и была, как шкатулка, набита всякой интересной всячиной.

Одна комната (в которой не было двери) была отдана под книги. Стеллажи стояли по всем четырем стенам, а рядом с окном маленькое кресло-качалка с торшером. Другая комната, была спальней хозяйки, а в третью — поселили Таню.

— Меня зовут, Зоя Никитична, — сказала старушка в дверях.

— Меня Таня.

— Танюш, располагайся, переодевайся и подходи. Я чайник поставлю.

Бардовые обои и в цвет им тяжелые занавески. Диван около стены соседствовал с пианино, а дальше снова стеллаж, вот только стояли тут не книги, а разные фарфоровые статуэтки и глиняные фигурки. Около другой стены стол комод, а на нем телевизор.

Тане не показалось, что хозяйка живет бедно. Сбросив с плеча сумку, переоделась в футболку. Девушка прошла на кухню.

В углу деревянный столик и две скамейки. Чайник уже вскипел, и старушка разливала кипяток по чашкам. На столе стояла тарелка с мармеладом и печеньем, а также несколько ломтей хлеба, лежали отдельно, если вдруг захочется сделать бутерброд с маслом, сыром или колбасой, которые старушка тоже успела нарезать.

— Ты помыла руки. Вот помой тут. И садись, — сказала Зоя Никитична, пропуская Таню, в уголок, а сама села около окна. Мельком глянув в окно, старушка покачала головой, заметив компанию парней, — вон, пошли шалопаи. Хорошо, что хоть тут не безобразничают.

— А почему? — спросила Таня, хотя тут же ей стало неловко за свой вопрос.

— Совесть, наверное, еще осталась. Ведь это учительский дом, стыдно, наверное, перед учителями озорничать.

Таня была поражена. Она не слышала, чтобы мальчишек из ее двора, останавливали какие-то учителя. Их могли остановить парни постарше, или Вадим, бывший боксер, а сейчас какая-то шишка, но никак не учителя — эти интеллигентные пожилые люди.

— А вы тоже учитель?

— И я учитель, — ответила старушка и улыбнулась, так что от ее узеньких глазок разошлись лучики — морщинки.

— Я и не думала, что кто-то еще слушается учителей вне школы, — добавила Таня, отпивая немного чая.

— А кого им еще слушаться, наверное, только тех, кто в них верит. У большинства этих детишек если и есть родители, то они либо спились, либо наркоманы, либо неудачные карьеристы, которые все свои ошибки списывают на детей. Здесь даже самый хороший родитель превращается в чудовище и своего ребенка хочет превратить в того же. Нормальных-то почти и не осталось, все разъехались. Пусть будут работать уборщиками, зато в районе, где с наступлением темноты, не страшно пройтись.

— Да, мне кажется, везде так.

— Везде, не везде. Но наш район считают никудышным, даже те, кто здесь живут. Мы хоть что-то пытается вложить в головы детишек.

Таня только кивнула в ответ и еще отпила чая, который был с приятным ароматом трав, а вместо сахара, был добавлен мед, который она очень любила.

— А ты не местная, верно?

— Да, — вздохнула Таня.

— А чего здесь? Кого-то ищешь?

— Можно и так сказать.

Зоя Никитична внимательно посмотрела на девушку не мигающим взглядом, казалось, ее морщины немного разгладились, а губы приобрели форму и цвет. Но тут она поднесла кружку ко рту, и отпила немного чая. И наваждение испарилось.

— У меня подруга жила в этом городе. Я знаю, что только около реки и все. Сейчас она в Москве, но мне надо найти ее родителей…

— А как ее зовут?

— Вряд ли вам ее имя что-то скажет.

— Скажет, не скажет. Но если она жила тут, то я ее должна знать. В этом районе только одна школа.

— Клюева Наташа, — медленно произнесла Таня. В глубине души, ей хотелось, чтобы старушка не узнала этого имени. Ей не хотелось думать, что Наташа жила в таком районе. Что здесь хорошего она могла видеть? Таня уже начинала сомневаться, зачем сюда приехала. Зачем все это затеяла? Хотя теперь ее подогревал другой, давний интерес к подруге.

— Клюева, — Зоя Никитична не надолго призадумалась, а потом удивленно приподняла брови, — да, помню такую. Курносая, белокурая. Да, да, точно помню. Эх, хорошая была девочка, умная, способная. А как рисовала. Я помню, как ее учитель изобразительного искусства хватил, Владислав Иванович. После нее, так никто больше не рисовал, не умеют наши дети смешивать краски, да и на фантазировать ничего не могут. А, Наташа была очень талантливой. Вот только подтачивали ее как вода камень.

— Что вы имеете ввиду? — спросила Таня. Прошлое ее подруги было овеяно тайной. Никогда та, не рассказывала о нем. А если что-то и упоминала, то всегда расплывчато, так что трудно было представить что у нее за плечами. Таня догадывалась, что она скрывает не самый лучший момент в жизни. Но что конкретно — разве поймешь. А тут есть возможность приоткрыть занавесу тайны.

— То, что родители у нее были, как говориться, оторви и брось. Отец пил, поэтому часто менял работу. Мать мечтала о иной жизни, поэтому в ней было столько злости на бедного ребенка. Ведь именно Наташа привязала ее к этому району, к мужу. Я помню Елену еще молодой. Она всегда заглядывалась только на хорошо одетых, да на гладковыбритых парней. А Витя ей подвернулся, после института. Они мало встречались, зато ребенок быстро родился. Вот и связали жизнь, без любви.

— А почему же они не развелись, если было так тяжело?

— Витя хотел, чтобы у Наташи была полная семья. И поначалу-то все у них было как у всех. Было плохое, но и хорошее было. Но Лена жестокосердечная, заботилась только о себе. Вот и довела Витю до бутылки. Она и дочь свою терроризировала. Впрочем, недолго. Наташа доучилась и уехала, почти что налегке. Если бы я знала, что тогда ее вижу в последний раз, то бы непременно отговорила бы.

— Получается, она просто сбежала из дома?

— Так и получается. Мы ведь ее всем двором любили. Да их дом недалеко отсюда, вот только сейчас там никто не живет.

— А где же…?

Зоя Никитична усмехнулась и смахнула рукой несколько крошек со стола.

— Мать не известно где, уехала, за лучшей жизнью, наверное, а Витя-то в прошлом году помер. Замерз, до дома немного не дошел. Некому было за ним присмотреть. А хороший был парень, ладный, только не в те руки попал. Вот до чего иногда любовь доводит.

— Так значит, он любил…

— Он-то любил, да толку-то. Жена всем недовольная, ребенок забитый. Когда Наташка совсем маленькой была, они часто ходили на пикник, да в кино. А потом…, - и старушка махнула рукой, — у нас тут такое сплошь и рядом. Да, и правда, бежать от сюда молодым надо. А ты-то зачем приехала?

Таня сидела ошарашенная. Вот она, правда, которую так хотелось узнать о детстве подруги, и что теперь с этой правдой делать. Радости или облегчения она не испытала узнав, что было с Наташей до приезда в Москву.

— А у нее были друзья? — спросила Таня, не обращая внимания на вопрос старушки. Девушка смотрела в чашку, не в силах поднять глаз. Если бы только хозяйка квартиры догадывалась с какими целями приехала сюда незнакомка. И Тане стало очень стыдно.

— Друзья? Не знаю. Была компания, и мальчик тоже был с которым она дружила, но совсем некудышный. А так спасалась только рисованием. Бывало сядет около речки, под дубом и рисует. Мне-то она часто показывала свои рисунки, мне да Владиславу Ивановичу. А там то феи, то гномы, и всегда улыбаются, переговариваются, шутят. Фантазия у нее, конечно, была. Вот сядет глядит как водичка плещется, а взгляд такой далекий, что ясно не тут она сейчас. Она и разговаривать с нами пыталась на своем языке, с помощью картин донести, что у нее на душе, вот только мы этого языка не знаем, — рассказывала старушка и печально смотрела на стену, оклеенную обоями, пожелтевшими от времени. Потом Зоя Никитична прищурилась, и добавила, — ах, нет, была у нее одна подружка. Вспомнила, Ларой звали, веселая была девчонка, да только болезнь ее сгубила. И все же, как не крути, Наташа, одна была. Хоть и окружали ее люди, да ей больше был по душе мир фантазий.

— Ясно, — тихо молвила Таня.

• Предыдущая
• 53/69
• Следующая